Путешествие наших генов - Страница 36

Ныне живущие на континенте люди, таким образом, являются продуктом мобильности, насчитывающей уже сотни тысяч лет, которая давала простор постоянному обмену, вытеснению, битвам и, конечно, множеству страданий. Однако нет никакого основания рассматривать сегодняшних европейцев как потомков жертв таких переломов. Если рассматривать заселение Европы как драму, которой она всегда и была, тогда люди, которые могут нам о ней сегодня рассказывать (благодаря генетическим анализам), по меньшей мере на 70 % являются потомками антигероев — людей, что пришли на континент 8000 или 5000 лет назад и подчинили его себе. Наследственный материал охотников и собирателей, который доминировал до тех пор, сегодня в меньшинстве, хоть и является одним из трех генетических столпов европейцев.

Хотя генетические данные обеспечивают нам куда более детализированный, чем прежде, взгляд на человеческие потоки прошлых времен, у нас все равно пока есть только неполная мозаика. Пустоты в ней дают большой простор для интерпретаций. Но кое-что уже совершенно четко определено: ранняя история миграции в Европе не годится ни для романтизации, ни для фатализма. Нет, миграция редко протекала совершенно мирно, и да, без нее континент не был бы таким, как сегодня. Древняя Европа без миграции была пустой Европой, наполненной в основном не людьми, а впечатляющими флорой и фауной.

Глубоко укорененных европейцев никогда не существовало. У того, кто приписывает эту роль охотникам и собирателям из-за их единоличного присутствия на континенте в течение десятков тысяч лет, быстро закончатся аргументы. Во-первых, даже эти дикие люди не были первыми — они тоже потеснили жившее тут коренное население. Лучшее тому доказательство — наши два процента неандертальской ДНК. Неандертальцы, впрочем, тоже пришли, видимо, когда здесь уже жили формы Homo erectus, также вынужденные отступить. Во-вторых, противопоставлять жизнь охотников и собирателей миграции крайне неуместно. Им было чуждо любое ограничение пространства. Охотники и собиратели были в этом смысле инстинктивными европейцами и космополитами. Они шли туда, куда их несло, они не знали родины — им была ведома только обширная земля, полная возможностей. Идею собственной земли первыми принесли с собой анатолийские крестьяне. Они вбили в землю колышки и объявили кусочек пространства своим. Так что если противники человеческой мобильности хотят апеллировать к древней истории, им стоит обратить внимание на культурный импорт, обеспеченный одной из самых мощных миграционных волн Европы.

Вне всякого сомнения, эпоха европейских охотников и собирателей, которая начала постепенно угасать 8000 лет назад, сегодня завораживает многих. Люди связывают с тем образом жизни свободу, которой сегодня больше нет. Путешественники, которые с рюкзаком и палаткой рвутся на природу (уже обузданную человеком), охотники и заядлые рыбаки — все они демонстрируют неуемную тоску по образу жизни, который считают «исходным». В этой игре много модификаций — тогдашние люди питались не только рыбным филе, но всем, что попадало им в руки, будь то улитки, насекомые или другие твари. Конечно, их организм был идеально настроен на такое питание, и переключение на тяжелую углеводную пищу, произошедшее в эпоху неолита, человеческий организм до сих пор не полностью принял. Делать из этого заключение, что всё, что пришло в Европу вместе с неолитом или после него, заставило людей изменить образу жизни, который им изначально предначертан, было бы ошибочно и квазирелигиозно. С тех пор как человек начал практиковать прямохождение и создавать орудия для охоты, он, в отличие от всех остальных живых существ, взял судьбу в свои руки. Если бы характерным признаком людей было жить так, как они жили всегда, мы не были бы сегодня теми, кем являемся.

Однако именно эту иррациональную тоску по «истокам» разделяют многие люди в современных обществах. Они придерживаются палеодиеты, якобы по примеру людей из каменного века. Они молятся на натуральные лекарственные средства. Они выбрасывают в атмосферу тонны аэрозольных частиц, чтобы греться у камина. Иногда все это становится опасно для жизни, особенно когда люди отказываются от современной медицины и не делают детям прививки, объясняя это тем, что раньше человечество как-то выживало без целенаправленной иммунизации. Это верно, вот только очень многие умирали от болезней, от которых сегодня очень просто вылечиться. Вот и шаманка из Бад-Дюрренберга едва вышла из подросткового возраста, прежде чем, вероятно в силу инфекции, перешла в вечность. В каменном веке у природы было наготове множество вариантов закончить человеческую жизнь раньше времени. И да, инфаркты, диабеты и инсульты к числу этих вариантов не относились — для таких болезней люди питались слишком сбалансированно. А еще они просто до них не доживали. Вот и число онкологических заболеваний растет сегодня в первую очередь в благополучных странах, поскольку это типичные возрастные заболевания.

Жизнь нынешних обитателей Европы — самая комфортная за всю человеческую историю. И за это мы должны благодарить в том числе и иммиграции времен каменного и бронзового веков. Вместе с сельским хозяйством в Европе установились прообразы коммунальных структур, при которых люди больше не зависели от семей или маленьких союзов, а могли рассчитывать на сплоченность и защиту, которую дают поселения. Постепенно с помощью ресурсной экономики люди освободились от своенравия природы, хотя засухи и климатические кризисы все еще ставят перед нами экзистенциальные проблемы. Только вместе со степной иммиграцией был заложен фундамент Европы иерархий, разделения труда и инноваций, а значит, и континента, который посредством своих технологий и знаний в Новое время обогатил и определил весь мир.

Когда европейские поселенцы наконец-то открыли Америку и, после Второй мировой войны, подняли США до уровня культурного и экономического гегемона, это тоже было продолжением исключительной истории европейского прогресса. С континента, который тысячелетиями определяли переселенцы, через Атлантику в Новый Свет пришли мигранты, чтобы там эту историю повторить — со всеми ужасными последствиями для коренного населения.

Прогресс человечества и тут трудно отличить от вторжения. Справедливо замечено: древние иммиграции и миграционную волну, запущенную в 1492 году Колумбом, трудно сопоставлять по моральным характеристикам. В конце концов, колонизация Америки проходила в контексте религиозных, правовых норм и моральных границ, которые европейские завоеватели совершенно осознанно попрали. В древности же таких норм, вероятно, не существовало, господствовало грубое «естественное состояние», которое было ограничено лишь позднее, с появлением человеческих обществ и цивилизаций.

Брутальность европейских экспансий Нового времени с исторической точки зрения традиционна, пусть зачастую и только с позиции завоевателя. О древних иммиграциях в Европу у нас долгое время были лишь размытые представления и отчасти воинственно противоречащие друг другу теории. За последние годы археогенетика пролила очень много света на тьму незнания, пусть некоторые углы еще и остаются неосвещенными. Благодаря секвенированию доисторические и сегодняшние геномы становятся своего рода судовыми журналами, которые рассказывают личные истории иммиграции и генетического смешения. Из этого следует заключение, с которым нужно научиться жить: генетика становится неотъемлемым элементом историографии.

Описывать этот феномен только как вызов, брошенный науке, было бы недостаточно, по крайней мере для немецкоязычного пространства. В конце концов, ведь это национал-социалисты варварски реализовали бредовую иллюзию, согласно которой история — не что иное, как битва между «расами». Многие генетики в то время утверждали, что доминирование культур — иначе говоря, народов, иначе говоря, популяций — идет рука об руку с генетическим превосходством. Они подпитывали это утверждение тезисом, согласно которому бронзовый век в Европе начался не с освоения новых техник, а с миграций воинов с боевыми топорами из Скандинавии. Эти «северные» народы якобы превосходили других, а потому были носителями прогресса, а вместе с ним они несли с собой германские языки. Национал-социалистическая трактовка истории плохо сочеталась со многими находками археологов, но предлагала идеологические основы, позволявшие приписывать другим «расам», например из Восточной Европы, генетически обусловленную ущербность. Неудивительно, что после Второй мировой войны многие археологи в Германии отвергли идею, согласно которой распространение культурных техник и языков тесно связано с мигрирующими народами. Теперь за правило взяли считать, что неолит и бронзовый век распространились в Европе, и жившие там люди освоили и приняли новые техники.