Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы - Страница 211

Поэтому в начале сентября 1533 г., через семь месяцев после официального бракосочетания (но за два с лишним года до смерти Катерины, описанной в предыдущей сцене), у Анны начались роды.

Услышав новость, Гардинер желает ребенку счастья, но не пытается скрыть своего враждебного отношения к королеве и двум ее сторонникам, Кранмеру и Кромвелю.

Естественно, король Генрих очень волнуется, ожидая появления долгожданного наследника. Он появляется на сцене и рассеянно разговаривает с присутствующими, включая Кранмера; он проявляет внимание лишь при появлении старой леди (видимо, присутствовавшей при родах королевы). Король восклицает:

Однако управлять судьбой Генрих не мог. 7 сентября 1533 г. у него родилась дочь, и король ужасно расстроился. Конечно, он не мог предположить, что четверть века спустя эта девочка унаследует трон и станет величайшим монархом в истории Англии. Генрих понимал только одно: опять девчонка!

Старая леди, прекрасно знавшая, что эта новость никого не обрадует, постаралась позолотить пилюлю. Она подтверждает слова короля, но потом объясняет:

Увы, ее пророчество не сбылось. Девочке, родившейся в тот день, не было суждено иметь ни сыновей, ни дочерей. Она всю жизнь оставалась незамужней и, согласно легенде (впрочем, может быть, и правдивой), сохранила девственность. В истории Елизавета известна под именем Королева-Девственница (the Virgin Queen); это выражение было настолько популярно, что в ее честь один из американских штатов назвали Виргинией.

Поэтому Елизавета не оправдала честолюбивых надежд отца на продолжение рода и стала последней из династии Тюдоров, основанной Генрихом VII. Эта династия находилась у власти всего 118 лет и насчитывала лишь три поколения. Тем не менее Яков I, который стал преемником Елизаветы I, был правнуком (по матери) сестры Генриха VIII и, следовательно, праправнуком Генриха VII. Все английские монархи, начиная с Генриха VIII, были потомками Генриха VII, но (не считая Елизаветы) не потомками Генриха VIII.

Две следующие сцены описывают попытку Гардинера уничтожить Кранмера. Гардинер обвиняет архиепископа Кентерберийского в ереси и пытается добиться, чтобы это подтвердил Государственный совет. (На самом деле это произошло в 1540 г., хотя пьеса заканчивается крещением маленькой принцессы, состоявшимся в 1533 г.)

Гардинер указывает на опасность ереси и описывает ее последствия:

Гардинер имеет в виду крестьянскую войну в Германии 1524–1525 гг. Лютер повел яростную атаку на церковь и преуспел в этом. Беднейшие крестьяне Верхнего Рейна восприняли его пропаганду как призыв к свержению власти, которая причиняла им неслыханные мучения и довела их до положения рабов и животных, и подняли восстание.

Когда восстают угнетенные и необразованные массы, не имеющие опытных вождей, это обычно приводит к анархии и бессмысленному разрушению, от которого страдает множество невинных и беспомощных людей. Поскольку крестьяне стремились отомстить своим аристократическим хозяевам (которые были наиболее грамотной частью общества), их действия описывались как неслыханные зверства. Когда крестьянское восстание наконец подавили (по-другому в истории не бывает) и начали безжалостно наказывать восставших из расчета десять за одного, это мало кого возмущало, ибо никого не волнует судьба бессловесных роботов, находящихся в самом низу экономической пирамиды.

Как бы там ни было, но крестьянская война привела Лютера в ужас. Он полностью зависел от поддержки германских князей, которые считали, что разрыв с Римом усилит их политическую власть и (как в случае с Генрихом) позволит присвоить богатства и земли церкви. Но те же самые князья быстро смекнули, что, когда начинается революция, остановить ее трудно. Грабить церкви легко и приятно, но кому понравится, если после этого тебя станут грабить собственные крестьяне?

Естественно, церковь пришла к выводу, что революция — болезнь заразная (именно эту точку зрения сейчас выражает Гардинер), и Лютер, не желавший, чтобы его учение погибло из-за измены напуганных князей, решил пересмотреть свои доктрины в угоду правящей верхушке. Он обрушил на крестьян невероятные проклятия и призывал подавлять их восстания, прибегая к самым крайним мерам. Это позволило Лютеру сохранить доверие протестантских князей, но зато доверие крестьян он утратил. Области, в которых бушевало крестьянское восстание, остаются католическими и по сей день.

Несмотря на оппортунизм Лютера, крестьянская война осталась ужасным примером для тех, кто считал себя сторонником ереси. Если в европейской стране не было сильной королевской власти (как в Англии или Скандинавских странах), тамошняя аристократия предпочитала не бунтовать, помня о восстании против власть имущих. На первых порах казалось, что лютеранство без труда завоюет всю Западную Европу, однако вскоре выяснилось, что оно имеет свои пределы и ограничивается главным образом немецкоговорящими странами.

Гардинер обвиняет Кранмера в сочувствии доктринам Лютера (и, видимо, в желании подвергнуть Англию опасности крестьянских восстаний). Он говорит Кранмеру:

Кранмеру грозит арест и заточение в Тауэре, но тут входит Генрих, решительно вмешивается в происходящее и спасает архиепископа.

Пока был жив сильный и властный Генрих VIII, противоположные мнения не перерастали в открытые конфликты. Генрих держал под контролем и Гардинера, и Кранмера.

Однако после смерти Генриха все изменилось. Сначала поднялись протестанты. Тогда верх одержал Кранмер, а Гардинера отправили в тюрьму. Но затем возобладали католики, которых возглавил Гардинер, а Кранмера сожгли на костре.

Нового компромисса достигли только при Елизавете I, которой удалось покончить с догматизмом официальной государственной религии.

В финальной сцене пьесы Кранмер крестит маленькую Елизавету. Драматург, знающий, что случится потом, делает его пророком. Кранмер говорит:

Если бы Кранмер мог это предвидеть, он действительно был бы пророком. Во всяком случае, Генрих на такое не рассчитывал.

После рождения девочки король разочаровался в Анне; возможно, Генрих решил, что Небо все еще гневается на него, и решил поискать себе другую жену. Со временем он стал подумывать о разводе с Анной, но народ мог решить, что Генрих делает это для того, чтобы вернуть Катерину. Это значило, что Генрих должен сначала дождаться смерти Катерины, а уж потом решить судьбу Анны.

Но позволить себе новые романы он мог. Вскоре после рождения Елизаветы Анна пережила то же самое, что до нее пережила Катерина.

Когда Катерина наконец умерла, бедная Анна возликовала, почувствовав себя настоящей королевой, на права которой никто не посягает. Кроме того, она снова была беременна и не сомневалась, что на этот раз родит мальчика…