Пять Кругов. Сабнак - Страница 2

Кормчий ударил шестом, лодка слегка качнулась, Стигийские псы взвыли, осознав потерю добычи, а река с обоих бортов лодки вспыхнула яркими оранжевыми языками пламени. Мы медленно двинулись по огненному полотну, делящему все пространство на огонь и тьму аж до самого горизонта.

Я сел у левого борта, взглянул в огонь реки и оцепенел. Яркие языки оранжевого пламени выхватывали из своей глубины темные человеческие силуэты. Их было много. Очень много. Вся река была заполнена ими. Люди, преодолевая жуткое сопротивление огненной материи, поднимались к поверхности и пытались уцепиться за высокие борта лодки, обращая ко мне свои лица, обезображенные гримасами страдания и невыносимой боли. Кормчий же невозмутимо поднимал и опускал свой шест, направляя лодку по только ему одному ведомому маршруту.

– Тебе еще повезло, – задумчиво сказал он. – Ты остался на грани Линии Обреченных. Это случается очень редко. Так везет не каждому.

В это время одному из обезображенных человеческих тел, которые наполняли горящую реку, удалось зацепиться за борт и с отчаяньем в опустошенных глазах, этот человек попытался подтянуться на руках и подняться на борт. Кормчий спокойно и неторопливо ударом шеста снова отбросил несчастного в горящую бездну.

– Вот, что видят люди, находящиеся на грани жизни и смерти, при выборе своей дальнейшей судьбы, – сказал кормчий. – Они видят с нашей стороны только реку, называя ее Геенной, и не догадываются о том, что находится за ней. Это все равно что подойти к обшарпанной двери публичного дома и по ее состоянию делать выводы о качестве предоставляемых там услуг.

Я не пошевелился, наблюдая за ужасными обитателями огненной реки.

– Тот берег, с которого я забрал тебя, – продолжил кормчий, – является только входом в наш общий с Противоборствующей стороной мир. Мир, который недоступен простому смертному, пока он влачит свое жалкое земное существование. Мир, который каждому открывается в различном свете. Кто-то видит пушистые облака и столб яркого света, для кого-то это огонь, а для кого-то серая пустота истлевающих воспоминаний. Но это только вход. Это тамбур, коридор, парадная, дальше которой обычной душе не пройти.

Твоя земная жизнь явилась замечательной, можно даже сказать уникальной вещью. В ней у тебя как-то получилось соблюсти золотой баланс добра и зла. Сделай ты сегодня на один шаг больше в светлую сторону – и о возрадуйся дух человеческий, радость вечная суждена тебе. Украл бы, обманул и далее по списку – и в самом простом случае пытался бы сейчас зацепиться за край моей лодки вместе с остальными, или что-нибудь похуже.

Я не сводил глаз с искаженных гримасами боли, ужаса и отчаяния лиц людей, тянущих ко мне свои руки сквозь оранжевую толщу огня.

– А так ты, возможно, станешь частью системы, – произнес кормчий с какой-то тихой и печальной гордостью в голосе, – только, конечно, с нашей стороны. Извини, но тут, кто успел – тот и съел. Ангелы что-то замешкались сегодня на Линии Обреченных, поэтому ты принадлежишь нашему Господину. Да и если говорить по справедливости, то ты больше подходишь для нас, чем для них. Так что, думаю, оспаривать они не будут.

Я снова попытался что-то спросить, но кормчий сделал знак, чтобы я молчал.

– Ты все равно сейчас ничего не поймешь, – сказал он. – Так что просто наблюдай.

Лодка быстро скользила по огненной реке. Мой проводник молчал, мерно взмахивая шестом. Ничто под его ветхим, изодранным плащом не выдавало присутствия человеческого тела. Казалось, там была только пустота.

Единственное, что делало эту темную фигуру похожей на живого человека – это облако пара исходящее из-под темного капюшона при каждом выдохе кормчего, словно на морозе.

Облако пара?! Я осмотрелся. Огненной реки под нами не было. Теперь лодка парила невысоко над землей по бескрайнему снежному пространству глубокой расщелины. Глыбы льда нависали над головой, грозя обрушиться на нас всей массой даже при самом негромком звуке. Постепенно и эта картина исчезла.

Теперь внизу расстилался огромный сад. Деревья абсолютно голые стояли в ряд, образуя ровные линии. Каждое из деревьев было точной копией дерева, стоящего рядом. Ничего лишнего, ни малейшего отклонения, за которое мог бы зацепиться глаз, лишь ровная, правильная геометрия, от которой можно было сойти с ума.

Через некоторое время сад закончился колоссальной горой, у подножья которой зиял огромный вход в пещеру. Не задумываясь ни минуты, кормчий направил свою лодку именно туда. И уже только там, подлетая к невероятного размера воротам по мрачному проходу из развороченных и оплавленных некой ужасной силой камней, я понял, куда на самом деле я попал. Мы направлялись… В АД!

Неописуемый ужас охватил мое сознание. Я не знал, что я увижу за этими массивными створами ворот. Не знал, какая судьба уготована мне, какие муки и страдания. Что может быть хуже, чем попасть в ад? Кто-нибудь спрашивал себя? Кто-нибудь, когда-нибудь стоял перед этими воротами, созданными из неизвестного материала, на котором проступали то человеческие лица, полные скорби, то фигуры людей, в отчаянии поднимающие руки к небу, то ужасные образы монстров, то неизвестные знаки? Да что я спрашиваю! Конечно же нет!

И вот неожиданно, когда лодка очутилась у самых ворот, посреди всего этого ужасного безмолвия, громогласно, словно лава, вырывающаяся из жерла вулкана. Словно тысячи голодных волчьих глоток, из-за ворот раздались слова.

– Кто здесь? – спросил голос.

– Это Харон, – ответил кормчий.

– Что тебе нужно, перевозчик?

– Я привез поверенного.

– С кем он?

– Пока один. Он сам только недавно из мира смертных. Я забрал его из-за Линии Обреченных. Еле-еле успел.

За воротами послышался не то вздох, не то рычание и лязг огромных запоров.

– У Творца было множество экспериментов, – сказал кормчий, усмехаясь, – прежде чем он, как говорит писание, создал свое любимейшее из творений. Что-то вроде генетики, где изначально приходилось жертвовать сотнями единиц материала, чтобы получить достойный результат. Добавь к этому увечья, полученные в битвах времен Великого Краха, и вот результат, который ты сейчас увидишь.

Ворота медленно начали открываться, и моему взгляду предстало неимоверное создание. Огромный гигант с человеческим телом и тремя головами жутких псов. Одна из них была покрыта ужасными шрамами, которые делали ее еще безобразнее, другая была очень сильно обожжена. Шерсти на ней практически не осталось и от этого ее красная шкура, испещренная глубокими до черноты ожогами, смотрелась как ужасная маска ко дню всех святых. И только центральная голова была обычной головой, если можно назвать обычной головой голову огромного свирепого пса на человеческом теле. Одет этот монстр был в какое-то подобие стальных доспехов местами заржавленных, местами пробитых и промятых чьими-то чудовищными ударами.

– Пусть проходит, – сказало создание, шире раздвинув створку гигантских ворот.

– Вот и все, – кормчий посмотрел на меня из темноты своего капюшона. – Дальше я не пойду. Дальше мне нельзя.

Лодка плавно опустилась на оплавленные камни, подняв небольшое облако пепла. Я сошел на землю и только тут ощутил колоссальные размеры ворот и монстра, что стоял рядом с ними.

– Счастливо тебе, Цербер! – Прокричал кормчий, взмахнул шестом, и черной тенью растворился в пространстве.

Я молча стоял и смотрел на гиганта, переминающегося с ноги на ногу у огромных ворот.

– Перевозчики, – брезгливо поморщилась единственная уцелевшая голова огромного создания, когда лодка Харона окончательно растворилась в воздухе. – Стигийские псы и то лучше. Они хотя бы честнее. Что увидят, то и жрут.

На некоторое время Цербер задумался, но вскоре все его три головы уставились на меня.

– Следуй за мной, – сказала уцелевшая голова чудовища, – Нечего стоять в преддверии. Да и вообще не следует долго держать ворота открытыми.

Я уже было хотел возразить монстру по поводу небольшого несоответствия в наших пропорциях и, соответственно, в скорости передвижения, как тот перебил меня.