Путешествие ко святым местам в 1830 году - Страница 15

Из той же церкви вверх в гору пошла скважня и там пещеры великия, а из тех пещер пошли в горы вверх скважни же на гору; а на горе на самой башня великая, гораздо высокая, на той де башне сам св. Савва жил и тайно по подземельи тою скважнею сходил в церковь Св. Николы и в великую церковь. От великой же церкви по брегу юдольному сажень с 50 к морю в горе каменной издолблена келия св. Саввы, и тут ныне церковь учинена не велика, престол успения; из той церкви на полночи окно сделано, яко можно человеку пролезть, и тоя пещерка человек пять или шесть сядет тесно, а стоять нельзя; из той же печерки скважня в гору же, и там местечко тесно как мощно человеку согнувшись гораздо лежати, тут св. Савва сыпал. За сим следует описание сторожевой башни против арабов, также самой юдоли и рассеянных по ней келий. Сказывали старцы, что тот монастырь Св. Саввы был пуст, жили в нем арабы лет двенадцать, а прежде двенадцати лет жили старцы лет со сто, а прежде тех стал быть монастырь пуст, лет сто жили арабы, а ныне мы как монастырь взяли, живем лет шестьдесят, ходили в Царьград, взяли у царя грамату и тот старец жив, который ходил, и ныне в монастыре старешенек. Всей братии живет человек десять, а иногда больше: а в Иерусалиме в Архангельском монастыре в их метохе столько же.

А которые монастыри бывали св. Саввы, что писано в житии его: Кастелянская гора страшна бе, множества ради бесов, живущих в ней, и тут св. Савва монастырь велик постави и бесов изгна, и то место пусто, токмо место знать; святого Харитона и Феодосия стоят по горам высоким, на низ идучи на правой стороне юдольной: Феодосиев от святого Саввы верст 5, а Харитонов 12. (Пишут в греческих книгах, было у св. Саввы 14000 чернцов.) Идучи из Иерусалима в монастырь св. Саввы, на правой стороне на горе, был монастырь св. Феодосия Киновиарха, весь пуст, токмо мало знать, обвалилося здание каменное, такоже и св. Харитона и св. Феоктиста и Евфимия и Вавилы, все те пусты, токмо место их знать».

После Пасхи 1652 года Арсений пошел в обратный путь через Галилею, Дамаск, Алеп, Армению, где встретил на берегах Евфрата армян православного исповедания, принадлежавших престолу Антиохийскому, что довольно замечательно, и в сентябре месяце благополучно достиг Грузии. Там властвовал тогда под данию шаха персидского Рустом хан, и, хотя католикос грузинский, благосклонно принявший Суханова, весьма хвалил ему Рустома, однако же епископ Тифлисский просил старца умолить царя русского взять Грузию под свою высокую руку.

Далее хан Шамаханской честил Арсения, ибо сам был в сильном подозрении у шаха, расспрашивал много о силах России и просил, чтобы скорее был отправлен посол русский к шаху, ибо без того сам он принужден будет по воле своего государя идти на Астрахань. Он дал от себя проводников до Терека, но на пути Арсений был задержан корыстолюбивым Шамхалом Тарским, и только богатыми дарами мог от него отделаться. Наконец с великим трудом достигнув границы российской, через Астрахань и Казань, прибыл он в июле того же года в Москву и вручил царю и патриарху свой статейный список, стоивший ему столь великих трудов. Сие путешествие любопытнее и важнее всех предшествовавших и последовавших по самой цели, для которой было предпринято, и по точности в ее исполнении; оно хранится между рукописями Патриаршей библиотеки в Москве.

Через пятьдесят лет после Арсения Суханова отправился в Иерусалим из Константинополя в 1707 году священник Андрей Игнатьев, с братом своим Стефаном, бывший прежде того при царском после, стольнике Петре Андреевиче Толстом, пять лет в Адрианополе. Он постригся в монахи в Святом Граде, приняв имя Аарона, и участвовал в служении при Святом Гробе. На Пасхе поехал он обратно с караваном богомольцев, посетил Египет и Синайскую гору и потом опять, спустясь Нилом до Дамиеты, имел бурное плавание по Архипелагу и претерпел кораблекрушение близ Тенедоса. В Константинополе, нашедши Толстого, присоединился опять к русскому посольству Описание его, находящееся к рукописях, не замечательно.

В конце его путешествия помещена надпись на серебряной раке великомученицы Екатерины, присланной в Синайскую гору царями Иоанном и Петром Алексеевичами и царевною Софиею Алексеевной. Она следующего содержания: «Лета 7195 (1687) месяца июня в 15 день, Мы (царский титул) о святом теле ея (великомученицы) известие приемше от присланного к нам из оныя св. горы от преосвященного архиепископа Иоанникия и архимандрита Кирилла, яко оное святое тело не имать серебряныя раки: тем же возусердствовахом благоохотне и царским нашим желанием возжелахом оному святому телу сию сребряную позлащенную раку, из нашея царския казны устроивше, со оным архимандритом Кириллом с братиею во святую Синайскую гору послати, с ним же устроивше и послахом, да то святое и всякой чести достойное тело имать в сей нашей царстей, сребряной и позлащенной раце пребывати».

Теперь приступлю к разбору пространнейшего из всех путешествий русских в Святую Землю и более других известному. Василий Барский, родом из купцов киевских, получив образование в духовных училищах, двадцати лет оставил дом отеческий и с 1723 года в течение 24 лет странствовал по Святым местам в Европе, Азии и Африке. Сперва посетил он Австрию и Италию, а из Венеции отплыл в Афонскую гору; оттоле направился в Палестину и встретил на пути в Хиос ее патриарха Хрисанфа. Потом прожил год в Египте, где пользовался особенными милостями патриарха Космы и видел Синайскую гору; возвратясь вторично через Иерусалим в Сирию, два года находился в Триполиском училище. Сильвестр патриарх Антиохийский, чрезвычайно притесняемый в своей епархии ревностью римской пропаганды, которая отторгла в то время на Востоке большое число жителей Сирии от православия и подчинила самых маронитов власти папской, старался удержать при себе образованного русского паломника и постриг его в монашество, но Барский не мог привыкнуть к постоянному жительству в Антиохии и искал новых странствований. Острова Архипелага привлекли его внимание, и на Патмосе прожил он шесть лет в училище при добродетельном духовном наставнике Макарии.

Константинополь, Афонская гора и Греция еще однажды были предметом его путешествия, но по возвращении в Царьград он уже не нашел там своего благотворителя, посланника Вешнякова, и, по неудовольствиям от новой миссии, принужден был отправиться в Россию сухим путем. Таков был обширный и долголетний подвиг его странствия, совершенный по большей части пешком, в крайней нищете и с беспрестанной опасностью, что делает его чрезвычайно уважительным. Барский возвратился в отечество как бы только для того, чтобы упокоить кости свои в родной земле, и скончался в Киеве чрез шесть недель по своем приезде.

Описание сего путешествия долго ходило по рукам светских и духовных лиц государства, и ранняя кончина помешала фельдмаршалу графу Разумовскому издать оное в свет. Наконец князь Потемкин, который умел оценить достоинство записок Барского, приказал привести их в порядок сличением многих рукописей и напечатать на свое иждивение в 1778 году в С.-Петербурге, под надзором г. Рубана, который переработал малороссийский язык подлинника, заменив его полуславянским, ясным и соответствующим своему предмету. Через сто лет можно читать его с удовольствием и без затруднения.

Если разбирать путешествие Барского в отношении статистическом, то оно имеет большое достоинство по точности, с какою он говорит о всяком малейшем предмете, встречавшемся ему на пути, представляя очень ясно самую местность, расстояния, нравы жителей, даже обстоятельства времени и в особенности описывая с чрезвычайною подробностью все знаменитейшие храмы греческие, все церковные торжества и состояние духовенства и вообще все, что только касается до православия. Рассказ его льется от души: ясно, что он нигде ничего не вымыслил, а сказал только то, что сам видел или слышал. Очень замечательны его записки о монастырях Афонской горы и островов Архипелага, которые находились тогда в цветущем состоянии от чрезвычайной промышленности греков. Восток, а наипаче Сирия, мало изменились со времени Барского, так что из книги его можно и теперь извлекать пользу путешествующим. Чрезвычайно любопытно его странствие в окрестностях Антиохии, в пустыне Харранской, где он отважно скитался по развалинам городов Декаполии и снимал надписи с обрушенных храмов. Равно замечателен его рассказ о двух священных горах – Ливане и Синае.