Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным] - Страница 114
Она наконец посмотрела мне в лицо.
— Вот я и стащила его, Дэйв. Стащила, унесла в гараж, вынула все листы, отмеченные грифом секретности, и засунула их в большой бак с удобрениями — все, кроме заглавного листа. На него было страшно смотреть: он прямо-таки был весь разрисован грозными штампами. Я знала, что в этот бак Говард никогда не заглянет — он не выносит запаха. Там, главным образом, сухой овечий навоз.
— А потом вы сделали пакет, набили его какой-то корреспонденцией, положили сверху титульный лист и адресовали все это сюда, как и велел вам Ганс по телефону, так?
— Конечно. Я решила: если им нравится играть в сыщики-разбойники, я тоже стану играть. Повожу всю компанию за их длинные, любознательные носы, а затем в подходящий момент посмеюсь над ними и расскажу, где находятся их драгоценные фальшивые документы. Они ведь фальшивые, да? Я хочу сказать, что меня никогда и близко не подпустили бы к настоящим. После этого мы с Пенни уедем и поселимся в таком месте, где никто и никогда не слышал даже слова «секретно». Только… только, когда я приехал к Гансу в Канаду, оказалось, что это совсем не игра, а я влипла. Мне только и оставалось, что тянуть время и надеяться — вдруг что-нибудь произойдет прежде, чем мой маленький фокус выплывет наружу.
Дженни судорожно вздохнула.
— Мне очень жаль, Дэйв. Наверное, с моей стороны это был детский и безответственный поступок, но я так взбесилась, что должна была хоть что-то сделать. Подумать только — заманить меня с помощью моего мужа! Черт бы их взял! Надеюсь, я вас не очень подвела?
Я подумал о трех мужчинах и одной девушке, погибших в ходе этой операции. И еще об одной, не совсем погибшей, по крайней мере, так я думал. Затем я представил себе континент шириной в три тысячи миль и реактивные самолеты, летящие над ним со скоростью сотен и тысяч миль в час. Вспомнил телефон, радио и другие чудеса современной техники. Пусть даже мы доставим сюда надлежащие бумаги — ракетой, например. Но как их вручить в надлежащие руки? Затевать новую сдачу было поздно, приходилось играть имеющимися картами, точнее, просто смотреть, как они лягут сами.
Я сказал:
— Что ж, как говорят у нас в горах: посмотрим, куда поплывут щепки. А сейчас почему бы нам не поискать ручей, чтобы вы могли умыться, пока я наношу визит нашей больной знакомой?
Дженни вздрогнула.
— О, я почти забыла. — Она с отвращением посмотрела на темную дыру в холле, — Разве мы можем для нее что-либо сделать? Не лучше ли побыстрее позвать на помощь?
— Вопрос не в том, что мы можем сделать для нее, а в том, что она может сделать для нас. И вас никто не приглашал.
Дженни была достаточно сообразительна, чтобы понять, что я имею в виду. Она быстро сказала:
— Глупости. Дайте мне только вытрясти землю из туфель, чтобы освободить место для новой.
На этот раз рудник не вызвал у меня особых эмоций. Делать мне все равно было нечего, поэтому я мог позволить себе поползать в недрах холма в поисках того, что я не очень-то стремился найти. Первая находка, несколько ниже стрелкового полигона, — кусок материи в пятнах кислоты, зацепившийся за гвоздь. Следующая — мой ножик. Он лежал, неоткрытый, возле стены, запачканный кровью и еще чем-то. Как будто его пытались открыть, прежде чем бросили.
Я не стал задавать себе вопрос, зачем Наоми понадобился ножик, просто вытер его о край рубашки и положил в карман. Ниже по туннелю были заметны и другие следы ее продвижения. Наконец, мы добрались и до нее. Она лежала лицом вниз между рельсами, вся в грязи, маленькая, истерзанная и неподвижная, но я слышал ее тяжелое дыхание.
Если вы можете это сделать, то уж обязаны смотреть, не отворачиваясь, на дело своих рук. Я поставил фонарь на пол и осторожно перевернул Наоми. Я услышал, как Дженни вскрикнула, потом ее вырвало. Но я знал, чего ждать. Недавно я видел нечто в этом роде. Наверное, можно было сказать, что Грег отомщен. Я взял Наоми за неповрежденную руку и неизвестно зачем пощупал пульс: и так было ясно, что она жива, если дышит. Маленькая ручка сомкнулась на моей.
— Дэйв…
Голос был незнакомым, низким. Казалось, он шел откуда-то из глубины и издалека.
— Он самый, — ответил я.
— Убейте меня, — попросил голос.
— Конечно, — откликнулся я. — Подождите, пока я найду подходящий кусок скалы. Как вы предпочитаете, чтобы я разбил вам голову, сзади или спереди?
— Я не шучу. Вы это сделали — вы и закончите. Убейте меня.
— Не волнуйтесь, куколка.
Она вцепилась мне в руку.
— Вы не дадите им спасти меня! Не позволите отвезти в больницу, отмыть, напичкать всякими… Я видела, что эта штука сделала с Майком Грином, я не хочу жить такой! Я буду уродом, слепым безлицым уродом, с когтем вместо пальцев. Убейте меня!
— А как же, — сказал я, — а как же, куколка. Но не бесплатно.
Я услышал, как ахнула Дженни. Наоми умоляюще продолжала:
— Дэйв, мне больно! Бог мой, как больно!
Я молчал. Она заговорила другим, почти деловым тоном:
— Что вам нужно?
— Информация, — сказал я. — Пенелопа Дриллинг. Где и кто ее прячет?
Наоми прошептала:
— И вы меня из-за этого шантажируете? Черт бы вас взял! После того, что со мной сделали!
Я поднялся.
— До свидания, бэби. Как только попаду в город, сразу пришлю врачей. Они о вас позаботятся.
Она сжала мою руку.
— Я люблю вас, Клевенджер. Вы почти так же подлы, как я.
— Хуже, — возразил я. — Я буду навещать вас в больнице. Следить за тем, как вы поправляетесь. Со своим крючком на левой руке.
Дженни позади меня шевельнулась. Наверное, она считала, что я невыносим, хотя я и боролся за ее дочь. Впрочем, Дженни была не в счет. Откуда ей знать, как это бывает? Она не была профессионалом, как Наоми или я.
Наоми резко рассмеялась.
— Вы прелесть, — выдохнула она. — Такой хладнокровный, бесчувственный зверь. В вас нет ни капли сочувствия, да?
— Ни капли.
— Меня тошнит при одной мысли о нем. Еще и поэтому… Они будут полны сочувствия, все эти сопливые врачи и сиделки. Что они знают? Кому нужно их собачье сочувствие? Проверьте городок Гринвич, Британская Колумбия. Дом стоит в трех милях к западу от города. Это маленькая ферма. Девчонка там, если она еще жива. Этого я гарантировать не могу. Фамилия на почтовом ящике: Тери, мистер и миссис Клод Тери. О’кей?
— О’кей, — сказал я, — У меня есть для вас таблетка. Секундочку, я должен ее найти.
— Вот оно что! — прошептала девушка, — Я выронила свою там, в темноте, и не могла найти. Потом пробовала ваш ножик, но не сумела открыть его одной рукой.
— Это требует опыта, — заметил я, — Вот, пожалуйста. — Я достал таблетку, принадлежавшую Грегори. — Вам известно, что нужно делать. Зажимаете между зубами и сдавливаете, если действительно хотите этого.
— Трусишка, — сказала Наоми мягким шепотом, — Хотите заставить меня? Чтобы потом говорить себе, будто вы были ни при чем?
Я сказал:
— Черт возьми, куколка, только скажите, и я тут же перережу вам горло. Просто таблетка чище и безболезненней — так мне говорили, по крайней мере.
— Дайте ее сюда. Мне снова больно. Долго я не выдержу.
— Откройте рот.
— Прощайте, — прошептала она, — и пусть вас преследуют кошмары со мной в главной роли. В цвете и со стереоэффектом. Теперь всуньте ее мне в рот.
Когда мы вышли из рудника на тусклый солнечный свет, то увидели, что внизу на полянке, где раньше стоял «фольксваген», появился полицейский автомобиль. Пока мы сползали вниз по склону холма, какой-то человек открыл заднюю дверцу, вышел и направился к нам. На нем был зеленый костюм из твида, и я расколол его с первого взгляда. Не знаю почему, но все они, сбросив форму, всегда облачаются в твид — такой грубый, ворсистый материал и чаще всего яркого цвета.
— Мистер Хелм? — спросил он, когда мы приблизились к нему, — Я — капитан Холланд, морская разведка США. В этом деле мы сотрудничаем с канадским флотом. Я хочу вас поздравить: похоже, что рыбка клюнула. Пойдемте. Вы заслуживаете того, чтобы присутствовать при ее потрошении.