Путеводитель вольного путешественника по Галактике - Страница 1

Давным-давно… или совсем недавно… я впервые приехал в Россию из Израиля. Саша Фаворов, за год до того провожавший меня из Пулково, встречал меня в Шереметьево. Мы ехали куда-то в трамвае, и Фаворов говорил, что я совершил, пожалуй, самое длинное из известных ему путешествий из Петербурга в Москву. Кажется, присутствовавший при этом Базиль не преминул припомнить Фаворову не то его, не то Базиля, не то их совместный рекорд по времени на этом маршруте — пять часов шесть минут, если не ошибаюсь — на что Фаворов отвечал что-то в духе «при такой скорости многого не увидишь»…

Потом Фаворов вдруг показал на какое-то в высшей степени непримечательное место Москвы, проплывавшее в окне трамвая, и сказал:

— А вот тут стоял дом, в котором я родился. Его снесли, уже давно.

Мне кажется, никто еще не замечал того, что составляет основную проблему при переводе Hitchhiker's Guide to Galaxy блистательного Дугласа Адамса на русский язык. Я и сам понял это совсем недавно.

Она состоит в том, что подавляющее большинство носителей этого языка никогда в жизни не удалялось от места своего рождения дальше, чем на семь тысяч километров. Кроме того, очень многим среди говорящих на этом языке ни разу в жизни не доводилось видеть, а тем более лично общаться с пришельцами из других миров, даже если до этих миров гораздо меньше, чем семь тысяч километров. И поэтому, вероятно, мало кому из говорящих на этом языке знакомо главное чувство, пронизывающее все шесть книг блистательного Дугласа Адамса. Оно так малознакомо, что никто до сих пор, мне кажется, даже не замечал этого факта — видимо, из-за мощного ННД-поля, окружающего его — несмотря на то, что первая же строка книги говорит о нем.

Первая ее строка: «Рассказ начинается с дома».

Чувство отчуждения. Чувство потерянности в мире. Чувство, которое испытывает живое существо, оторвавшееся от места своего рождения, от себе подобных, от всего, что составляло его привычный кругозор, обиход и окоем. На протяжении всех шести книг Артур Дент в высшей степени драматически ищет в головокружительном великолепии разнообразия Вселенной себе подобных и себе подобное. Удастся ли ему найти то, что он ищет, я пока утаю от читателя, несмотря на значительно выросший со времени написания книги уровень стрессов и неврозов в обществе; к тому же, это не совсем понятно не только мне, но и ему самому; да и не об этом я хотел говорить здесь.

Подавляющее большинство носителей языка, на котором я сейчас пишу, никогда не оказывалось вне окружения себе подобных и себе подобного. Даже те немногие, та небольшая часть из их огромной армии, которая волею судеб оказалась в других мирах, всегда может рассчитывать встретить в них кого-то, для кого название улицы, на которой они родились, не пустой звук, а целая статья в Энциклопедии Галактика.

Поэтому задача передать чувство одиночества во Вселенной, чувство полной безнадежности найти в ней свой родной дом или хотя бы кого-нибудь, с кем можно поговорить на родном языке о родных вещах, читателю, чей родной язык русский, а родные вещи изготовлены во временном промежутке от десяти до ста лет назад — не легче, чем разъяснять вогону-охраннику идеалы политкорректности.

Я пошел другим путем. Не имея возможности заставить читателя испытать плохо знакомое ему ощущение потерявшегося в пространстве, я попытался внушить ему ощущение потерявшегося во времени. Для этого я сознательно вводил в свой текст словечки, обороты, шутки и намеки, бывшие в ходу в том уголке вселенной, из которого я вышел, в те годы, месяцы и дни, когда я это сделал. Этот язык, вместе с миром, который он описывал, канул в лету не менее безвозвратно, чем планета, снесенная вогонским Дорожно-Строительным флотом, сохранившись лишь в памяти его носителей. Но те, чья молодость прошла в мире, описывавшемся этим языком, никогда не забудут его и будут вечно искать его в своей жизни, невольно разделяя мироздание на то, что относится к нему, и все остальное. Чай второй рязанской чаеразвесочной фабрики вам уже не выдаст ни один нутримат. Не то, чтобы это был такой вкусный и полезный напиток — нет, не такой. Но он был, а теперь его нет, и поэтому он подходит для той задачи, которую я себе поставил.[1]

Не теряй оптимизма, галактический путешественник! Пусть твой дом безвозвратно потерян где-то в безднах временно-пространственного континуума; пусть твое племя уничтожено падением какого-нибудь Хруня, и твое собственное имя не в состоянии выговорить никто, включая тебя самого. Но, если ты хочешь, то меньше, чем за тридцать альтаирских долларов в день вся Вселенная станет твоим домом — при соблюдении некоторого числа довольно несложных и весьма разумных правил. Первое из них написано на обложке книги: «Без паники!» Остальные можно найти внутри.

Желаю тебе получить удовольствие, сравнимое с тем, которое посчастливилось получить мне.

Прошу извинения за неудобства.

Твой, С. Печкин

01-09-2004, Иерусалим, Земля.

Далеко на безвестных задворках одного захолустного уголка в западном рукаве галактической спирали расположено одно небольшое и малоизвестное желтое солнце.

Вокруг него на расстоянии что-то около девяноста двух миллионов миль вращается совершенно ничем не примечательная сине-зеленая планетка, на которой форма жизни, происходящая от обезьян, столь удивительно примитивна, что до сих пор считает электронные часы весьма прогрессивной идеей.

Проблема этой планеты — была — в следующем: большая часть ее населения большую часть времени была несчастна. Предлагалось множество решений этой проблемы, но в основном они сводились к перемещениям маленьких зеленых кусочков бумаги, что довольно странно, потому что вовсе не эти маленькие зеленые кусочки бумаги были несчастны.

Во всяком случае, проблема не исчезала. Люди были зачастую жуликоваты и по большей части жалки, в том числе и те, что носили электронные часы.

У многих из них крепло убеждение, что они совершили большую ошибку, когда в древности слезли с деревьев. А некоторые говорили, что уже деревья были неудачным ходом, и что не стоило вовсе покидать океан.

А потом в один прекрасный четверг спустя примерно две тысячи лет с того дня, как одного человека распяли на кресте за то, что он говорил, как здорово было бы для разнообразия начать вести себя хоть немного по-человечески, одна девушка, одиноко сидевшая в маленьком кафе на Рикмэнсворт, вдруг поняла, что именно было неправильно все это время, и наконец узнала, как можно сделать мир хорошим и счастливым. На этот раз все было верно, и все получилось бы, и никого не пришлось бы ни на чем распинать.

К сожалению, не успела она добраться до телефона, чтобы рассказать об этом кому-нибудь, как случилась ужасающе глупая катастрофа, и ее идея пропала навсегда.

Но повесть не об этом.

Хотя в этой повести будет рассказано об этой ужасающе глупой катастрофе и некоторых ее последствиях.

Это также повесть о книге. О книге под названием «Путеводитель вольного путешественника по Галактике» — книге не с Земли, никогда не издававшейся на Земле, и книге, о которой до вышеупомянутой ужасающе глупой катастрофы никогда не слышал ни один из землян.

Но о книге при всем том весьма замечательной.

На самом деле, возможно, это самая замечательная книга из всех, что выходили когда-либо в свет в издательствах Малой Медведицы, о которых ни один землянин также ничего не слышал.