Пути пилигримов - Страница 29

И теперь этот безумный холод, и нет живого огня, который мог бы согреть его. Корнелий не заметил, как дома сменились лесом. Над вершинами раскачивающихся деревьев, где-то в стороне от дороги, вставали радужные сполохи, по-видимому, там полыхал костер. Архивариус кинулся через сугробы вглубь леса. Что-то ухнуло под ногами, и он провалился в яму. Отчаянные попытки вылезти оказались безуспешными, и тут он наткнулся на странный посох. Когда его руки вцепились в палку, она сама вытянула его на поверхность земли. Суковатая, с загнутым концом, словно отполированная десятками рук, она казалась посохом пилигримов, шествующих по бесконечным дорогам к Святой земле. Теперь она в его руках и тянет его за собой к свету, живущему в глубине леса.

Еще несколько усилий — и архивариус на широкой поляне. Вокруг заснеженные деревья, за которыми прячется мрак. Посредине огромная елка. Она пылает огнем, но не сгорает. Вокруг толпа стариков и старух. Они обступили волшебную елку и греются. На лицах радость и счастье. Они до конца не верят в это чудо и время от времени трогают друг друга, чтобы убедиться, что не спят. Архивариус хочет подойти ближе, но так болит подвернутая нога. Надо опереться на посох — и тут вдруг он обнаруживает, что рука его лежит не на палке, а на плече прелестной девочки-подростка. Она помогает ему приблизиться к огню. Блаженное тепло разливается в душе и в теле. Становится так легко и радостно, как было когда-то в детстве, когда он на Рождество ходил с бабушкой в церковь.

— Это — живой огонь, — шепчет девочка. — Он горит пламенем непрожитой жизни, незавершенных чувств, невоплощенных возможностей!

— А можно узнать, что во мне было заложено, но не нашло роста и выражения? — спрашивает Корнелий.

— Да! Возьми свечку и зажги ее от огня елки!

Девочка касается его груди и, словно из кармана, достает тонкую красную свечу из его сердца. Он зажигает ее, и пламя озаряет всю его душу. Он снова молод, полон сил, надежд и фантазий. Одна из них так легко овладевает его воображением, что тут же воплощается в жизнь. Его имя Робер. Он открывает в себе талант музыканта и все события, происходящие с ним, может передать в музыке. И вот сюжет «королевы и трех пажей» повторяется в форме сказочной сонаты, где участники истории по-настоящему соответствуют своим ролям. Музыкальные краски изображают трагическое полотно. Светлый замок королевства омрачен скорбью. Среди свадебного торжества, накануне Нового года, внезапно скончался владыка страны. Хотя он был стар, но все подданные оплакивают его, ибо его мудрость и справедливость делали страну счастливой. Вместо него на троне остается прекрасная юная королева. Три пажа — ее свита. Один — воплощенное чувство, музыкант. Другой — отточенный, насмешливый разум, прирожденный дипломат. Третий — сама несгибаемая воля и решимость, верный воин. Королевство процветает, пока в сердцах юных слуг не вызревает страстная любовь к их повелительнице. Они понуждают ее сделать выбор — кто станет королем.

Поражение породило ревность в музыканте, и он легко уговорил третьего пажа стать на пути дипломата. Тайная дуэль — и под угрозой смерти избранник королевы вынужден бежать. Воин вскоре пал в бою, а музыкант всю жизнь искал двойника королевы, хоть малейшей черточкой напоминающего ее, но так и не смог найти замену. Никто из этих четверых не стал счастливым, но вся острота чувств, вся глубина переживаний была передана с такой силой, что изменила ход неслучившихся событий. Соната вобрала в себя и рассеяла все плохое. Музыкант сыграл свое произведение, предваряя шаги судьбы. Соперники музыканта согласно уступили ему первенство, а сама королева, со слезами на глазах, протянула ему букет алых роз в знак признания его таланта и своего выбора. НО Робер уже не нуждался в ее любви. Он открыл живой огонь в своей душе, который мог воплощаться в творчестве, и был счастлив этим. Высокое чувство сохранило и дружбу трех пажей, и любовь королевы. Возможно ли мечтать о большем? Служить Духу жизни, переступив через свои желания!

…Корнелий прижал свечу к своей груди. Она догорела. Он оперся на плечо девочки и сделал шаг.

«Домой!»— прошептал архивариус и внезапно очутился в своем жилище. Волшебная девочка превратилась в сверкающую огнями елку. Корнелий опустился в кресло, и его охватили радость и тепло. И нежный голосок, подобный журчанию ручья, прозвенел: «А что будет дальше?»

У подножия Везувия раскинулся шумный Неаполь, полный жизни, забот, радости и печали; где-то в глубине этого муравейника солнечные улицы обрываются развалинами древней Помпеи. Разительный контраст современности и цветущих руин города с остановившимся сердцем! Он лежит в тени зеленого плюща, красных листьев дикого винограда, колючих кустов розы, серебряных крон олив, темных силуэтов пиний и кипарисов. Здесь царит кладбищенская тишина, и в пустынных улицах пугающим эхом разносятся шаги и голоса любопытных путешественников. Стройные колонны храмов, раскопанные стены мертвых домов, наезженные колеи, оставшиеся росписи фресок, мозаичные полы с великолепными рисунками, скульптуры. Все, все свидетельствует о трагедии последней ночи, вдруг оборвавшей жизнь Помпеи страшным извержением вулкана. Сколько тысяч людей было засыпано раскаленным пеплом! И только домашних животных не нашли в городе пытливые археологи. Предчувствуя катастрофу, они покинули обреченное место. Потом, когда все кончилось, стаи собак, кошек вернулись к ставшему кладбищем жилью. Кто знает, быть может, за века не исчез род этих животных, что населял Помпею в семьдесят девятом году нашей эры, и до сих пор находит себе приют среди раскопанных руин. Дикие псы опасны для одинокого путника, особенно в вечерние и ночные часы, и редко кто забредет в Помпею в это время. Но не только встреча с одичавшими животными или ядовитыми змеями грозит излишне беспечному. Места битв или больших трагедий хранят грозную атмосферу, и тайная угроза нависает над теми, кто проходит рядом с незримыми пропастями.

Тынис Линд, поэт и художник, случайно задержался в развалинах Помпеи. Обилие впечатлений, остывающий жар уходящего дня погрузили его в сон. Очнулся он в темноте сумерек и с трудом мог сообразить, где он находится и куда ему надо идти. Тынис хотел встать и тут услышал злобное рычание. С десяток бродячих собак сгрудились у входа в уютный дворик, где он прикорнул. Не слишком высокая стенка и маленькая калитка отделяли его от стаи. Одно неосторожное движение могло стоить жизни.

Прошел час, и огромная луна стала над горизонтом. Где-то раздались легкие шаги, нежный женский голос напевал грустную мелодию. Собаки отбежали в сторону и, словно вторя человеку, завыли. Еще несколько мгновений — и они рассеялись. Тынис, однако, не посмел выйти из своего убежища. Всю ночь он просидел во дворике не смыкая глаз. И странные превращения происходили перед ним — мертвый город оживал, наполнялся людьми, в домах появились огни, слышалась музыка, заклинания жрецов. Затем стало светать, но не на востоке, а на западе, будто солнце забыло свой путь. Сквозь дымку таинственные перламутровые лучи скользнули по лицу художника.

Опять он услышал легкие шаги и печальный мотив, похожий на рыдание. Стройная фигура девушки в тунике остановилась перед ним и протянула к нему руки.

— Путник, путник, — заговорил торопливый голос. — Меня ждет смерть в эту ночь. Помоги мне прожить мой последний день! Заклинаю тебя великим Зевсом и моей матерью Афродитой!

Одна половина ее лица была ослепительно прекрасной, подобно искусно выточенной из раковины камее, другая скрывалась под густой волной вьющихся волос и, словно необработанный мрамор, лишь намечала черты. Тынис молчал.

— Послушай меня, путник, подари мне всего лишь один день из многих дней твоей жизни. Никто вокруг не хочет поделиться со мной своим временем. Они будут тратить его на все что угодно — сон, еду, болтовню, — не понимая, что это последний день!