Путеводитель вольного путешественника по Галактике - Страница 9

Собравшиеся выжидательно смотрели на него. Он подмигнул Триллиан, которая подняла брови и взглянула на него. Она знала, что он собирается сказать, и подумала, что смотрится он потрясающе.

— Это обалденная штука! — сказал Зафод Библброкс. — Нет, правда, это действительно обалденная штука! Она такая офигительно обалденная, что я, пожалуй, украду ее!

Восхитительное президентское высказывание, совершенно президентское по форме. Зрители посмеялись, оценив остроту, корреспонденты обрадованно понажимали кнопки на своих суб-Ф-ирных ньюсОматах, а Президент широко улыбнулся.

Он улыбнулся, сердце его невыносимо екнуло, и он нащупал пальцем маленькую парализОматическую бомбу, тихо лежавшую в его кармане.

Наконец, терпение его лопнуло. Он воздел руки к небу, издал дикий клич, состоявший из мажорных терций, бросил бомбу на землю и побежал через строй внезапно застывших улыбок.

Простатик Вогон Джельц не был хорош собой даже по вогонским меркам. Купол его носа возвышался над низким поросячьим лбом. Темно-зеленая жесткая кожа была достаточно толстой, чтобы играть в темные игры вогонской Государственной Службы — и играть неплохо, следует отметить — и достаточно непромокаемой, чтобы неограниченное время существовать на глубине до тысячи футов безо всякого вреда для себя.

Конечно, он никогда не нырял на такую глубину. На это у него не было времени. Таким он был потому, что биллионы лет назад, когда первые вогоны выползли из вязких первобытных морей Вогсферы и плюхнулись, пыхтя, на девственные берега этой планеты, в то утро, когда их осветили первые лучи яркого молодого солнца Вогсоль, силы эволюции словно бы отказались от вогонов, сочтя их безобразной и грустной ошибкой и отвернувшись с отвращением от них. С тех пор вогоны не развивались; они не должны были выжить.

Но вогоны выжили — в немалой степени благодаря упертости и тугоумному упрямству этих существ. «Эволюция?» — сказали они себе. — «Не больно-то надо!» И того, в чем природа им отказала, они добивались без ее участия, до тех пор, пока не научились исправлять самые вопиющие свои анатомические несуразности хирургическим путем.

В то же время силы природы на планете Вогсфера отрабатывали сверхурочные, стараясь исправить свою ошибку. Они вывели мерцающих, как драгоценности, шустрых крабов, которых вогоны пожирали, разбивая их панцири железным молотком; высокие прекрасные деревья, такие стройные и разноцветные, что дух захватывало — их вогоны валили, жгли и на огне жарили мясо крабов; элегантных существ, похожих на газелей, с шелковистой шерсткой и влажными глазами — которых вогоны ловили и усаживались на них верхом. Использовать их как транспорт вогоны не могли, потому что спины у тех сразу ломались, но вогоны все равно ловили их и усаживались на них верхом.

Так планета Вогсфера прозябала на протяжении тоскливых тысячелетий, пока вогоны неожиданно не открыли законы межзвездных путешествий. За несколько коротких вог-лет все до единого вогоны перебрались в сектор Мегабрантис, политический центр галактики, и теперь составляют там необычайно мощный костяк Галактических Государственных Служб. Они постарались приобрести образование, стиль и освоить общественный этикет, но в остальном современный вогон мало отличается от своих примитивных предков. Каждый год они импортируют со своей родной планеты двадцать семь тысяч мерцающих, как драгоценности, шустрых крабов, чтобы в праздничную ночь подвыпившие вогоны могли разносить их на кусочки железными молотками.

Простатик Вогон Джельц был совершеннейшим вогоном по своему характеру. К тому же он не любил вольных путешественников.

Где-то в темной маленькой каютке в недрах флагмана Простатика Вогон Джельца, нервно зажглась маленькая спичка. Тот, кто зажег ее, не был вогоном, но знал о них все и имел все основания нервничать. Имя его было Форд Префект.[4]

Он оглядел каюту, но увидел очень немного: странные и страшные тени наклонялись и прыгали от маленького неровного огонька, но все было тихо. Форд тихонько поблагодарил дентрасси.

Дентрасси — своенравное племя гурманов и обжор, дикие, но симпатичные ребята, которых вогоны недавно стали нанимать на свои корабли дальнего плавания коками, хорошо понимая, что те всегда будут верны своей природе. Это вполне устраивает дентрасси, потому что они любят вогонские деньги, одну из самых твердых валют в космосе, но презирают самих вогонов. Единственный вогон, вид которого доставляет дентрасси удовольствие — это рассерженный вогон.

Именно благодаря знанию этих незначительных фактов Форд Префект и не был сейчас сгустком молекул водорода, озона и угарного газа.

Форд услышал слабый стон. При свете спички он увидел что-то большое, пошевелившееся на полу. Он быстро погасил спичку, сунул руку в карман, нашел то, что искал, и достал из кармана. Он присел на пол. Тело на полу снова пошевелилось.

Форд Префект сказал:

— Я купил орешков.

Артур Дент пошевелился и застонал снова, пробормотав что-то неразборчивое.

— На, поешь, — посоветовал Форд, тряхнув пакетиком. — Если ты раньше никогда не проходил через луч переноса материи, то, наверно, потерял массу солей и белков. Пиво, которое ты выпил, должно было немного смягчить эффект.

— Брррррр… — выговорил Артур Дент.

Он открыл глаза.

— Темно… — сказал он.

— Ага, — подтвердил Форд Префект, — темно.

— Света нет, — сказал Артур Дент. — Темно… Света нет…

Чего еще Форд Префект так и не смог понять в людях, так это их привычку постоянно утверждать и повторять очевидные вещи, типа «сегодня чудесный день» или «ты такой высокий» или «дорогой, у тебя такой вид, будто ты упал в канализационный люк, у тебя все в порядке?» Сперва Форд даже выработал теорию, объяснявшую это странное поведение. Если бы люди не упражняли постоянно свой ротовой аппарат, думал он, у них, наверно, срослись бы челюсти. После нескольких месяцев наблюдений и размышлений Форд сменил эту теорию на другую. Если люди перестанут упражнять свой ротовой аппарат, подумал он, у них начнут работать мозги. Через некоторое время Форд отбросил и эту теорию как чересчур циничную и решил, что, несмотря ни на что, люди ему все-таки нравятся, хотя жуткое количество вещей, о которых они не имеют ни малейшего представления, отчаянно мешает ему.

— Да, — согласился он с Артуром, — света нет.

Форд угостил Артура орешками.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Как воинская часть, — ответил Артур. — Какие-то органы во мне, похоже, празднуют дембель.

В темноте Форд оторопело уставился на Артура.

— Если я спрошу тебя, где мы находимся, — слабым голосом спросил Артур, — я не пожалею об этом?

Форд поднялся на ноги.

— Мы в безопасности, — сказал он.

— Это хорошо, — вздохнул Артур.

— Мы находимся в кладовке камбуза, — продолжал Форд, — на одном из космических кораблей Вогонского Дорожно-Строительного Флота.

— Да? В таком случае это странное значение слова «безопасность», — заметил Артур, — я с таким раньше не встречался.

Форд зажег еще одну спичку, чтобы найти выключатель. Чудовищные тени снова закачались и запрыгали по стенам. Артур с трудом встал и опасливо повертел головой по сторонам. Отвратительно чуждые силуэты, казалось, окружили его, в воздухе были густо замешаны непонятные запахи, забиравшиеся прямо в легкие, но не становившиеся от этого более понятными, а глухой нервирующий шум где-то внизу не давал Артуру собраться с мыслями.

— Как мы сюда попали? — спросил Артур, подрагивая.

— Застопили попутку, — ответил Форд.

— Прошу прощения, — сказал Артур, — Ты хочешь сказать мне, что мы подняли палец, и зеленое чудище с квадратными глазами высунуло голову и сказало «Привет, ребята, запрыгивайте быстрей, я вас подброшу до отворота на Бэйзингсток»?

— Ну, Палец в нашем случае — это электронное суб-Ф-ирное сигнальное устройство, отворот находится у Звезды Барнарда в шести световых годах отсюда, но в остальном все более или менее верно.