Путешествие «Космической гончей» - Страница 43

В помещении воцарилась тишина. Лич повернулся к Кенту.

— Директор, если вы согласны, я предлагаю изучить некоторые из планетных систем этой галактики.

— Не возражаю, — буркнул Кент. — Но теперь, если кто-нибудь еще…

Гросвенф поднял руку, но Кент, как бы не замечая, сказал:

— Начнем совещание… чуть позже. Это же собрание объявляю…

Гросвенф встал и громко произнес:

— Мистер Кент!

— …закрытым! — закончил Кент.

Все оставались на своих местах. Кент повернулся к Эллиоту и недовольно заявил:

— Прошу прощения, мистер Гросвенф, предоставляю вам слово.

— Трудно себе представить, — уверенно проговорил Гросвенф, — что эти существа смогут расшифровать наши знания, но я все же предлагаю уничтожить наши звездные карты.

— Я собирался предложить то же самое, — взволнованно заговорил Ван Гроссен. — Продолжайте, Гросвенф.

Под одобрительный шепот присутствующих он продолжал:

— Все мы убеждены, что наш главный экран может защитить нас от неприятностей. У нас, естественно, нет иной альтернативы, как вести себя так, как если бы это соответствовало истине. Но когда мы, наконец, приземлимся, было бы нелишне иметь наготове несколько больших энцефало-аджустеров. Мы смогли бы создать защитные мозговые волны с тем, чтобы избежать дальнейшего прочтения наших мыслей.

И снова аудитория одобрительно зашумела.

— Что-нибудь еще, мистер Гросвенф? — бесстрастно осведомился Кент.

— Одно общее замечание. Главам отделов следовало бы просмотреть материалы, находящиеся в их распоряжении, чтобы уничтожить все, что могло бы подвергнуть опасности нашу расу в случае захвата «Гончей».

По мере того как текло время, становилось ясным, что неизвестный интеллект намеренно воздерживается от дальнейших действий. Никаких новых инцидентов не произошло, что, впрочем, можно было отнести и на счет надежности защитного экрана.

Одинокими и редкими были солнца в этой отдаленной области галактики. Но вот первое солнце вынырнуло из пространства — светящийся сгусток жара, яростно пылавший в чернильной тьме. Лестер и его штат сочли местонахождение пяти планет настолько близким к светилу, что имело смысл их обследовать. Посетив все пять, они уяснили, что одна из них обитаема. На всем шаре мгла джунглей и гигантские твари. Корабль покинул ее, низко пролетев над линией морских берегов и через огромный континент, заболоченный и заросший. Никаких следов цивилизации, тем более такой сложной, существование которой предполагалось.

«Космическая Гончая» пролетела еще триста световых лет и оказалась у маленького солнца с двумя планетами, жмущимися к теплу темно-красного шара. Одна из двух планет была обитаема, и это тоже был мир мглы и джунглей с ящероподобными тварями. Они оставили его неисследованным, пролетев над огромным морем и покрытым буйной растительностью материком.

Теперь звезд стало больше. Они усеивали черноту следующих ста пятидесяти световых лет. Большое голубоватое солнце, в орбите которого вращались не менее пятидесяти планет, привлекло внимание Кента, и корабль быстро устремился к нему. В непосредственной близости к солнцу располагалось семь планет, они были пылающим адом без всякой надежды на возвращение жизни. Корабль совершил спираль над тремя близко расположенными друг к другу планетами, которые были обитаемы, и устремился в межзвездную пустоту — исследовать другие системы. За ними остались три насыщенные испарениями планеты-джунгли, вращавшиеся по своим орбитам вокруг солнца.

Тем временем Кент собрал на борту корабля совещание глав отделов и их заместителей. Обсуждение он начал без околичностей.

— Лично я не вижу смысла в этих поисках, но Лестер предложил мне срочно вас созвать, — он пожал плечами. — Возможно, он что-то знает.

Кент сделал паузу, и наблюдавший за ним Гросвенф был удовлетворен своим присутствием на совещании и озадачен уверенностью, излучаемой всей фигурой маленького химика.

«В чем тут дело?» — подумал он.

Казалось странным, что исполняющий обязанности директора наперед отрекался от чести получения дельных результатов, которые могло бы дать совещание.

Вновь заговорил Кент. Тон его был дружелюбным:

— Гюнли, может быть, вы выступите и объясните?

Астроном поднялся на нижний ярус. Он был высоким и худым, как и биолог Скит. На его бесстрастном лице блестели ярко-голубые глаза. Когда он заговорил, голос его звучал довольно определенно.

— Джентльмены, три обитаемые планеты последней системы были совершенно одинаковы, и это их состояние искусственно. Я не знаю, многие ли из вас знакомы с современной теорией образования планетных систем. Те, кто с ней не знаком, возможно, не поймут важности моих слов. Дело в том, что распределение массы в системе, которую мы только что покинули, невозможно динамически. Могу сказать со всей определенностью, что две из трех обитаемых планет этого солнца были перемещены в их настоящее положение насильственно. По моему мнению, нам следует вернуться и проверить. Похоже на то, что кто-то намеренно создал первобытные планеты. Для какой цели — такие предположения я высказывать не буду.

Он замолчал и враждебно уставился на Кента. Тот выступил вперед, на его физиономии блуждала слабая улыбка.

— Гюнли пришел ко мне и попросил, чтобы я приказал вернуться на одну из планет-джунглей. Ввиду этого я созвал совещание и теперь хочу провести голосование, «Так вот в чем дело!» — Гросвенф вздохнул, не то чтобы восторгаясь Кентом, но, по крайней мере, по достоинству оценивая его действия, Исполняющий обязанности директора не предпринял попытки выступить против астронома. Вполне возможно, что он, собственно, не возражал против него. Но, созывая совещание, где его собственная точка зрения должна была восторжествовать, он доказывал, что рассматривает себя как объект демократической процедуры. Это был ловкий ход, демагогическая мера по поддержанию доброй воли среди его сторонников, И в самом деле, предложение Лестера встретило активные возражения. Трудно было поверить в то, что Кент знал о них, иначе это означало бы, что он намеренно игнорирует возможную опасность. Он решил оправдать Кента за недостаточностью улик и терпеливо ждал, пока несколько ученых задавали астроному незначительные вопросы. Когда ответы на них были получены и казалось ясным, что с дискуссией все, кроме него, уже покончили, Гросвенф встал и заявил:

— Я бы хотел поддержать точку зрения мистера Кента в этом важном вопросе.

— Однако, мистер Гросвенф, — холодно проговорил Кент, — отношение всех, кажется, в достаточной мере ясно, судя по краткости дискуссии, и отнимать наше ценное время…— тут он внезапно умолк. Вероятно, до него дошел истинный смысл слов Гросвенфа. Лицо его потемнело. Поскольку никто ничего не сказал, он опустил руку и проговорил: — Вам слово, мистер Гросвенф.

— Мистер Кент прав: решение слишком поспешное, — твердо начал Эллиот. — Пока мы посетили лишь три планеты системы, а необходимо посетить не менее тридцати, выбрав их наугад. Это минимальное число, учитывая размеры наших исследований, по которому мы можем прийти к каким-нибудь выводам. Я буду рад обратиться со своими выкладками в математический отдел для их подтверждения. Помимо этого, приземлившись, мы должны были бы выйти из-под защиты экрана. Мы должны были бы подготовиться к отражению самой невероятной атаки со стороны интеллекта, который может мгновенно использовать для доставки своих сил среду гиперпространств. Я представляю себе картину того, как биллионы тонн вещества обрушатся на нас, в то время, как мы, беспомощные, будем сидеть на этой планете. Джентльмены, насколько я понимаю, впереди у нас есть месяц-другой для детального изучения вопроса. В течение этого времени мы, естественно, должны посетить возможно большее количество солнц. Если их обитаемые планеты тоже окажутся исключительно — или даже в большинстве своем — примитивными, тогда мы будем иметь весомое подтверждение предположения мистера Лестера об их искусственном происхождении. — Помолчав, Гросвенф закончил: — Мистер Кент, я верно выразил ваше мнение?