Путешествие Гнева (СИ) - Страница 16

Первый недовольно фыркнул и опустил голову в бочку. Я в мгновение ока оказался рядом со вторым и, перехватив края рубахи, ударил его коленом в живот. Не ожидая такого поворота событий, обидчик согнулся пополам, и сразу же ощутил жуткую нехватку воздуха. Я с силой натянул рукава самодельной удавки.

Конечно, я не собирался лишать жизни своего обидчика. Лиходеи – не душегубы! Понапрасну изводить не станут. Только проучат и только.

Пока первый не сообразил что происходит, я успел хорошенько отделать его приятеля, которому хватило всего пары добротных ударов. Обессилено повалившись на каменный пол ангара, второй охнул и затих.

Пришло время первого северянина. Вынырнув из бочки, он явно опешил. Уставившись на меня, словно видел перед собой не измазанного в машинном масле юнца, а грозного монстра с огромной пастью и острыми когтями, сквот даже не шелохнулся.

Не собираясь играть с судьбой в кости, я нанес упреждающий удар. На удивление, мой обидчик устоял на ногах и даже попытался сопротивляться, стараясь уйти от следующей атаки. Присев он выставил блок, отклонился в сторону, – но его движения уже потеряли привычную легкость. Мне не составило труда разгадать этот нехитрый маневр и оглушить северянина кулаком. Попав под настоящий град моей ненависти, он закрыл лицо руками и осел, измученно постанывая.

Развернувшись, я спокойным шагом направился в левую часть ангара. Удавшаяся месть придала мне силы. И хотя я сожалел, что не смог противостоять противникам в честном бою, трезвый рассудок вывел безукоризненную формулу успеха – поступи я иначе, итог вряд ли оказался бы таким же успешным. Ведь по рассказам старого вояки мистера Бродвика, частенько травившего байки в «Счастливой подкове» – северяне хорошо владели кулаками и в рукопашном бою уступали лишь здоровякам оркам, которые брали скорее своей мощью, нежели умением.

Присев возле крылоплана, я спокойно наблюдал за тем, как жертвы моей ненависти приходят в себя и ползут ко второй взлетной полосе.

– Отчаянный поступок.

Я повернулся и наткнулся на желчную улыбку гоблина.

– Не люблю оставаться в должниках, – достаточно холодно отреагировал я.

Бирт скривился, хрюкнул, вынудив меня еще больше возненавидеть его животные повадки.

– В твоем случае, это называется немного иначе. Скажем так: ты не вернул, а взял взаймы.

– То есть? – я изобразил удивление.

– Они и без твоей выходки собирались пустить тебе кишки. А теперь ты только ускорил закономерный итог. Контрабандисты не терпят подобных шуток, тем более от таких сопляков, как ты. Так что единственный положительный момент в этой истории: сейчас они не станут тебя мучить, а просто отправят к Икару, и дело с концом.

Меня прошиб ледяной пот. Об ответном шаге со стороны северян я честно признаться даже не думал. Тем более о таком жестоком ответе.

В приюте мы часто доказывали правоту кулаками, но чтобы лишать жизни? По-моему это слишком!

Пристально изучив лишенную всяких эмоций морду Бирта я понял одно – гоблин не шутит. Он говорил абсолютно серьезно. Именно поэтому, его злорадству не было предела.

– Откуда такая уверенность? – стараясь скрыть нарастающее волнение, поинтересовался я.

– Из личного опыта. Смотри. – Гоблин расстегнул несколько верхних пуговиц рубахи и показал мне грубый шрам возле левой ключицы.

– Тоже решил кому-то отомстить? – предположил я.

Но Бирт криво усмехнулся и отрицательно качнул головой:

– Вовсе нет. Такую глупость как ты я делать не стал. Просто неудачно плюнул. Угодил на ботинок вон тому, – он указал на здоровяка, того что был выше и плечистее. – Его зовут Ван Кьен. Он лидер этой группы. Раньше промышлял убийствами на воздушном пути к западному острову Ри-ирт. Пока не нарвался на Совиных. Те подбили его крылоплан – но он выжил. Его взяли в плен – но он сбежал. А потом, – Бирт сделал внушительную паузу и медленно закончил: – вернулся и расправился с лагерем Диких. Говорят, их было больше трех дюжин. Но он вырезал их всех. А когда затупился его нож, он рвал им глотки, пока селение не затопили кровавые ручьи.

Скорее всего, история была выдуманной, но произвела на меня неизгладимое впечатление. Добившись желаемого – выбив меня из колеи, Бирт поставил жирную точку в нашем разговоре. Прижав большой палец к шее, он медленно провел кривым грязным ногтем слева направо, а затем, свесив язык набок, добавил красноречивости своему жесту.

– Даже не знаю, прощаться с тобой или уже не стоит? – довольно поскрипев зубами, гоблин подмигнул мне и отправился в свою коморку.

Я измученно посмотрел ему в след. Нет, надежды на спасение у меня не было. Я сам подписал себе смертный приговор.

Гнев.

Ярость.

Кишки наружу.

Теперь я ненавидел жизненные ориентиры лиходеев. К чему они могли привести меня? Только к праведной развязке.

Контрабандисты не терпят подобного отношения!

На соседней полосе было безлюдно. Крылоплан отправился в путь, а северяне зализывали раны и видимо уже обсуждали, каким именно способом лишат меня жизни. Или сначала заставят ползать на коленях и молить о прощение?! Меня передернуло и стало нервно трясти.

Примерно к полуночи, когда я пытался заснуть, а погрузившись в сон, окунулся в настоящий кошмар, меня словно окотили холодной водой. Не понимая, где я нахожусь, и что со мной происходит, я долго озирался по сторонам, ловя испуганным взглядом призрачные тени, которые медленно кружились под потолком, насмехаясь над моей беспомощностью. Мне померещилось, что кровожадные северяне, пробравшись в мою клетушку, готовились пустить мне кровь безо всяких объяснений.

Пламя свечи дернулось, и тени задрожав от страха, вытянулись вдоль стены. Приглядевшись к чернильным углам, закрытой двери и двум огромным платяным шкафам, где хранились запасные части крылоплана, я понял, что мои опасения не подтвердились. Я был здесь абсолютно один. Однако это не спасало моего неутешительного положения. Находиться в стенах ангара я больше не мог.

Спустившись по лестнице, я немного помедлил, огляделся.

Ангар был пустым – лишь два крылоплана на третьей и первой площадке утопали в лунном свете, делившем пространство на равные прямоугольные части, создавая впечатление двойного дна. А стеклянная крыша создавала удивительный эффект отражения.

Сделав несколько шагов, я словно нашкодивший школяр пригнулся и замер, боясь потревожить чей-нибудь сон. Кабинки, комнаты и коморки, хранившие в себе лишь темноту, не отреагировали на мое движение.

Оказавшись в самом центре ангара, я вновь застыл, не решаясь сделать следующий шаг. И дело тут было вот в чем. Меня насторожила тишина. Усыпляющая, безмятежная тишина, которая словно паутина оплела огромное пространство, погрузив ее в серую пелену забвения. Шумный и беспокойный днем ангар, ночью превратился в забытую всеми пустошь, где не было, и быть не могло посторонних звуков. А еще существовало в этом безмолвии еще что-то угнетающее. Не привычное спокойствие ночи, а вкрадчивость предстоящего хаоса, способного разрушить на своем пути все живое. Как затишье перед бурей.

Возможно, мое предчувствие являлось обманом, но я не на шутку заволновался. Все вокруг, словно вымерло, оставив себя лишь зачехленные крылопланы и ровные ряды ящиков, бочек и прочих грузов.

Дальше я не раздумывал. Не обращая внимания на свои ощущения и нарастающую тревогу, я пулей выскочил на улицу.

В лицо ударил свежий морозный воздух. Вырвавшись из невидимой ловушки, я поймал себя на странной и в тоже время вполне очевидной мысли: за долгий месяц пребывания в ангаре, у меня ни разу не возникло желания выбраться в город и добрести до площади Буравеля.

Чужой отсек встретил меня враждебным унынием мощеных камнем улиц и клубами черного дыма, валившего из встроенных в стены труб.

– Грузи! Давай!

– Пройдешь!

– Резче! Че развалился?!

– Не дрейфь! Закинь тебя в небеса Икар!

Тяжесть разношерстных криков навалилась на меня со всех сторон, вызвав в ушах оглушающий звон.