Пьяная вишня - Страница 3

В этот момент мы вышли на улицу и направились в сторону метро «Чертановская», возле которого я живу. Несмотря на то, что небо полностью очистилось от облаков и ярко светило солнце, асфальт все еще был влажным. Возможно, из-за этих испарений воздух казался вязким и тяжелым. Пахло какой-то подвальной сыростью, из-за отсутствия малейшего ветерка деревья стояли неподвижно, обилие машин на шоссе создавало в воздухе сизую, пропитанную химией дымку. У меня резко испортилось настроение.

«Вместо того, чтобы уехать на дачу, – думала я, плетясь рядом с Ириской, – торчу тут, дышу всякой дрянью, да еще и слушаю весь этот бред»

На душе стало тоскливо. Захотелось повернуться и уйти домой. Ириска словно почувствовала перемену, произошедшую в моем настроении, прижалась ко мне и взяла под руку.

– Оль, мне так нужна твоя поддержка, – сказала она ту единственную фразу, которая могла заставить меня остаться с ней.

– Иду я, иду, – немного ворчливо ответила я.

– Понимаешь, я словно прозрела, – продолжила она. – Я ведь действительно люблю своего мужа, хотя в наше время как-то странно сместились акценты и создается такое впечатление, что верная семья не совсем в моде. То, что пропагандируется нам с экранов телевизоров и в кино, выглядит как поиск сильных ощущений, и неважно, где их ищут герои, – в постели с собственным супругом или на стороне.

– Вот-вот! – живо откликнулась я. – Действительно, создается впечатление, что мир как бы выхолостился, что эмоции становятся слабее и не такими яркими, как раньше. А может, люди разучились получать от любви удовольствие? Верная и взаимная любовь стала считаться каким-то пережитком и будто бы не удовлетворяет современного человека. И нам это навязывается именно с экранов. Все эти мексиканские сериалы с ненормальными страстями, все эти боевики, где влюбленные совокупляются между перестрелками и возможная смерть служит острой приправой к чувству, я уж не говорю о порноиндустрии, которая сейчас получила возможность развиваться довольно свободно, потому что все еще никто в мире четкого определения порнографии не дал.

– Ну, в этом ты у нас признанный спец! – засмеялась Ириска и лукаво на меня глянула.

Но я не ответила и вошла в вестибюль метро. Эти непрекращающиеся намеки уже порядком надоели. Некоторое время назад, так уж случилось, я выпустила под своей фамилией довольно скандальные книги. Среди них было и такое произведение, как «Я – порнозвезда», название говорит само за себя, причем с продолжением. И хотя я давно объяснила подругам, что это не мои тексты, что записи попали ко мне совершенно случайно, они нет-нет да и шутили на тему моей чрезмерной осведомленности в вопросах секса и всего с ним связанного.

Мы с трудом втиснулись в вагон, потому что попали в час пик.

– И куда все едут? – возмущенно бормотала Ириска мне на ухо, навалившись всей тяжестью. – Лето все-таки! Пора отпусков!

– Привыкай к прелестям жизни работающей женщины, – ответила я, с трудом отодвигаясь от нее. – И так каждый день.

– У менеджеров свободный график, – возразила она и вновь навалилась на меня, так как резко отстранилась от высокого парня, прильнувшего к ней сбоку и ухитряющегося читать книгу, которую он держал на весу.

– Ну-ну, – ответила я и беспомощно улыбнулась мужчине, пытающемуся пролезть к выходу сквозь узкое пространство между мной и какой-то чрезмерно полной и раздраженной женщиной.

«И что заставляет нас так жить? – думала я, вновь впадая в тоску и закрывая глаза, чтобы хотя бы не видеть сограждан с утренними выражениями лиц, зачастую не особо добрых. – А ведь многие так всю жизнь ездят на работу туда и обратно. Или ко всему на свете можно привыкнуть? Даже к такому немыслимому времяпрепровождению в течение нескольких часов и каждый день?»

И тут перед моими закрытыми глазами и совершенно против моей воли всплыло лицо Ника. Я настолько ясно увидела его продолговатые, светло-карие с необычным оливковым отливом глаза, яркие губы с приподнятыми вверх кончиками, словно они всегда были готовы к улыбке, черные блестящие длинные кудри, обычно зачесанные со лба гладко назад, услышала его бархатный низкий голос, шепчущий мне: «Я буду любить тебя вечно», что невольные слезы обожгли глаза. Я судорожно вздохнула и неимоверным усилием воли попыталась взять себя в руки.

Никита, или, как все называли его, Ник, буквально взорвал мою спокойную устоявшуюся жизнь сорокалетней женщины. Я несколько лет назад развелась с мужем, у меня были две взрослые дочки, и я считала, что все, связанное с мужчинами и отношениями, не говоря уже о любви, для меня закончилось. И вот появился он. Пару месяцев назад я гостила у Ириски на даче, мы гуляли в светлом солнечном березняке, по тропинке мимо прошел парень и посмотрел на меня. И с этого взгляда все началось. Ник уверял меня, что тогда почувствовал все и сразу. Огромная разница в возрасте совершенно его не смутила. Но меня это соотношение – 18 и 40 – буквально убивало своей невозможностью. Несмотря на это, наше счастье было необычайно сильным. Но кратким, потому что две недели назад Ник уехал под Архангельск служить в ракетных войсках. Все это свалилось на меня как гром среди ясного неба. И сила отчаяния, которое я испытала, когда узнала о его отъезде, неожиданно открыла мне глаза на мое истинное отношение к этому парню. Я и предположить не могла, что настолько сильно влюбилась в него. Эти две недели я изнывала от тоски по нему. Было такое ощущение, что он вошел в мою кровь, пророс во мне, и его нынешнее постоянное отсутствие вызывало боль, словно я лишилась жизненно необходимой мне части тела и души. Вначале я тщательно скрывала от подруг этот немыслимый, по моему мнению, роман. Но когда Ник уехал, я впала в тоску и слишком часто плакала, к тому же практически прекратила с ними общаться. Мои дочки, сдав сессии в институтах, уехали отдыхать. Старшая, Катя, двадцати одного года, отправилась с подружками на Селигер, а младшая, Варя, девятнадцати лет, в настоящий момент находилась со своим парнем в Анапе. И я оказалась предоставленной сама себе. Это лишь усугубило депрессивное состояние, в которое я неуклонно впадала. Подруги, видя, что со мной происходит что-то ужасное, забили тревогу и все-таки вынудили меня признаться.

– А я вам говорила, – удрученно констатировала Злата, – что наша Оленька влюбилась.

– И кто бы мог подумать, что в этого малолетку, моего соседа Никитку? – добавила Ириска.

– Да при чем тут возраст? – задумчиво произнесла Лена. – Как сейчас помочь?

Но я заверила их, что сама справлюсь с этим, что они зря беспокоятся. На время они притихли, а я продолжала вариться в собственных переживаниях. И пока улучшения не наступало. Единственное, что меня как-то вытаскивало из этой мрачной ямы, это утреннее обследование почтового ящика. Ник клятвенно заверил, что как только устроится, так сразу мне напишет. И я ждала этого письма с мучительным нетерпением. Но пока от него не было никаких вестей.

«А может, эта мысль, что мне срочно нужна работа, просто ловкий ход, и девчонки решили таким образом помочь мне? – мелькнула мысль. – И заслали Ириску?»

Я открыла глаза. Она в этот момент с возмущением смотрела на какого-то лысого, чрезмерно потного мужчину в черном костюме и при галстуке, который буквально лежал на ее соседке, худенькой, сильно накрашенной девице в таком открытом топике, что он, собственно, ничего и не скрывал. Хотя худющие торчащие ключицы, костлявые плечики, впалая грудь и тонкая шейка показались мне малопривлекательными. Но, по всей видимости, девушка считала себя эталоном красоты и моды. Она хлопала ресницами, покрытыми неимоверным количеством туши, и презрительно кривила губки, на которых ярко блестела и переливалась сиреневая помада с голографическими блестками. Выражение ее лица означало только одно: «Любуйтесь моей красотой, пока я позволяю». Да что я тут расписываю? Такую картину, я думаю, многие наблюдали и не только в метро. И что происходит с нашими девушками? Насмотревшись глянцевых журналов и показов мод, они ведут себя, ходят, одеваются, как топ-модели, и ни в чем им не уступают, как им кажется. И зачастую их вид ничего, кроме жалости, у окружающих не вызывает. Мужчина в черном костюме, лежа на ней, предавался, по-видимому, не совсем приятным мыслям, полностью погруженный в себя. Но девушка решила, что он грязно домогается, и периодически дергалась, пытаясь отодвинуться от него. Но в такой давке это было невозможно. Выражение ее лица становилось все надменнее, мужчина закрыл глаза со страдальческим видом, Ириска метала грозные взгляды на дергающуюся девицу, и я, наблюдая за ними, невольно улыбнулась.