Путешествие за семь порогов - Страница 1

Пока вы не открыли первой страницы этой книжки, я хочу сказать несколько слов не столько о ней, так как, надеюсь, вы её прочитаете, а об авторе — Юрии Степановиче Самсонове.

Живёт он сейчас в Иркутске. Коренной сибиряк — от дедов-прадедов, Юрий Самсонов закончил университет и уехал строить Братскую ГЭС. Там-то, лет десять назад, я и познакомился с ним.

Думаю, он ещё и сам не знал, что станет детским писателем, но большой интерес к жизни детей был у него и в то время. Юрий Самсонов увлёк меня на одну детскую площадку, в самом центре посёлка гидростроителей, на левом берегу Ангары. Необыкновенная площадка! Создавала её не организация, не коллектив людей, а один-единственный человек — Пётр Петрович Верещагин. У этого пожилого человека, мастера на все руки, было два рыжих внука.

Пётр Петрович, узнав, что их дразнят рыжими, что внуки очень обижаются, сказал им так:

— Давайте построим около нашего дома детскую площадку, и вы мне будете помогать. Все увидят, что быть рыжим не так уж плохо, если рыжие умеют работать. А вы ведь у меня не лодыри какие-нибудь.

И вот около дома Верещагина, где ещё сохранилась настоящая тайга, дедушка Петя сначала со своими внуками, а потом и с помощью всех живущих поблизости ребят развернул настоящее строительство. Старая баржа, которую сюда притянул на салазках тягач, чудесно превратилась в крейсер «Аврору». Вырос «домик для ребят-октябрят», сказочно выглядела карусель со всеми сибирскими зверями, которые вырезал из дерева и раскрасил дедушка Верещагин. На железных тросах между деревьями висели раскрашенные лодки. Ребята качались в них, как в люльках. Для малышей был сделан бассейн, а зимой он превращался в каток. Здесь вырастали ледяные горки, повсюду стояли медведи и волки, лисицы и лошади, но сделаны они были из необычного материала: дедушка Верещагин постепенно обливал водой прибитые друг к другу палочки и дощечки, и вдруг все начинали видеть, что из намёрзшего льда получаются животные. Все деревья вокруг были в разноцветных китайских фонариках, и по вечерам здесь был такой сказочный уголок, куда тянулись сотни ребят. Рыжие внуки дедушки Верещагина стали самыми популярными детьми в Братске.

Юрий Самсонов стоял среди ребят; они окружили его — он здесь был частым гостем — и просили рассказать сказку.

В домике, в первом этаже (а он был двухэтажный), — по стенам скамейки — ребята бросились занимать их, а дядя Юра сел прямо на пол, занял собой всю комнату и был похож на Гулливера из страны лилипутов. И тут впервые я услышал, как Юрий Самсонов разговаривает с ребятами, на ходу сочиняя свои сказки.

Некоторые из них я запомнил… Один неугомонный и бесстрашный мальчишка, по имени Максим, полез в колодец и попал в страну… пузырей. Максим пережил много приключений, прежде чем выбрался на белый свет.

Ребята слушали дядю Юру и никак не хотели отпускать его. Когда мы возвращались в общежитие, я сказал Самсонову:

— А почему бы вам не написать книжку о приключениях вашего Максимки? Да и сказка эта неплоха.

Самсонов удивился:

— Когда тут писать! Выдумать и рассказать ребятам — это я могу, а писать совсем не по мне.

Но в один из моих очередных приездов в Братск (а это было примерно через год) Юрий Самсонов принёс рукопись сказки о Максимке. Так Юрий Самсонов стал писать для детей.

Но он жил среди братчан, очень их любил и всё время мечтал рассказать об их жизни.

И хотя повесть «Путешествие за семь порогов» небольшая, писалась она очень долго. Это уже не сказки, которые так любит Юрий Самсонов и в мире которых чувствует себя как рыба в воде. Это очень увлекательная история одного мальчика Гриньки, его собаки Карата, это путешествие-приключение. Но не трудно понять, что писатель здесь не столько выдумывает, сколько рассказывает о хорошо известной ему жизни в Братске (хотя название города и заменено на Светлогорск).

И в братской тайге, и на строительстве линий электропередач я без труда узнаю в этой книге многих людей, а Гринька… Ну, честное слово, я видел его на детской площадке дедушки Верещагина. Но не буду рассказывать вам то, что вы сейчас начнёте сами читать.

Счастливого вам путешествия вместе с Гринькой и его верным Каратом!

Борис Костюковский

Автоколонна возвращалась в Светлогорск. Вышли затемно и остановку на обед решили сделать возле самого Дондугона. Кусок пути отмахали изрядный. Населённые места остались далеко позади. Вокруг лежала пустыня, только без жары, без барханов, — пустыня снежная и ледяная, в торосах и сугробах. Помертвела, остекленела на лютом морозе тайга.

И вместо оазиса — деревенька в две усадьбы. Избы потонули в снегу по окна, глядели слепо, но из труб шёл длинный прямой дым, и шофёр Амосов объявил, что будет налимья уха. Это всем очень понравилось. Затихли голоса моторов, и стали громче простуженные шофёрские голоса, которые как будто пахли соляркой и крепкой махрой.

Саша Крапивин потянулся вслед за другими к крыльцу избы, но его остановили:

— Крапивин! Это что такое?

Завхоз Проворов, приподнявшись на носки, тыкал рукавицей в кузов Сашиной машины. Лицо его лиловело от холода и гнева, нос был красный, пупырчатый, как клубника.

Саша вернулся к машине и удивился: под брезентовым верхом вездехода на ящиках стоял чёрный пёс и рычал. Пса этого Саша видел впервые в жизни. В кузов он его не сажал. Кто же это сделал и когда? Не в дороге же. Значит, ещё в Ангодинске его подкинули. Действительно, безобразие.

— Собака на продтоварах! Антисанитария! — ругался Проворов.

Саша оправдываться не привык. Он протянул к псу руку в чёрной шофёрской краге. Блеснули шильца зубов. Перчатка зажала нижнюю челюсть противника, левой рукой Крапивин взял пса под брюхо и бережно переправил наземь. Отпустил. Секунду они смотрели друг на друга. Пёс лязгнул челюстями и прыгнул к кузову. Когти зря царапнули по заднему борту. Но пёс разбежался и повторил прыжок.

«Эге!..» — подумал Саша, поправил шапку и прыгнул в кузов сам.

— Пассажир тут. То ли спит, то ли замёрз.

Он вытащил из кузова мальчишку.

— Дышит! — Проворов вздохнул с облегчением и принялся ругаться: — Р-романтик! Всыпать бы!.. Ах ты, снегом оттирать придётся.

Это уже бывало — мальчишки убегали из дому, чтобы уехать в Светлогорск. Но Крапивин задумчиво тёр нос и бормотал:

— Не-е… Тут не то! Тут не просто…

Мыслями своими он, однако, ни с кем делиться не хотел. Разглядев на свету мальчишку, он узнал его. И подумал, что пока лучше помалкивать.