Путешествия по ту сторону - Страница 6

Представьте себе безмолвные изваяния. Белые стройные башни, устремленные ввысь, залитые послеполуденным солнцем, солнцем пяти часов вечера, неподвижно возвышаются на асфальтовых площадках, а у подножия выстроились в ряд крошечные автомобили; вы пристально всматриваетесь в эти изваяния и ничего не слышите. Они рассекают синее небо, десять или двенадцать неподвижных башен, высокие, похожие на статуи. Здесь — центр страны, в которой не разговаривают. Здесь создается самое непроницаемое молчание. Найя Найя быстро идет в сторону башен. Она хорошо знает дорогу — путь лежит сюда. Ей еще встречаются люди, [44] и она молча погружает взгляд своих темных глаз в их зрачки, обмениваясь с ними мельчайшими колебаниями; вокруг нее вспыхивают искры, быстрые отсветы, язычки пламени, здесь все происходит так стремительно, словно никогда не было на свете речи.

В небе парят птицы, они тоже летят в сторону белых башен. Все направляются сюда или отсюда возвращаются, и это естественно — ведь здесь самое безмолвное место в мире. Теперь Найя Найя идет босиком по газону, по густой траве. Чем ближе башни, тем она меньше. Здесь дует сильный ветер, вокруг нет домов, которые бы ему мешали. Башни высотой с километр, белые-белые и поблескивают тысячами черных окон. В центральной башне живет тот, кто царствует в стране, где не разговаривают, — старик, похожий на каменное изваяние. Он живет совсем один на верхушке своей башни. К нему и день и ночь спешат все волны, все толчки, все колебания. Он принимает их, ощущает своим каменным лицом и никогда ничего не думает. В других башнях живут мужчины и женщины, которые приходят и уходят; им хочется быть поближе к старику, потому что они по-настоящему умеют молчать. А Найя Найя ни разу не поднималась ни в одну башню. Она ведь приходит из другой страны и потому не решается. Но она идет к центру асфальтовой площадки, туда, где стоят бетонные скамьи, и садится. Ее видно издали — крошечную черную точку у подножия белых утесов, рядом с которыми все становится маленьким.

Здесь ничто никогда не производит шума. Даже огромные реактивные самолеты, которые парят вокруг белых башен, словно лыжники на снежном склоне.

Здесь все свертывается, смыкается, прячется одно в другое.

На асфальтовой площадке стоят широченные автобусы и ждут. Несколько деревьев растут на красноватой земле, листьев на них мало. Они неподвижны, и ветер не играет их ветками. Здесь так бело, так одиноко, что кажется, будто это длится века. Найя Найя сидит на скамье, не шевелясь. Она смотрит на окна центральной башни, где живет старик с каменным лицом.

Интересно в сердце безмолвной страны то, что все здесь словно было когда-то засыпано песком, а потом много-много раз замораживалось и раскалялось и в конце концов стало похоже на обсидиан. Но есть в этом и что-то от свежего воздуха и прозрачной воды — чистое-чистое.

[45]

Зайдя так далеко в эту тихую страну, знаешь, что больше никогда ни о чем не задумаешься. Найя Найя задумываться не любит. Она любит движение, любит говорить телом, читать в глазах людей, путешествовать по странам, где есть полны и легкие колебания воздуха. Она любит уходить туда, где не разговаривают, но проходит несколько часов — и она возвращается туда, где люди говорят. Такая уж она.

Здесь сердце странной страны, самое сердце. Слышно только биение крови в висках да тихое шипение воздуха в легких. Безмолвная страна — это и ты сам, здесь ты можешь забраться в свое нутро и жить там, затаившись. Ты здесь один и в то же время не один. Но нет этой страны без Найи Найи, она сама ее создала, сама придумала. И все страны, где разговаривают, где множество шумов борются друг с другом, вдруг исчезают, стоит ей покинуть их. Мир смещается чуть-чуть, на несколько сантиметров — и мы вместе с ней пересекаем границу. Как же хорошо путешествовать с Найей Найей, век бы не останавливались, так бы и бродили всю жизнь по странной стране, где не разговаривают.

Нет, шумы в этой стране не умирают. Просто не показываются, вот и все. Мужчины и женщины здесь носят сандалии на каучуковой подошве, машины тихонько, бесшумно едут на резиновых шинах, радиоприемники и телевизоры молчат. Здесь есть только самые простые и понятные вещи — горы, каменные утесы, земля, трава, деревья, ветер. Кто-то стер слова, которыми были замараны стены, кто-то погасил неоновые буквы. Все часы стоят, и нет на них больше цифр, и только одинокие фонари горят — они просто светят. Здесь просторно и пусто, как в небесах, и кажется, будто кто-то долгие-долгие годы отмывал землю.

Найя Найя поднимается с бетонной скамьи и идет дальше. Идет по улицам и улыбается, и обитатели безмолвной страны улыбаются в ответ. Все они понятия не имеют, куда идут, и никто ни с кем не знаком. Здесь всматриваются в глаза друг другу, следят за руками, за ладонями, за бедрами, чтобы узнать, что делать дальше. Так собаки бегут своей дорогой среди каменных стен и никому не задают вопросов. Что такое вопросы? Их нет. Лишь там, вдали, по ту сторону гор, они вспыхивают, оставляя светящийся след. Лишь там они громыхают, подобно раскатам грома, и никогда не кончается эта гроза. А здесь ты под кровом, пусть свистит ветер, пусть льет дождь, пусть солнце всходит и снова заходит — [46] тебе ничто не страшно. Ты вдали от всего, словно на вершине холма. Вот приближаются люди, одни идут медленно, другие быстро. Жестикулируют. Поднимают руки, сжимают ладони поглаживают свои волосы. Но это ничего не значит. Ты плывешь, паришь, летишь. Слова погасли — и воздух стал легким, каким он был в начале третичной эры. Найя Найя, гибкая, как змейка, скользит в высокой траве, и не видно, как переступают ее ноги. Она совсем близко, скользит у самой грани нашего мира, всего в нескольких миллиметрах от наших толп. Это ее страна, сюда она уходит, когда ей хочется, здесь живет, когда слова и вопросы других стран наскучат ей.

Вам ее никогда не догнать. Она не хочет, чтобы ее настигли. Уходит в страну, где не разговаривают, и оставляет за собой пустоту в вашей стране.

И вам не найти слов, чтобы позвать ее. Слова, возгласы, призывы — все осталось по эту сторону. Они разбиваются, как мошки о стекло, о холодную прозрачную стену, отделяющую шум от безмолвия. Вам хочется кричать, хочется писать большими красными буквами на наших замаранных стенах:

Но все впустую, их увидят только наши глаза, а она даже не заметит их, там, в своем безмолвном городе, среди бессловесных людей, в самом сердце бесшумной страны.

[47]

Найя Найя может растворяться в дыму сигарет. Она делает это, если ей хочется, просто так, где угодно, когда угодно. Сидя за столиком в большом Кафе недалеко от моря, она достает белый цилиндрик из бело-синей пачки. Зажимает губами фильтр и трет узкий кусочек дерева о коричневый бок спичечного коробка. Вспыхивает пламя. И уже в этот миг Найя Найя начинает растворяться. Она делает все медленно-медленно, словно скованная сном. Подносит язычок пламени к кончику сигареты и затягивается. Дым наполняет ее легкие. Она не торопясь, осторожно вдыхает его. И вот, пока облачко дыма клубится у ее губ, Найя Найя растворяется.

Есть сигареты, в дыму которых легче всего раствориться. Длинные, с фильтром. Вдыхаешь теплый дым, он клубится у тебя внутри и, выходя наружу, уносит слова, скопившиеся в горле. Легкое, прохладное облачко вырывается изо рта.

Оно поднимается к потолку, к свету ламп. И тогда тело Найи Найи тоже становится легким, медленно, лениво всплывает вверх, парит над столиком, покачивается то вправо, то влево, следуя легчайшим колебаниям воздуха. Приятно парить, словно ты привязан к дирижаблю. Все выше, выше, вот тебя уже не видно... Найя Найя уплывает к свету. Плавно покачиваясь, она поднимается туда, где светятся восьмерки и нули неоновых ламп. Вот так она исчезает, просто вдохнув дым от цилиндрика, сделанного из бумаги и табака.