Путешествие Гулливера на корабль скотоголовых (СИ) - Страница 9

- Э, вам придется обнажиться, мистер Гулливер и лечь на песочек.

Меня залила краска. Хоть я и был немного пьян, но целомудрие прочно сидело во мне, особенно касаемо публичных демонстраций наготы.

- Простите, но до каких пор я должен обнажиться? - Даже красный цвет вина в этот момент был не таким красным, как я.

- Полностью, разумеется. Но на фотографиях ничего такого видно не будет, мы серьезное издание, и нам не нужно развешивать гениталии на страницы, чтобы покупали. У нас все пристойно, по крайней мере, с мужскими причиндалами. С женскими там немного другая история.

- Я не готов. Я не могу пойти на это. Давайте, разорвем контракт и забирайте все деньги, и даже больше, забирайте с процентами. Да хоть все забирайте.

- О, мистер Гулливер, гоните из себя эту мораль викторианской эпохи. Будьте самим собой, любите свое тело. - Выдра закатил глаза под лоб.

- Извините, но причем здесь это? - С меня сошел весь хмель. - Я люблю его, но не хочу показывать. Я вам не портовая шлюха. Мое тело не предмет торга.

- Успокойтесь! - Уже без всякого уважения произнес выдра. - Вы отстали от нас на триста лет. Теперь другие правила. Вы подписали контракт, он обратной силы не имеет. Выдали согласие на демонстрацию своего тела, будьте любезны, исполняйте условия.

- Вы воспользовались моим незнанием и состоянием. Это похоже на мошенничество. У вас есть суды, я хотел бы обжаловать в нем ваш контракт.

Человек-выдра прыснул.

- Вас нет, вы никто, к тому же суды всегда будут на стороне того, кто не нарушил условий контракта. А это наша сторона, мистер Гулливер. Возьмите себя в руки, выпейте еще один бокал шампанского и приступайте к работе. Я знаю, что может изменить вашу точку зрения. - Выдра хлопнул в ладоши. - Девочки, на сцену!

Из подсобного помещения выпорхнули несколько стройных и абсолютно голых девушек с головами разных животных. Без всякого стеснения они встали рядом со мной. Наступил еще один момент, когда мое лицо стало пунцово-красным.

- Девочки, тут у нас мистер Гулливер не может побороть своего стеснения. Помогите ему от него избавиться.

Девушки, как наяды, жаждущие соблазнить и замучить мужчину, облепили меня. Их глаза и тела чертовски умело посылали мне сигнал, разжигая страсть. Слабовольная часть меня принялась нашептывать мне слова: "Что в этом такого? Всего один раз, и об этом в Англии никто не узнает. Таких соблазнительных девушек в мое время не было и в помине. Все затянутые под горло и укрытые до пят, Поди, пойми, что там скрывается. А тут все как на подбор, крутобедрые и горячие".

Человек-выдра прочитал в моих глазах слабость.

- Так, шезлонги на песок, зонт, задник с отелем. - Раздавал он команды.

- Нет! - Выкрикнул я, заглушая голос сидящего во мне бесхарактерного "я". - Нет, нагишом не буду!

Выдра сплюнул себе под ноги и растер ботинком.

- Фотошопера ко мне, быстро!

Скоро прибежал человек с головой мопса.

- Ты сможешь убрать с картинки трусы? - Строго спросил выдра.

- Смогу, но чем меньше они будут, тем лучше. - Ответил мопс.

- Мистер Гулливер, я нашел компромисс. Вы будете сниматься в трусах. Идет?

Я сделал вид, что думаю. На самом деле, компромисс меня устраивал. Разгоряченная алкоголем и девицами мужская сущность, сумела объединить во мне интересы двух противоположных сторон моей личности.

- Хорошо. - Ответил я.

Меня проводили в кабинку и сообщили, что трусы меня уже дожидаются. Вы можете себе представить, что в Англии восемнадцатого века означали мужские трусы? Это были панталоны до колен, с завязками. То, что дожидалось меня на крючке походило на фиговый лист, только формально прикрывающий мужской стыд.

Я шел к людям той же походкой, которой идут осужденные на смертную казнь к виселице. Я ждал залп хохота и насмешек. А я был смешен в этом наряде. Но на меня никто не обратил внимания.

- Работаем! - Крикнул выдра. - Все по местам. Вы, мистер Гулливер в центр, между девушек.

Я прошел вдоль бассейна и занял место, на которое мне указали. Девицы игриво смотрели на меня и всячески пытались заставить потерять контроль над своими мыслями. К вящему стыду, думая об этой ситуации много времени спустя, я ловлю себя на мысли, что в тот момент им удалось затмить пуританские устои добропорядочного англичанина. Воспоминания те обрывочны, но ярки. Периодически перед сном, в особенности зимой, когда камин не справляется со своей работой, и я мерзну под двумя одеялами, мне становится жарко от этих воспоминаний.

Когда человек-выдра, мокрый от пота и осипший от постоянно крика скомандовал:

- Камеры стоп!

На дворе уже наступила ночь. Эти сутки пролетели для меня как один миг. Я был выжат, как лимон, опустошен и ослаблен. Не выполняя никакой тяжелой физической работы, тем не менее я чувствовал, что дорога до каюты не покажется мне быстрой. Девицы, с которыми, если позволите мне так выразиться, я работал, пытались куда-то утянуть меня. Они обещали веселье, но мне нужен был только сон. И было бы прекрасно проснуться у себя дома и вспоминать прошедший день, как дурной сон. А утром пойти в сад, и целый день окучивать цветы, постригать газоны и зеленую изгородь.

В коридоре меня ждали. Я чуть было не забежал назад, но меня успокоили.

- Сэр, мы хотим вам напомнить, что завтра с утра первая сессия именно с нами. - Предупредил человек с головой сенбернара.

- Завтра? Слава богу! Еще одну сессию я бы не выдержал. - Признался я, но по моему лицу и так было видно, что я устал.

- До завтра, мистер Гулливер. Запомните, сеть вегетарианских ресторанов "Брокколи", все остальные после нас. Запомнили?

- Брокколи, разумеется. Ненавижу брокколи.

Удивляться и задавать вопросы у меня не было сил. Прикрыв глаза в ожидании сладкой неги, я не помнил, как дошел до дверей своей каюты. Сил едва хватило на вечерний моцион. Потом была короткая вспышка сна и снова стук в дверь.

- Мистер Гулливер, брокколи ждет вас! - Раздался задорный голос с той стороны.

- Ммм, неужели они не хотят потратить день с большей пользой? - спросил я сам себя. - Иду! - Крикнул я вслух.

Я понятия не имел, кто меня должен кормить. В моей каюте было пусто, а мне хотелось с утра выпить чашку чая. За дверью стоял тот самый сенбернар.

- Не подскажете мне, я хотел бы позавтракать, куда мне обратиться? - спросил я его.

- Обратитесь к своему холодильнику. - Ответил он и ощерился крупными клыками.

Видя мое замешательство, он попросил разрешения войти, затем подвел меня к белому шкафу. Открыл его дверь и к моему удивлению, сделал открытие, что в моей каюте полно разных съедобностей, спрятанных внутри самоохлаждающегося шкафа, называемого холодильником. На все про все, он дал мне пять минут.

Их я потратил на сэндвичи с колбасой и какой-то терпкий темный напиток со странным вкусом. Спустя отпущенное мне время я почувствовал себя готовым к новому рабочему дню.

- А скажите, мне придется есть брокколи? - С тревогой спросил я.

- Нет, только изображать счастье рядом с вегетарианскими блюдами.

- Изображать? Понятно. Вчера меня этому учили весь день. Кажется, у вас это в порядке вещей изображать?

- Не понимаю вас, мистер Гулливер.

- Ну, мне показалось, что вы стараетесь больше изображать, чтобы со стороны показаться кем-то другим.

Сенбернар гоготнул.

- Это реклама. Здесь надо выставлять успешность напоказ. Вы знаете, каков закон хорошей рекламы?

- В мое время хороший товар в рекламе не нуждался.

- В ваше - точно, но в наше информационно-насыщенное время старые трюки не работают. Нам надо чтобы в головах наших потребителей выстроилась смысловая цепочка: товар-успешность. Не можешь себе позволить наш товар, значит, ты не успешен. Изгой, слабак, рохля или неопределившийся.

- Неопределившихся не волнует успешность?

- Их ни черта ничего не волнует. Они как растения. Настоящая движущая сила мирового бизнеса, это мы, определившиеся. Креативный класс, на пике технологического и культурного прогресса. Мы, острие эволюции. Наша сила в нашей неутолимой жажде творить и пользоваться тем, что мы сотворили, день ото дня улучшая свою жизнь!