Пути пилигримов - Страница 22

Истошный крик старика нарушил тишину зала:

— Что ты сделала, негодная девчонка! Кто тебе позволил?

— Что я сделала? — недоуменно откликнулась Эльвира.

— Да ведь они были печальны, а теперь улыбаются! Вместо трагедии роковой любви эти Ромео и Джульетта исполнены безоблачного счастья!

— Может, это заметно только в зеркале? — спросила девушка.

— Сегодня в зеркале, завтра на мраморе. Нас засудят за порчу скульптуры, и остаток дней мы проведем в тюрьме!

— Ну, наш замок не сильно от нее отличается…

Не находя возражений, старик смолк и вернулся к камину.

Эльвира продолжала властвовать в замке. Однажды она обнаружила букет нежно-алых роз на своем столике. Книга учета оказалась раскрыта на описании Ромео, и Эльвира затрепетала, взглянув на статую, но тотчас ей стало неловко за свои мысли. Однако общение с обитателем замка, столь явственно напоминающим о себе, следовало поощрить, и, пригласив музыкантов, Эльвира устроила ночной бал. Парами выстроились скульптуры, зажглись свечи в канделябрах, зазвучала старинная музыка.

Воспользовавшись открытием хранителя, юная балерина расставила вдоль стен старые зеркала. Ветер колебал пламя свечей, и под звуки менуэта тени танцевали в зеркальной глади. Эльвира сама пустилась в танец с тенями. Как амазонка, она сражалась с воинами, подобно весталке, соединяла степенных, шаловливым Эросом утешала печальных и, дразня, убегала от исполненных гнева. Бал удался на славу. Музыканты аплодировали ей, а она разносила дамам цветы.

Меж тем время шло. День проходил за днем, и образ Ромео все глубже проникал в сердце девушки. Часами она могла наблюдать за ним и чувствовала, что и он смотрит на нее. Но каково же было возмущение Эльвиры, когда она вдруг обнаружила привязанность хранителя к бедной Джульетте! Однажды он, изменив огню камина, собрал свои вещи и переместился в угол залы против фигуры возлюбленной Ромео. Потом как-то раз Эльвира видела, что старик целует скульптуру. «Как он смеет прикасаться к Джульетте? Ведь она принадлежит Ромео!» — думала Эльвира, позабыв, что это не живые люди, а статуи. И тут же в ней вспыхнуло чувство вины. Ведь и она, если б смела, коснулась бы губ прекрасного юноши…

Однако не так безобидны оказались игры со скульптурой замечтавшихся людей, и однажды хранитель должен был горько поплатиться за свою нежность к Джульетте. Отражение Ромео в зеркале ожило и, выхватив шпагу, ринулось на старика. Сорвав со стены ржавую рапиру, хранитель защищался, но напрасно. Зеркальный юноша нанес удар и проколол ему плечо. Второй удар мог бы оборвать жизнь старика, но тот швырнул в зеркало рапиру. Стекло жалобно хрустнуло и разлетелось на куски. Противник исчез.

Эльвира с трудом перевязала рану и остановила кровь.

— Твой возлюбленный не в меру ревнив! — заметил старик, через силу улыбаясь.

— Мой? — испугалась девушка — Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что ты знаешь. Скажи честно: хотела бы ты оказаться на месте Джульетты?

— Кто бы отказался от этой чести? Быть достойной такой любви — мечта каждой девушки…

Старик долго болел, и, когда он вернулся, Эльвира не узнала его. Седины заметно убавилось — возможно потому, что он сбрил бороду и остригся, — морщины расправились, черты лица приобрели ясность и гармонию. Он стал удивительно схож с портретами итальянского Возрождения — та же одухотворенность глаз, смелость и решительность позы, благородство жестов. Единственное, чего ему не хватало, — это старинное платье и шпага на перевязи, в остальном он выглядел как вельможа, погруженный не во внешние заботы, но в глубину мыслей и чувств. Теперь как никогда он соответствовал своему прозвищу — алхимик. Он перестал обращать внимание на мраморную красавицу, но все чаще взгляд его останавливался на Эльвире. Он мог показаться дерзким, но балерина не могла обижаться. В нем не было и тени порочного сластолюбия. Какое-то тайное страдание порой заволакивало его глаза, но свет их не мерк, а разгорался сдержанным мужеством. И вот однажды утром фигура Джульетты оказалась расколотой на куски. Можно было не спрашивать, чьих рук это дело. Хранитель не задавал вопросов и не давал объяснений. Вместо этого он принес в замок глину и мрамор.

— Я создам вторую Джульетту, если ты согласишься мне позировать, — сказал он Эльвире. Она смешалась, но, взглянув на Ромео, неожиданно для себя кивнула.

И прошел год. Хранитель лихорадочно работал, забывая о времени и усталости. Он почти не выходил из замка, питаясь хлебом и водой. Эльвира долгими часами застывала в неподвижности, одалживая терпенье у скульптур. Однако душа ее не выносила бездействия, и, глядя на хранителя, девушка напрягала все свое воображение, чтобы придать ему сходство с Ромео, стоявшим за его спиной.

Наконец работа была готова. Мраморная Эльвира поднялась достойной парой Ромео. Хранитель в восхищении отбросил резец и молоток:

— Кажется, я сотворил самое большое волшебство в своей жизни!

Балерина улыбнулась ему. Ее плен кончился. Сколько тайных слез отчаяния, восторгов и грез пережила она за это время. Теперь пришло освобождение.

— Я тоже сотворила то, чего не ожидала, — проговорила она.

Она взяла его за руку и подвела к зеркалу, в которое он не заглядывал весь год работы. Рядом с Эльвирой стоял юный прекрасный Ромео во плоти.

Они вместе покинули замок. На скульптуре новой Джульетты стояло имя Алхимика, но и на фигуре Ромео была также высечена его подпись.

Вообще говоря, не все даже верят, что этот замок на самом деле существует. Затерянный среди других вершин горный кряж, с венчающей его скалистой цитаделью, вечно скрыт от глаз грядами облаков. В этом месте они чаще всего скапливаются и, следуя прихотливому рельефу горы, закручиваются по спирали и поднимаются вверх, чтобы затем переползти через ледяной хребет и спуститься к морю.

Вначале животные протоптали тропы к седловине, через которую движутся облака, а затем и люди стали пользоваться этой дорогой к перевалу. В древности здесь пролегал Великий Шелковый путь. И над этими местами всегда нависал и царил Черный Замок.

В ранние утренние часы он внезапно появлялся, раздвигая пелену бесконечных облаков, и все остальные вершины прятались, словно склоняя головы перед мрачным гигантом, являющим свою власть. И на фоне бледно-бирюзового неба четко вырисовывались зубчатые стены, башни, пустые бойницы, острые шпили.

Было ли это творением природы или человеческих рук — трудно сказать. Неприступные отвесные скалы, на которых возвышался замок, штурмовать отказались бы все армии мира. Тем не менее искусные аркады висячих мостов, гармоничные уступы и впадины стен, следующих линиям скал, — все было пронизано архитектурной мыслью.

Мало кому из жителей горного края доводилось проникать в этот заповедный уголок, но каждый, кто был здесь, уносил с собой самые смутные и странные впечатления. Черный Замок, среди сверкающей зелени и белизны ледников, всегда хранил свою неизменную Черноту. И не было в этом символа зла или присутствия сил мрака. Как рыцарь-монах, он был вечно облачен в свои темные доспехи, чтобы в любую минуту дать отпор незваному пришельцу. Тайный обет, незримое служение нес молчаливый страж перевала…

Много легенд и сказаний витало над Черным Замком. Вот одна из них.

Конрад Слободинус, музыкант и собиратель фольклора, много лет проводил свои каникулы у своего друга, доктора Ксаверия Джозефа. Жилище Ксаверия, расположенное в горах, на окраине древнего аула Джамагат, как нельзя более соответствовало наклонностям и хозяина, и гостя.

Когда-то шумный, многолюдный аул почти полностью вымер от чумы и, охраняемый недоброй славой, оставался за пределами дорог, которыми прельщаются любопытные путешественники. Великолепие долин, раскинувших свои цветники по берегам шумных рек с ледяной водой, фруктовые сады создавали атмосферу покоя и уюта, а музыкальные вечерние концерты на террасе дома, будившие эхо в окрестных горах, венчали гармонией счастливые дни в усадьбе Ксаверия.