Пути Немезиды - Страница 24
Некоторые из марсиан зашлись в кашле. Табачный дым тяжко повис во влажном воздухе, и непривычные глотки сводил спазм. Рик криво ухмыльнулся и усилил «газовую атаку».
Неожиданно из публики раздалось громкое: «Ох!» — и все снова стали напряженно пожирать глазами яму, словно сцену невиданного театра. К сигарете это отношения явно не имело.
Рик обернулся и увидел Майо. Девушка стояла невдалеке от него — похоже, вышла из-за одной из портьер. На ней был изорванный темно-зеленый балахон, на потном лице засохли потеки крови. Майо глядела на него, и вся ее душа, казалось, выходила наружу через этот взгляд…
Губы Рика беззвучно раскрылись. В первый миг он остолбенел, затем двинулся вперед — сначала нерешительно, потом быстро, чуть ли не бегом. Он протянул к Майо забинтованные руки и почувствовал слезы на своих щеках.
— Люблю тебя, Рик, — прошептала Майо и отступила за портьеру.
Рик с возгласом «Майо!..» сорвал шелковый занавес. Ниша была пуста. Камни отразили ему в лицо его собственный крик. Он ударился о стену.
— Майо!!! — изо всех сил крикнул он и услышал сверху хохот, подобный тявканью стаи гиен.
Рик, наполовину присев, глядел, рыча, на публику. Глаза его горели огнем сумасшествия. Вот, оказывается, чего они так жадно ждали!
«Майо, Майо! — стенала душа Рика. — Куда ты исчезла и как, почему ты ушла от меня?..»
Края колодца двоились в глазах. Проклятая жара! Да еще этот запах…
«Возьми себя в руки, Ричард Уркхарт! — услыхал он собственный голос — Соберись! Иначе будешь выглядеть дураком».
Рик раскачивался из стороны в сторону, словно моряк на палубе, уходящей из-под ног, но не замечал этого. Неожиданно оказалось, что между пальцами торчит дымящаяся сигарета — бинты сжали кисть таким образом, что сигарета не выпала, когда он инстинктивно бросил ее, рванувшись к Майо. Рик затянулся. Табак что-то делал с мозгами — то ли прочищал их, то ли наоборот. По крайней мере, отбивал этот сладкий аромат.
Краем глаза Рик заметил какое-то движение и, резко обернувшись, обнаружил, что у второго проема возникла Кира. Она стояла на цыпочках, расправив крылья. Огромные глаза сияли, на лице была улыбка. В руках Кира держала Обруч Руха.
Марсиане наверху издали тонкий вой — это было их выражение ненависти. Пронзительная нота вызвала резонанс внутри Рика. Обруч Власти начал расти, он был уже больше Киры, больше ямы, в которой сидел Рик; он стал размером с Марс. Это был сам Марс!
— Я знаю пророчество. Твоя тень накроет нашу планету, — говорил голос Киры. — Жизнь для Марса, а не смерть… Твоя жизнь. Ты такой живой!..
Рик почти не понимал слов. Кровь, стучащая в висках, заглушала звуки. Кира, Майо да и все остальное утонуло в горячем потоке желания… Марс, власть, богатство… Ричард Гунн Уркхарт из корабельной крысы превращался в царя над всеми.
Рик засмеялся. Он хохотал над марсианами, этими занюханными «марсиками», издевался над ними, изрытая самые обидные прозвища на всех известных ему диалектах трех миров. Тусклые железные заклепки Обруча поблескивали красным, как кроличьи глаза. Умирающий Марс ждет своего конкистадора!
Рик протянул руку — схватить Обруч Власти… Тот проскользнул между пальцев. Кира, улыбнувшись, исчезла за портьерой.
И снова Рик с воплем сорвал занавес, где никого не оказалось, лишь голый камень глухо стонал под ударами его кулаков. И опять зрители гоготали.
Рик вернулся в центр, как будто водил в игре и снова не успел «осалить». Он не плакал и не проклинал тех, кто смотрел сверху. Он глядел на них пустыми глазами, и лица казались темными фресками под куполом собора, со сверкающими алмазами глаз и перламутровой инкрустацией оскаленных зубов. Рик смотрел на них и чувствовал страх.
Аромат перебирал обонятельные нервы мягкими пламенными пальчиками. Он был пленителен. Он слал волны удовольствия. В особенности он прельщал тем, что вызывал страх. В Рике заговорило животное чувство. Инстинкт шептал: «Это приманка… Где-то тут ловушка! Берегись!..»
Рик попытался поднести ко рту сигарету. Это не удавалось, и вдруг он осознал, что стоит на четвереньках, и ощутил ужас. От яростной затяжки окурком, медленно тлеющим в сыром воздухе, отвратительно закружилась голова, зато он смог опять подняться на ноги.
Когда Рик встал, то увидел перед третьей портьерой обнаженную девушку, зеленоокую распутницу с волосами цвета меди, кудрями, ниспадающими на белые плечи. Тайная усмешка пробежала по ее ярким губам. Девушка отодвинула занавес, и взгляду Рика предстала улица Тридцати трех удовольствий в свете фонарей, с такими знакомыми дверьми, с человеческим теплом и безопасностью, с голосами, ссорами, музыкой и запахом вина. Улица, на которой Ричард Гунн Уркхарт был просто Рик — Космическая Крыса. Никаких пророчеств, ни врагов, ни великой судьбы, и единственным, что его ждало завтра, было похмелье. Вот он, выход!
«Возвращайся и стань снова обычным Риком, — прозвучало у него внутри. — Забудь про Марс и Обруч Власти. Забудь женщину по имени Майо. Налижись от души и забудь! Хватит приключений, грозящих только гибелью. Прежде всего — собственное спасение!»
Девушка вскинула голову и двинулась к занавесу, оглянувшись через плечо. Рик последовал за ней; он просил обождать, неуверенно пошатываясь и борясь с детским желанием заплакать. Девушка насмешливо встряхнула кудрями и скользнула в пятнистую тень, Рик рванулся следом.
Он услышал взрыв сумасшедшего хохота и в тот же миг врезался лбом в стену. Ошеломленный ударом, он лежал на каменном полу. Девушка, улица — все исчезло, перед глазами была все та же пустая ниша.
Рик не поднимался. Он зарыдал, разинув рот и пуская слюни, как беспомощный младенец.
Марсиане затихли. Они снова ждали.
Волшебный аромат успокаивал. Он ласкал, словно женские руки, руки матери. В мозгу возникла картина четвертой двери. За нею он найдет покой. Именно оттуда исходил манящий запах. Можно отодвинуть портьеру и войти туда — в темноту, покой и одиночество. Там он уснет. Там сможет забыться…
Медленно-медленно Рик поднялся на четвереньки и пополз к последней двери. Сверху не доносилось ни звука — марсиане следили за ним, не дыша.
…Что-то пыталось растолкать засыпающий мозг Рика. Знакомая едкая вонь, она перебивает чудный аромат. Зачем?.. Рик не хотел пробуждения. Он продолжал двигаться к заветной двери.
Наконец Рик добрался до портьеры и отодвинул ее. Аромат пахнул на него, и оттуда же, неожиданно сильный, донесся жирный дух перегноя.
Прошлый опыт заставил Рика вытянуть руку и пощупать впереди, чтобы убедиться, что там нет стены. Проход действительно существовал. Рик вполз, и последнее, что он услышал снаружи, прежде чем сзади закрылась алая занавеска, был хохот наверху, подобный волчьему лаю во время весеннего гона.
Ползти было легко. Рик почти скользил по наклонному туннелю. Наконец-то он уснет и все забудет…
«…Проклятье, отчего так болит между пальцами?» — эта мысль пробилась сквозь снотворное облако, окутавшее мозг. Рик пытался отбросить ее как лишнюю, но боль кромсала и колола ладонь и никак не прекращалась. Элементарный рефлекс заставил его поднять руку, и снова едкая вонь ударила в нос; он увидел маленький красный огонек в темноте.
Окурок, почти догорев, заставил тлеть бинты. Рик вытряхнул уголек и прижал обожженную руку к животу. Боль слегка привела его в чувство, и сразу возвратились секундной давности воспоминания — загадочная пытка в яме, марсиане, глазеющие сверху… Вскипевшая тут же злость помогала боли.
Рик неожиданно ощутил, что аромат стал сильнее, и с ужасом понял, что происходит. Это наркотик, и он снова собирается овладеть его мозгом!
Рик медленно соскальзывал вниз. Он уперся ногами и спиной в противоположные стены туннеля и стал вглядываться в глубину. Там, далеко, стали различимы фосфоресцирующие блестки. Наконец он рассмотрел — это были цветы!
Белые цветы, нежные и прекрасные, колеблющиеся на стеблях, словно легкий ветерок шевелил их. Бесконечно красивые, бесконечно ароматные, они звали его к себе?..