Путеводная звезда (СИ) - Страница 49

      Сглотнув, протянула руку к мешочку, трясущимися руками ослабила стягивавшую его ленту. Перевернула….

      - Я все равно не верю… - дрожащие пальцы коснулись знакомого вензеля, выбитого на золотой подложке, украшенной россыпью крошечных камней. – Не верю! – схватив перстень, прохрипела я. Отступила, сбив стоявший рядом со мной стул….

      - Мне очень жаль, графиня, - Рахмат вальяжно откинулся на спинку стула. – Ему не стоило приезжать в горы….

      Рахмат еще что-то говорил, но я уже не слышала. Находиться в одной комнате с ним было выше моих сил и я, надеясь, что хотя бы ненадолго, но смогу удержать рвущиеся из груди рыдания, выбежала в коридор….

      Слезы полились из глаз уже там. Но даже сквозь всхлипы, я, пусть и невнятно, но продолжала повторять… как молитву Заступнице, которой одной было дано казнить и миловать:

      - Не верю…. Не верю…. Не верю!

      - Это – его перстень?

      Я не обернулась, продолжая смотреть в окно.

      Весь мир, как фрагменты разбитой мозаики. Остались цветные пятна, вырванные из общего рисунка куски. Задорный, радующийся свету сад. Разбросанные в желании обнять этот мир ветви деревьев. Шебутные птицы. Яркие брызги цветов….

      Фигуру садовника я заметила сразу, а вот скрюченное, изломанное тело его помощника – нет. Но теперь взгляд отказывался собирать воедино осколки разодранной картины, вновь и вновь возвращаясь к одному из них. Тому, на котором был он….

      Князь Андрей Изверев.

      Пленник, как и я.

      - Да, это перстень мужа, - ровно ответила я. Внутри было тихо и пусто.

      - Мой брат… - Амира замолчала, словно пытаясь подобрать слово. Подошла ближе, остановилась за спиной: - Ему доставляет удовольствие причинять боль другим.

      Я - кивнула. Эдуард тоже был таким.

      И память подсуетилась, тут же вытащив из прошлого один из тех, не самых лучших моментов моей жизни.

      Щенка должны были утопить – родился он совсем слабым, но я уговорила псаря отдать его мне. Договорилась с дворовыми мальчишками, те за денюжку выкормили черноухого малыша, а потом, когда подрос, приводили поиграть.

      Так продолжалось весну и лето, а осенью о питомце узнал брат.

      Убил собаку Эдуард сам. Просто свернул шею, оставив изуродованное тельце под окнами моей комнаты.

      Глядя на мои слезы улыбался. И было в этой улыбке что-то от угрозы…. Мол, если бы мог….

      Тогда я впервые поняла, насколько брат меня ненавидит.

      - А что говорит твое сердце?

      Амира стояла так близко, что я чувствовала ее дыхание. Теплое. Мягкое…. Заботливое.

      Вот так же я ощущала и маму Лизу…. С ее скрытой, не всегда заметной добротой. С участием. С нерастраченной любовью, которой хватало на всех, кто в ней нуждался.

      - Оно не верит, - выдохнула я чуть слышно. – Не хочет верить, - поправилась я, понимая, что для убежденности первой фразы у меня нет оснований.

      - А если… - в ее голосе послышалось что-то от надежды.

      Я резко обернулась.

      Амира была выше меня ростом, да и телом крепче, но в этот миг мне показалось, что из нас двоих сильнее именно я. Она так хотела мне помочь, но….

      - Спасибо… - прошептала я, не дав горькому стону сорваться с губ. – Спасибо… - повторила тверже, - но это не тот случай. На перстне зарубка. И… - я сглотнула, понимая, что именно сейчас, глядя в ее глаза, теряю Георгия вновь. На этот раз… навсегда… - кровь.

      Амира нехотя кивнула, помолчала, продолжая смотреть на меня. Выражение ее глаз менялось. Сожаление, сочувствие, беспокойство, решимость….

      - Ты ведь голодна?

      Ее вопрос оказался для меня полной неожиданностью. Как и тон. Спокойный, уверенный.

      Как-то легко и неуловимо Амира изменилась. Гордая посадка головы, раскрывшиеся плечи, прямая спина, в которой больше не было ничего от смирения, которое я в ней замечала.

      Мне трудно было понять, что именно стало причиной подобной метаморфозы, но я ее не упустила, тут же примерив и на себя. Мы обе была заложницы обстоятельств. Мы обе зависели от чужой воли, пусть и по-разному, но попав под власть не знающего жалости человека.

      Мы обе… но до этого мгновения каждая сама по себе.

      - Да, - коротко ответила я, догадываясь, что любые слова сейчас будут бессильны.

      - Я прикажу накрыть в саду, - улыбнулась она и, развернувшись, направилась к двери. Не дойдя остановилась: - Рахмат с трудом сдерживал злость. Я его хорошо знаю. Что-то не так….

      Что-то не так….

      Я так хотела вновь обрести надежду, но….

      - Ты принесешь мне ленту? Хочу повесить перстень на шею.

      Амира так и не оглянулась, лишь спина стала еще прямее:

      - Принесу.

      Она уже вышла за дверь, а я все смотрела… в пустоту.

      Перед глазами мелькало… как Георгий держал на руках Аленку. Нежно. Бережно. Как поднимал взгляд на меня… в глазах была любовь, на которую невозможно было не ответить. Как его ладонь касалась моей кожи, отзываясь в теле жаром, который не потушить, лишь утолить… поцелуями, лаской…. Как….

      Дверь вновь открылась, обрывая даже не воспоминания – иллюзию, в которую я, изголодавшаяся по его теплу, по его силе, по его уверенности, - падала, падала и падала.

      Амира не могла вернуться так скоро, пришлось обернуться:

      - Стучать вас не учили? – недовольство помогло справиться с некоторой растерянностью. Визита Сашко я не ожидала.

      - Покажите мне перстень! – мужчина пересек комнату стремительно, протянул руку.

      - Зачем? – я и хотела бы отшатнуться, но некуда.

      - Быстрее! – потребовал он жестко.

      Я, молча, положила перстень на его ладонь.

      - Дайте мне что-нибудь острое, - тем же тоном приказал он.

      Я на миг задумалась, перебирая, что в этой комнате могло подойти…. Взгляд наткнулся на вышивку Амиры раньше, чем подумала о ней.

      - Возьмите, - бросилась я к креслу. Вернувшись, подала иглу.

      Не поблагодарив, Сашко отошел от меня на пару шагов и, не скрываясь, до крови проколол палец, позволив появившейся капле растечься по золотой подложке перстня.

      Мое удивление тут же сменилось изумлением. Игравшие радугой на солнце камни потускнели, чтобы через мгновение вспыхнуть, осыпав ладонь Сашко искрами. Когда потухли, рядом с печаткой мужа лежал клочок бумаги.

      - Что это? – вот теперь я действительно растерялась.

      О том, что Сашко, пусть и слабый, но маг, я не забывала. И о его знакомстве с Георгием. И о спасенной жизни….

      Ничто из этого не объясняло только что увиденного.

      - Вот теперь точно все будет хорошо, - Сашко протянул перстень. Потом посмотрел мне в глаза… и добавил с какой-то мальчишеской улыбкой: - Просто верьте.

      - Он… жив?

      Наверное, в моем взгляде было слишком много надежды.

      - Не знаю… - вложив печатку мне в руку, Сашко отошел к креслу, замер там, стоя ко мне спиной. Что-то зашипело, я заметила плеснувший язычок голубоватого пламени… - Я бы очень хотел вас успокоить, - воткнув иглу в натянутую на пяльцы ткань, вздохнул он, - но все, что могу сказать – снято оно с живого.

      - А эта….

      - Что – эта? – он развернулся, глядя на меня не то удивленно, не то с укоризной.

      - Нет, ничего, - понимая, что Сашко вряд ли поделится полученными им сведениями, - грустно улыбнулась я. – А скажите… - я чуть помялась, но решила, что имею право на немного откровенности, - вы ведь выкрали меня не только из-за денег?

      Прежде чем ответить, Сашко бросил взгляд на дверь, чуть склонил голову, словно к чему-то прислушиваясь.

      Похоже, тишина, не нарушаемая ни звуком, его удовлетворила. Сашко посмотрел на меня, произнес с некоторым вызовом:

      - Я выкрал дочь Ивана Струпынина.