Путешествие в молодость (СИ) - Страница 8

Деревенские опешили. Но мне этих секунд и не хватало.

Воспользовавшись замешательством, я снял с подножки свою старушку и тихим ходом направился в сторону родного села.

— Кабан, они сваливают, — услышал я за спиной.

— А, мля. Вали козлов, — завопил Кабан.

Выжав сцепление и включив передачу, я с места рванул так, что мне бы позавидовал любой легкоатлет.

— Бля, новый аккумулятор завтра же поставлю, только заведись! Ну, милая, давай! — умолял я свою старушку, бросая сцепление.

Верная «Ява» меня не подвела. Чихнув на догоняющих нас шалопаев сизым облаком, старушка радостно тарахтя, повезла меня вслед за Чижиком. Догнал я его километров через пять.

— Спасибо, что спас, — вытирая слезы и кровь, сочившуюся из разбитого носа, пробубнил малой.

— Было бы за что, — напустив на себя важности, расплылся я. — Ты-то тоже молодец. Не зассал. Вот только батей зря прикрывался. Потому и огрёб.

— В смысле?

— За базар самому отвечать нужно, а тех, кто косячит и потом за чужой жопой прячется, обычно кулаками воспитывают, — чиркая зажигалкой, уточнил я. — В деревне всегда так было. А ты как не местный.

— Я в лицее престижном учусь. А летом мать меня постоянно в специальные лагеря для талантливых детей отправляла. А там морды не бьют, — шмыгнул носом Чижик. — Я на деревенской-то дискотеке и не был никогда. У меня в деревне даже друзей-то нет. Так. Знакомые, которые только из-за батиного вискаря со мной общаются.

— А в этом году чего не поехал? — неподдельно удивился я.

— Батя не пустил. Сказал, что характер нужно вырабатывать, а не с дебилами якшаться. Вручил ключи от мотоцикла и велел взрослеть.

— Узнаю Саныча, — улыбнулся я.

— Гад он, Бросил, как кутенка в водоворот событий, а дальше сам, — взвизгнул Чижик и из глаз его нескончаемым потоком полились слёзы.

Он плакал, словно первоклассник, выучивший урок, но из-за плохого настроения учителя, получивший двойку.

— Ты чего ревешь то? — не въехал я.

— Тебе не понять, ты вон какой крутой, — всхлипывая, протянул Чижик.

— Нормальный я. Понимаешь…

Я задумчиво тер подбородок, подбирая слова, которые кратко и ёмко опишут мое взросление и подбодрят юнца.

— Я знаешь, что сейчас понял? У нас с тобой, если откинуть материальные аспекты, так-то, много общего, — огорошил я Чижика. — Это я уже в городе научился не стрематься от любого кипиша и понял, когда нужно брать ситуацию в свои руки, а когда лучше валить лесом. Когда мы с твоим батей отжигали, я ж младше тебя был. И все было совсем не так радужно, как ты себе это представляешь.

Я улыбнулся, показывая мальцу свое расположение и соучастие.

— Меня пацаны никогда как равного не воспринимали. Ты пойми, это нормально всё. Сыкотно тебе, ситуация стремная или ещё что. Это у всех было. Это опыт. И без него никак. Если тебе сейчас всё на блюдечке подавать, ты потом сам нихрена не сможешь, — философствовал я. — Получил по мордасам, в следующий раз по-другому поступишь. А если тебя отмазали, ты со временем берега перестанешь видеть, вместо кулака, прилетевшего по морде, в тебе пару лишних дырок могут наделать. Батя твой потом конечно разберётся, но тебе это уже не поможет.

Я смачно затянулся и втоптал бычок в придорожную пыль. Взглянув на приободрившегося товарища я понял, что с этой ситуации я кайфанул. Бурчу себе за жизнь, а мне внемлют.

В этот момент я понял, что вот он, тот самый дружан, которого мне не хватало. И разница в возрасте тут только приятным бонусом была.

— Не грусти, Чижик. Прорвемся. Поверь, у нас впереди не одна сотня приключений, — похлопал я по плечу малого. — Всё это не правильно, конечно. Но как говорят в американских фильмах, мне нравится это дерьмо и запах напалма по утрам.

— Кого?

— Во-первых, не кого, а чего! А во-вторых, на видаке кино такое было, мы с батей твоим его смотрели, — совсем погряз я в воспоминаниях и огляделся. — Бля, Саныч, — заорал я, поняв, что в ходе перегруппировки нашей десантной группы, мы потеряли нашего идейного вдохновителя.

Возвращаться в совершенно не дружественное село не хотелось. Но бросать товарища — это то еще западло. Быстренько отогнав мою старушку в надежное место, малыми силами двинули в сторону Любавино на “Чезетке”.

Пропащего друга и отца мы обнаружили на окраине деревни.

— Вернулись, суки, — поприветствовал нас Саныч. — Кидалы херовы. Что один, что второй, — радовался он встрече.

— Батя, — не обращая внимания на возмущение отца, бросился ему на шею Чижик.

— Саныч, ты как? — внес я свои пять копеек в заботу о друге.

— Вы куда пропали-то? Я только разошелся, как все посваливали куда-то. Говорят, драка знатная была. А я, прикинь, пропустил всё. А пока я вас искал, на меня школопет какой-то наехать пытался. Предъявлял мне что-то. Ментами грозил. Совсем берега попутал. Типа я ему угрожал глаз на жопу натянуть. Не, ты прикинь. А я ему и говорю, момента такого я не помню, но если обещал, надо сделать. Саныч слов на ветер не бросает. Тот взвизгнул и испарился, — неподдельно расстроился наш лидер.

Мы с Чижиком переглянулись. Саныч тоже молчал и буравил нас взглядом.

— Так, признавайтесь, засранцы мелкие, куда вы меня втянули? — выдержав театральную паузу, уточнил он.

Рассказ и вопрос Саныча ввергли нас в ступор. А потом, когда мы представили, как наш разгорячённый лидер, жаждущий драки, рыщет по деревне, а её нигде нет, даже жалко его стало.

Первым не выдержал Чижик. Потом заржал и я.

— Идиоты, — махнул рукой Саныч. — Домой поехали. Мотя, ты за рулем. А я к дяде Саше сзади пристроюсь.

— Бать, харош уже, а, — взмолился Чижик, сидя на корточках и пытаясь унять неконтролируемый смех. — Итак всё болит, ты еще со своими смехуёчками.

— О, слово новое выучил, — насторожился Саныч. — Поехали, мля. Дома разберёмся ху из ху. Такой вечер мне обломали, засранцы мелкие, — ворчал он, пристраиваясь третьим на видавшее виды седло «Чезетки». — Вот, правда. Мелкий, ты вечно куда-то влипал и обламывал кайф, так и этот дебил патлатый по твоим стопам пошел. Домой приеду, с матери спрошу, какого хера мой сын на Мелкого похож.

— Это не я. Это всё пацаны. Я даже рядом не стоял, — вспомнил я юношескую отмазку.

Саныч насторожился, а потом вспомнил, как оно раньше было и заржал.

В родную деревню мы заехали с песнями.

Как нажрался я вчера

Пили с ночи до утра

А теперь башка трещит

Словно я в тисках

«Сектор Газа»

Стоило разуму пробудиться, как в голове вспылили именно эти строки.

— Бум, бум, бум, — отдавалось в ней гулким эхом.

Нет, это не похмелье так веселилось в моей черепушке и не глюки. Просто какой-то идиот с утра пораньше под бабкиными окнами что-то долбил или забивал. Вот этот размеренный бум, бум, бум и вырвал меня из бредового похмельного сна.

Я вздохнул и огляделся. В окна бил яркий солнечный свет, а на улице, параллельно стуку шла петушиная перекличка. Утреннюю картину довершил нежный аромат, донесшийся с кухни.

— Ну нахер, больше не пью, — заявил я окну, сев на кровати. — До вечера — точно!

Через секунду я понял, это было огромной ошибкой. Голова закружилась, тело пробила дрожь, а в желудке…

Желудок просто выворачивало наизнанку. Не хотелось абсолютно ничего. Точнее организм требовал облегчения и покоя.

— Мда, зря вчера в гараже посиделки продолжили, — зародилась в похмельной голове здравая мысль. — А потом ещё и за моей старушкой, брошенной в полях, поехали. Кстати, где она? Как домой попал — нихрена не помню.

Решил сходить облегчиться, разведать обстановку, водички испить, покурить и снова в кроватку.

— Сашенька, вставай охламон гулёный, — развеяла мечты об отдыхе подозрительно ласковая бабуля.

Ответ дался мне не сразу. Язык к небу прилип, в горле всё пересохло.

— Иду, — отозвался я, собравшись с силами.