Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы - Страница 20

Конечно, это было всего лишь мечтой, причудой воображения. Рассудок сурово велел ему не двигаться, хотя для этого пришлось вцепиться в камень – так нелегко было справиться с порывом прийти на помощь.

Душой он стремился в бой, чтобы выбрать смерть вместо позорной судьбы безгласного свидетеля злодейства, но холодный рассудок постоянно напоминал, что Фергюс рисковал ради него, Джейми, и значит, ввязываться в драку означает открыться, и таким образом, принесенная жертва будет напрасной.

Он внял голосу разума и остался в убежище. Сабля с мерзким звуком стукнула в бочонок, ставший причиной всей этой передряги, тот скатился с плеча Фергюса, понесся вниз по склону, бухнулся в громко журчавший поток и уплыл по течению.

Неожиданно голоса оборвались, а потом раздался оглушительный вопль. У Джейми подкосились ноги, и он понял, что сейчас лишится сознания. Глаза заволокло красно-черной пеленой, в которой мелькали вспышки звезд и лучи света, но и сквозь эту пелену его взору предстало ужасное зрелище.

На грязной тропе ладонью вверх, словно протянутая в мольбе, лежала кисть Фергюса, маленькая кисть вора-карманника.

Свист Рэбби Макнаба раздался на тропе под пещерой только через двое суток, показавшихся Джейми вечностью.

– Как он? – без обиняков спросил он.

– Миссис Дженни говорит, все будет хорошо, – ответил Рэбби.

Полудетское лицо казалось осунувшимся и бледным; мальчишка, очевидно, еще не пришел в себя и сильно беспокоился о друге.

– Она говорит, что жара, ну там лихорадки нет. И заражения нет. Культя… – он запнулся, – чистая.

– Значит, солдаты отнесли его к дому?

Не дожидаясь ответа, Джейми стал спускаться по склону.

– Ага, прибежали как угорелые.

Остановившись, Рэбби отодрал от сорочки чертополох, отчего пришлось прытко догонять хозяина.

– Наверное, они сожалели о содеянном. По крайней мере, капитан так сказал. И он дал миссис Дженни за Фергюса золотой соверен.

– Ну и ну, – заметил Джейми, – какая щедрость.

После чего замолчал и не проронил ни слова, пока они не добрались до места.

Джейми зашел в детскую. Фергюс лежал в удобной постели, придвинутой к окну, с закрытыми глазами, и пушистые ресницы отбрасывали на худые щеки тень. Неподвижное лицо выглядело совершенно иначе. Чуть горбатый нос и широкий подвижный рот придавали облику аристократический вид: становилось понятно, какая подлинно мужская красота вскоре придет на смену полудетскому обаянию.

Джейми подошел к кровати, и темные ресницы немедленно взметнулись.

– Милорд, – прошептал Фергюс и слегка улыбнулся, отчего лицо сразу приобрело обычный вид. – С вами все в порядке?

– Бог мой, парень, как мне жаль!

Джейми опустился у кровати на колени. На тонкое запястье, лежавшее поверх пледа, замотанное бинтом и заканчивающееся обрубком, смотреть было тягостно, но он заставил себя приобнять раненого за плечи и нежно потрепать по темной голове.

– Не очень больно? – спросил он.

– Нет, милорд, – ответил Фергюс, и хотя тут же скривился из-за резкой боли, усмехнулся и повторил: – Не то чтобы очень. Тем более что мадам не скупится на виски.

На столике возле кровати стоял полный стакан, от которого отпили всего лишь глоток-другой. Фергюс вырос на французском вине и не жаловал виски.

– Мне жаль, – повторил Джейми.

Он не мог сказать ничего другого. Почувствовав комок в горле, Джейми торопливо опустил глаза: он прекрасно понимал, что вид его слез Фергюса лишь опечалит.

– Да не переживайте, милорд. – В голосе парнишки послышалось былое лукавство. – Вообще-то, мне повезло.

Джейми сглотнул и ответил:

– Да, ты жив, слава богу.

– Не только, милорд!

Подняв глаза на Фергюса, Джейми обнаружил, что тот чуть улыбается.

– Разве не помните нашего уговора, милорд?

– Какого?

– Когда вы взяли меня в Париже на службу. Вы тогда сказали, что если меня арестуют и казнят, то будете год оплачивать по мне заупокойные.

Оставшейся рукой мальчишка потянулся к шее, за выщербленным зеленым медальоном – образком покровителя воров святого Дисмаса.

– А если я лишусь уха или руки, находясь у вас на службе…

– Я буду поддерживать тебя всю оставшуюся жизнь.

Джейми не знал, плакать или смеяться, и ограничился тем, что погладил руку, неподвижно лежавшую поверх пледа.

– Да, конечно, помню. Можешь на меня положиться, я сдержу слово.

– Я всегда полагался на вас, милорд, – заверил Фергюс.

Раненый, очевидно, утомился: щеки побледнели еще больше, черная шевелюра опустилась на подушку.

– Видите, как мне повезло, – пробормотал он с прежней улыбкой. – Единственный удар вмиг превратил меня в джентльмена, имеющего право на вечную праздность. Разве не удача?

У дверей комнаты Фергюса Джейми поджидала сестра.

– Пойдем в убежище священника, – сказал он, беря Дженни под локоть. – Мы должны поговорить, но мне не стоит тут задерживаться.

Без лишних расспросов сестра отправилась вместе с ним по коридору между кухней и кладовкой. В каменные плиты пола была вмурована деревянная решетка, как полагали все, для вентиляции, чтобы в погреб поступал воздух и овощи лучше хранились; если бы кто-то решился это проверить и зашел в погреб через покосившуюся дверь снаружи, то и вправду увидел бы на потолке эту решетку.

Однако таким образом свет и воздух попадали и в маленькую каморку в погребе. Попасть в нее можно было только, подняв решетку в полу, словно люк, и спуститься по лесенке. Помещение было совсем крошечное, в нем помещались лишь грубая скамья, одеяла, ночной горшок, большой кувшин с водой и коробочка с черствым печеньем. Тайник сделали лишь несколько лет назад, и поскольку никакому священнику в нем побывать так и не удалось и такое посещение не ожидалось, трудно было назвать его убежищем священника. «Нора» подходила ему куда больше.

Два человека могли только сидеть там на скамье плечом к плечу. Джейми задвинул на место панель, спустился и уселся рядом с Дженни.

Некоторое время он молчал, потом тяжко вздохнул и произнес:

– Я так больше не могу.

Он говорил еле слышно, и Дженни пришлось наклонить к нему голову, как исповеднику, выслушивающему грешника.

– Я больше не в силах. Я должен уйти.

Они сидели совсем рядом друг с другом, и Джейми ощущал, как вздымается ее грудь. Дженни взяла его за руку, крепко сжала и спросила:

– То есть хочешь снова попытаться бежать во Францию?

Он дважды пытался так поступить, но дело кончилось пшиком: в портах англичане вели тщательную слежку, а Джейми был очень приметной фигурой из-за роста и шевелюры.

Он покачал головой.

– Нет. Я дам захватить себя в плен.

– Джейми!

Взволнованная Дженни повысила голос, но, только он предупреждающе сжал ее руку, сразу зашептала:

– Джейми, ты не можешь это сделать. Господи, дурачок, тебя же повесят!

Будто в задумчивости он опустил голову, а затем решительно вздернул.

– Думаю, нет. – Коротко взглянув на Дженни, Джейми уставился в стену и сказал: – Клэр… у нее было видение. – «Объяснение не хуже прочих, – подумал он, – хоть и не вполне правдивое». – Она увидела, что произошло в Каллодене, – она знала. И рассказала, что потом случится.

– Ох! – тихо выдохнула Дженни. – А я-то думала! Вот почему она попросила меня сажать картошку и приделать эту нору к погребу.

– Да.

Джейми слегка сжал руку Дженни, потом выпустил, чуть обернулся и посмотрел ей в глаза.

– Клэр говорила, что слуги короны еще довольно долго будут вылавливать якобитов, что и происходит, – мрачно усмехнулся Джейми. – Однако через несколько лет казни прекратятся и попавшим в лапы англичан будет угрожать лишь тюрьма.

– Только! – откликнулась Дженни. – Раз уж решил уйти, Джейми, то иди в вересковую пустошь, но не в английскую тюрьму. Даже если тебя не повесят…

– Постой, – перебил он, положив руку ей на ладонь. – Я сказал тебе еще не все. Я совершенно не намерен сдаваться в плен англичанам. За мою голову положена неплохая награда. Жаль, если она пропадет, как думаешь?