Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы - Страница 37

Это язык цветов. В обществе более близком к природе, чем наше, было легко придать каждому цветку какое-то значение и использовать его в любовных посланиях или в качестве магического средства. Розмарин был символом верности в любви из-за очень стойкого аромата этого растения. Следовательно, о его существовании было трудно забыть. А троицын цвет[35] символизирует думы самим своим названием (pansies), которое идет от французского слова «решёе» (мысль).

Что касается других цветов, упоминаемых Офелией, то их значение спорно (тем более что фразы девушки странны и сбивчивы).

При виде сестры Лаэрта снова охватывает гнев, и Клавдию стоит немалых трудов успокоить его. Отведя юношу в сторону от Гертруды, король говорит, что убийца Полония Гамлет, и объясняет, почему он не мог выступить против принца открыто. Королева любит Гамлета, а король (который, похоже, любит Гертруду искренне, а не только за то, что она принесла ему корону) не хочет отталкивать супругу, казнив ее сына или заточив его в тюрьму. Кроме того, тут присутствует постоянный страх перед общественным мнением (которое играет важнейшую роль в планах как Клавдия, так и Гамлета). Именно об этом и говорит Клавдий:

Клавдий уже готов признаться Лаэрту, что велел англичанам убить Гамлета, но в эту минуту прибывает гонец и сообщает, что Гамлет вовсе не в Англии; принц вернулся в Данию.

Клавдий на мгновение задумывается. Он не хочет гражданской войны; ему нужно тихое убийство, похожее на несчастный случай; если что-то пойдет не так, вся ответственность (и риск) падет на Лаэрта.

Он вспоминает нечто связанное с Францией:

Упоминание о Нормандии — не анахронизм. Датские набеги разоряли не только Англию, но и северное побережье Франции. В 911 г., примерно за полтора века до событий, описанных в «Гамлете», некий викинг по имени Хрольф заставил французского короля Карла III (Толстого) уступить ему и его потомкам земли на побережье пролива Па-де-Кале. Эту территорию стали называть сначала Норманнией («землей норманнов»), а затем Нормандией.

В 1050 г., во время действия «Гамлета», Нормандия была сильным, централизованным, хорошо управлявшимся герцогством, во главе которого стоял знаменитый Вильгельм II (Бастард). Нормандия славилась своим могуществом; ее герцог был сильнее французского короля и как минимум не слабее датского. (Через шестнадцать лет после этих событий Вильгельму предстояло победить Англию и стать ее королем Вильгельмом I Завоевателем.)

За полтора века, прошедшие со времен Хрольфа, норманны полностью ассимилировались и теперь говорили на диалекте французского языка. Со временем их происхождение от викингов забылось, однако следует заметить, что гость из Нормандии, о котором упомянул Клавдий, мог прибыть в Данию (хотя бы отчасти) для того, чтобы посетить свою историческую родину.

Клавдий вспоминает, что нормандец с восхищением говорил об искусстве Лаэрта как фехтовальщика, а присутствовавший при этом Гамлет мучительно ревновал. Принц наверняка захочет помериться силами с Лаэртом, а Лаэрт сможет использовать этот дружеский поединок, чтобы убить Гамлета. Гамлету заранее подготовят ловушку: у него будет обычная рапира с защитным наконечником, а у Лаэрта «случайно» окажется рапира без наконечника, которой он «случайно» убьет убийцу своего отца.

Лаэрт с жаром соглашается и добавляет к подлости короля свою собственную. Он не только воспользуется рапирой без наконечника, но и смажет ее острие сильнейшим ядом, который всегда носит при себе:

Иными словами, наносить принцу смертельный удар не обязательно, для этого будет вполне достаточно царапины. И тут публика перестает сочувствовать Лаэрту. Согласно морали того времени, он имеет право на месть, но не ценой такого подлого предательства.

Но этого недостаточно. А вдруг Лаэрту не удастся даже оцарапать Гамлета? Клавдий приготовит отравленный напиток, и, если Гамлет выйдет из поединка целым и невредимым, его убьет напиток, приготовленный для победителя.

И тут сообщают о том, что Офелия утонула. Что это — наказание Лаэрту за готовящееся предательство или попытка раскалить его ненависть до такой степени, когда юношу уже ничто не удержит? Выясняется, что Офелия упала в ручей — то ли намеренно, то ли в припадке безумия — и не попыталась спастись.

Гамлет не просто вернулся в Данию. Он уже в Эльсиноре. Принц и Горацио проходят мимо кладбища и видят, что могильщики роют могилу. Могильщик выбрасывает из земли череп и заявляет, что он знал этого человека:

Выясняется, что это череп Йорика, придворного шута Гамлета- старшего. Гамлет взволнован. Он поворачивается к Горацио и, держа в руках череп, говорит:

Гамлет помнит Йорика; это значит, что, когда шут умер, принц уже не был младенцем. Вполне правдоподобно предположить, что в ту пору ему было лет семь. Если шут умер двадцать три года назад, стало быть, самому Гамлету тридцать.

Во времена Гамлета (впрочем, как и во времена Шекспира) этот возраст не считали юным. Если Гамлету действительно тридцать лет, это объясняет негодование принца, лишившегося трона по вине Клавдия. Тогдашнему тридцатилетнему мужчине рассчитывать на великие свершения не приходилось. Закон природы суров; когда дядя умрет, самому Гамлету останется жить не так долго. Зачем ему трон на какие-то жалкие несколько лет?

Однако следует признать, что тридцатилетний Гамлет мало соответствует другим эпизодам пьесы. Тогда получается, что королеве Гертруде где-то под пятьдесят и она уже пожилая женщина. Кроме того, как объяснить, что тридцатилетний Гамлет все еще учится в Виттенберге и остается неженатым в эпоху ранних браков? Куда удобнее представить себе Гамлета двадцатилетним. В общем, все было бы намного проще, если бы могильщик сказал, что череп Йорика пролежал в земле не двадцать три года, а тринадцать лет.

Прибывает похоронная процессия. В ней участвует весь двор, но видно, что ритуал сокращен. Гамлет сразу догадывается, что хоронят какого-то знатного самоубийцу. Хоронят Офелию; есть подозрение, что на самом деле она покончила с собой. Решение священников сократить обряд выводит Лаэрта из себя. Он восклицает:

Гертруда бросает в отрытую могилу цветы и произносит фразу, которая настолько вошла в обиход, что уже немногие помнят про авторство Шекспира и то, при каких обстоятельствах эти слова прозвучали впервые:

Лаэрт, сломленный горем, соскакивает в могилу и напыщенно требует, чтобы его засыпали землей вместе с сестрой: