Пьяная вишня - Страница 1

В оформлении обложки использована фотография автора

4 PM production с сайта: https://www.shutterstock.com/home

В то злополучное утро Вера Полякова как приличная жена и добропорядочная хозяйка, после того, как муж ушел на работу, а дочь в школу, решила прибрать в квартире.

Излишняя щепетильность в этом вопросе всегда была у Веры в крови. Уборку затевала так часто, как мания чистоты начинала вибрировать в мозгу. А это происходило чуть не каждый день, потому-то и убирать приходилось почти ежедневно.

Не будем надолго останавливаться, обсуждать методы борьбы с пылью, которая не успела осесть, и следами от обуви, которые чуть ли не всюду виделись нашей героине. Скажем только, чистота в квартире была не просто пунктиком Веры, но и проблемой, которая ей самой давно докучала. Оставить эту привычку она не могла, так как Борис – муж Веры, тоже порой до абсурда чистоплотный и его страшно нервировало всякое проявление неопрятности. Может быть, от этой его раздражительности Вера стала такой. Целыми днями она терла, мыла, стирала, гладила, ну и всякое такое.

И вот, от этой чрезмерной, не побоимся даже употребить слово – дотошной чистоплотности, в то утро Вера, напрягши все свои силы, поднатужилась и слегка отодвинула от стены диван в гостиной, который, вроде бы, давно не отодвигала. Но, не далее как пару дней назад уже проделывала то же самое.

За диваном, в небольшом просвете что-то блеснуло. Чтобы не оставлять то, что могло закатиться, Вера двинула мебель ещё и достала предмет который показался незнакомым, совсем в таком месте неожиданным.

Серебристая серёжка с несколькими маленькими камешками оказалась на ладони домохозяйки. Откуда она? За диваном, в гостиной – женская серьга?

У дочки Дашки серьги разноцветные, со скелетами, смайликами, с якорьками и прочей ерундой. Это не может быть её серьга. Возможно кого-то из подружек? Так они вроде бы не приходили почти неделю. Тогда, чья серьга?

Вера крутила её в разные стороны, пытаясь не просто рассмотреть, а понять, как попала эта вещь в её квартиру, да ещё под диван. Мысли скакали будто угорелые, в висках пульсировало как никогда раньше. Что-то тревожное, неизбежное приближалось, начинало охватывать одну половинку мозга, затем вторую.

“Так, когда я отодвигала диван? В понедельник, а сегодня четверг. Три дня. Кто тут был? Здесь я пылесосом прошлась. Это точно. Значит, она появилась… Так, так, когда она появилась? Когда? Мы с Дашкой пошли в кино во вторник. Получается, пока мы ходили в кино, потом в кафе зашли. Мы ещё позвонили Боре, сказали, что в кафе зайдём, а потом мы ещё… Он как-то ответил сумбурно. Да, теперь я вспомнила, он ответил быстро, мол – отстань, я работаю. Именно тогда…”

Всё смешалось, спуталось. Мысли обгоняли одна другую.

“ На прошлой неделе он с работы два раза задерживался. Раньше такого никогда не бывало. Ну, хорошо, то на работе, а это – дома. У нас дома! Неужели он… как он мог? У нас дома, когда мы с ребёнком пошли в кино. Возмутительно! Это уже ни в какие ворота не лезет. Что же делать теперь? Вот он придёт и что я должна ему сказать? Кинуть в лицо эту серьгу, потребовать чтобы убирался?”

Вера ходила по квартире, хваталась за всё. То пыль протрёт, то тарелку вымоет, но тут же бросала начатое, перемешалась в другое место. Ничего не шло, дела не клеились. Она снова пошла на кухню, постаралась подумать о том, что сейчас со школы придёт дочь, её нужно накормить. Серьга из-под дивана тут никак не должна помешать, но почему-то очень мешает. Вера без конца доставала её из кармана фартука, снова рассматривала. Положила на полку, потом в прихожей у зеркала, затем снова к себе в карман.

Позвонила Дашка:

– Мам, я к Вике после уроков.

– А обедать?

– У неё пообедаем. У неё матушка всегда нам вкусненького готовит.

– Не привыкай у чужих людей кушать.

– Да всё нормально мам. Её мама прикольная тетка.

– Ну, ладно, только не поздно! – выкрикнула Вера, но Дашка уже отключилась.

Нет, так нельзя оставлять. С большим трудом дожила до семи часов, когда с работы обычно возвращался Борис. Сердце прямо скачет в груди, страх всё больше одолевает.

“Что делать? Молчать? Но как же? Терпеть. А если правда, что тогда?”

В замке щелкнуло, дверь распахнулась, на пороге Борис. Тёмная челка идеально зачесана на бок. Он снял пальто, почти нежно, расправив лацканы, повесил его на плечики в шкаф.

– Вера, я дома, – сказал он и внимательно глянул на себя в зеркало.

Самодовольный взгляд его теперь показался подозрительным и очень даже понятным.

Вера, молча ходила от мойки к столу, резала, чистила, мыла.

– Что на ужин? – он осмотрелся и, не увидав ничего готового, недовольно сказал, – Ты ещё не приготовила?

И тут она не выдержала:

– Боря, ты ничего не хочешь мне сказать? – она открыто глянула на него.

– Ты о чем? – осторожно начал он.

На лице его тут же появилась маска, какую он напускал на себя в моменты недовольства.

– Боря, скажи честно, ты изменяешь мне? Скажи правду, я пойму.

Он отошел к окну, упёрся пальцами в подоконник. Шея чисто выбрита, затылок коротко стрижен. Костюм сидел как влитой, тонкий рубчик, идеальный шов локтя, четкий поворот ворота. Борис смотрел в окно, весь такой безупречный, лощёный. Вера ждала ответа, который возможно, вот сейчас в эти минуты, перевернёт всю их прежнюю жизнь с ног на голову.

– Да. У меня есть девушка, – просто сказал он и обернулся.

– Девушка? – выдохнула она.

– Да. Ей двадцать пять …, – он остановился, но верно не для того, чтобы набраться мужества, а скорее для театральности, паузой показать всю разницу какая есть, – и – я её люблю. Я ухожу к ней.

Тишина.

Вера почувствовала, словно все камни мира полетели в её сторону и сейчас забьют до смерти. Но пока они летят, она встрепенулась:

– Нет, ты не смеешь так поступить со мной. С нами! Как же Дашка, как же мы, как мы будем жить?

– Я буду платить алименты. Не волнуйся.

– Ты шутишь? Мы что должны теперь жить на твои подачки?

– А ты не думала найти работу и зарабатывать. Иди, работай.

– Куда я пойду? Я тринадцать лет сижу дома, стираю твои рубашки, готовлю, убираю… Ты в своём уме? Значит я уже не нужна, тебе нужны – двадцатипятилетние?! Конечно они не такие старые как жена, в тридцать три года. Ты подумал, зачем ты ей нужен, этой твоей девушке? – она начинала горячиться.

– Вера прекрати истерику. Когда-нибудь это всё равно бы случилось. Посмотри на себя. На кого ты похожа? Что у тебя с волосами? Этот халат. Думаешь, я прихожу домой и, глядя на тебя вот такую, – он жестом показал на Веру, сверху до низа, – могу чего-то хотеть?

Это – уже слишком.

– Ах, вот в чём дело! Значит, я стала не та? Красота увяла! Попользовался, можно выкинуть и идти дальше, найти кого-то посвежее!

– Не кричи, мне твои эти крики уже во – где. То – не так, это – не эдак. Да пошла ты, – он развернулся, пошел в комнату и открыл шкаф.

– Нет, ты не уйдёшь, – Вера кинулась за ним, – ты не можешь нас бросить!

Она цеплялась за его руки, он пытался отстраниться. Потом он бросил вещи, что сумел достать из шкафа:

– Да на – забери! Куплю себе новые вещи, – оттолкнув Веру к стене, он пошел к выходу.

Дверь хлопнула. Всё.

В полдевятого замок щёлкнул, в прихожую ввалилась Дашка:

– Мам, привет. Есть чё поесть?

Вера сидела на табурете в кухне. Она подняла взгляд на дочь. Дашка стягивала ботинки и подпрыгивая снимала рюкзак.

– Мам, чё там? Чего ты? Кстати, ты серёжку не находила? Мы с Викой в прошлый раз бесились, она серёжку где-то посеяла. Ты нигде не видела, серебряная такая, три камушка?

Ради Бориса, она от всего отказалась, или почти всего. Забросила музыку, не поступила в музыкальное. Потому что он, видите ли, выбрал её не для того, чтобы она ездила по гастролям и концертам. Покинула своих друзей, потому что он сказал, компания эта состоит сплошь из бомжей и алкоголиков, так он назвал музыкантов. Она бросила танцевальную студию, ведь он решил, танцевать в обтягивающем трико это неприлично, недостойно его будущей жены. Даже косметику забросила, после того как он пару раз назвал её вульгарной, ему вроде бы показалось будто она сильно накрасилась.