Путь. Записки художника - Страница 17

Хотя это было не тем, о чем мы просили, но даже в таком виде государственная поддержка творчества сыграла огромную роль, дав возможность художникам, имея ежемесячный прожиточный минимум, заниматься попутно свободным творчеством, создать немало ярких произведений искусства, отмеченных творческой индивидуальностью. В очень значительной мере это относится и к художникам, занимающимся «левым искусством», продолжающим развивать начатую в начале века линию «Бубнового валета», русского авангарда в целом.

Государство не устранилось от поддержки развития искусства, считая это своим долгом. Особенно по достоинству можно оценить такую позицию руководства страны того времени в наши дни. Все художественные музеи получали средства из государственной казны не только на свое содержание, но и на закупку произведений искусства. Для заключения договоров к выставкам и закупок с них выделялись деньги Министерству культуры. Это дополнялось заключением договоров к выставкам и закупками из средств Союза художников, полученных за счет освобожденных от налогов накоплений Художественного фонда в результате его творческо-производственной деятельности, обеспеченной заказами госпредприятий и колхозов в соответствии с упомянутым выше решением Совмина СССР об отчислении 2 % на культуру.

Трудно переоценить значение этих мероприятий!

Я уже говорил о творческих базах, в частности, «Сенеже». Кроме того, практиковались за счет Союза художников СССР творческие командировки в колхозы, на «стройки коммунизма», на целинные земли Казахстана. По названиям это звучит очень казенно, тем более, если учесть то задание, которое давалось: запечатлеть лучших людей, передовых тружеников. На самом деле, если художник привозил для отчета пейзажи и портреты без всякой помпы – всё утверждалось, лишь бы работы были красивыми. Конечно, были и карьеристы, которые ехали для того, чтобы выжать максимум практической выгоды из собранного материала, угодить партийным органам, в самом опереточном, слащавом виде представить свои впечатления. Но таких было меньшинство, и их любило только партийное начальство, водружая на них очередное почетное звание, покупая их работы. Так прославлял целину Мочальский (да и не он один). Они из кожи лезли ради дешевой славы, но истина заключается в том, что умирают все одинаково. Они не прожили дольше, разукрасив свою грудь пестрыми побрякушками, и как говорится, всё это суета сует.

Мне хочется вернуться немножко назад и поведать благородной части человечества о поездке на целину в первый год ее основания группы из трех энтузиастов, друзей, фактически, трио, хотя не берусь утверждать, какой музыкальный инструмент каждый из этой молодой компании воплощал собою.

Я хочу сейчас привести выдержки из дневника этой поездки трех ленинградцев: Бориса Харченко, Александра Гуляева и Леонида Ткаченко, дневника, написанного по свежим следам мною при очень эмоциональном участии Харченко, вносившего отдельные дополнения под гомерический хохот, свидетельствующий о непосредственно живом процессе творения этой летописи, запечатлевшей страницы Истории. Единственно, о чем я сожалею, так это о том, что нашего энтузиазма не хватило на освещение всей поездки, но тут приходится винить импульсивность натур художников. Увы, художники – очень несовершенные создания – это всем известно!

Итак, к делу! История выходит на сцену.

14 июня 1955 г.

18⁵⁸. Любящие супруги (Саша и Боря) наносят прощальные лобзания в огорченные уста своих покидаемых супруг. Экспедиция приносит сердечную благодарность провожающим товарищам (Сержу Толкачеву, Косте, брату Бориса Харченко, Кокошу, Ивану Сергеевичу).

После непродолжительного сна – Москва. Перрон. 5-й вагон. Казанский вокзал. 17⁴⁵. Мокрые платформы Москвы остаются позади. Комбинированный вагон. Жара. Постелей нет. Сидеть негде.

16 июня

Утро. Болят бока, у Саши и хребет. Поезд идет на Восток. Первая съедобная зелень. Позади Пенза. Открылись широкие просторы Волги. Волга-матушка река заливает берега. Приближается обетованная земля Куйбышев – родина жигулевского пива.

17 июня

В полдень показалась на горизонте Уфа. Что это такое? – Это серая тоскливая гора, на которой пшеном рассыпались мириады покривившихся халуп. Было бы наказанием Божьим жить в сем граде, если бы у подножия его не расстилались величественные просторы реки Белой…

Но вот навстречу нам летит Урал. И, между прочим, вовсе не седой! Он пел голосами сотен и тысяч птиц. Он разговаривал голосами своих рек. Он возносился ввысь своими отвесными скалами. Горы его заросли дремучими лесами. И над всем этим с бездонной синевы неба сияло щедрое солнце.

К вечеру при подъезде к Златоусту мы имели возможность убедиться, как ложка дегтя может испортить бочку меда…

Среди серых облысевших гор в котловане находилось исчадие ада, изрыгавшее из себя клубы черного, желтого дыма, копоти и вони. Творцом его был вовсе не Вельзевул, а окрыленный полетом творческой мысли «царь природы». Всё дышавшее здесь гибло, и только чахлые скелеты нескольких сосен напоминали о некогда цветущей жизни…

18 июня

Утро. В окна вагона видны бесконечные просторы степей с выжженной травой и березовыми перелесками. Часто встречаются пресные и соленые озера. Первые распаханные и зеленеющие массивы поднятой целины. Петропавловск не оставил никаких впечатлений. Наконец показался мелкосопочник. Приближаемся к цели нашей поездки.

На горизонте показалось огромное облако пыли, сквозь которое с трудом различались тусклые силуэты каких-то зданий.

Вот он долгожданный Кокчетав!

Выгрузились. Представшая картина превзошла все границы фантазии.

В неподвижно висящей серо-бурой пыли, как призраки, маячат силуэты людей. На расстоянии 15-20 метров очертания предметов теряются. Органически чувствуешь, как пыль забивает все поры твоего существа. Нельзя открыть глаз, нельзя вздохнуть. Нет, это не оазис в пустыне!!! Здесь не цветут сады Семирамиды и не ласкают слух Бахчисарайские фонтаны!!! Пыль, пыль, пыль…

Стараемся не утратить присутствия духа. Днем с огнем (фары автомашин включены) добираемся до гостиницы.

Она не встретила нас восточным гостеприимством, а, между тем, носила название «Восток». Очевидно, остряки есть и здесь. Пока это был единственно отрадный вывод из впечатлений от Кокчетава.

У входа объявление: «Ввиду ремонта мест нет». Разворачиваем кипы бумаг, удостоверений, справок – «ничем не можем помочь». Пускаем в ход все запасы нашей дипломатии. Подают надежды. Рекомендуют подкрепить силы в ресторане.

Закопченные, грязные, пыльные направляемся в рекомендованное место, находящееся в том же здании. Вывеска «Ресторан Север» (!)

Длинная, узкая, низкая комната, кишащая изголодавшимися посетителями. Всего один ряд столов со скатертями, залитыми супами, борщами, соусами и прочими подливками. Душно. Жарко. Напитков никаких. Буфет гол как сокол. Не говоря уже о водке, вине, пиве – нет даже сырой воды. Не подержав во рту и маковой росинки, закусили суп конинкой.

Возвращаемся из «Севера» в «Восток». Озираемся по сторонам, держимся кучно (за тарелкой конины узнаем о местных нравах: вытряхнуть из собственной одежды могут без затруднений).

К нашей радости главная кастелянша сжалилась над братцами-ленинградцами и устроила нам номер. Мир не без добрых людей, и женское сердце не камень!

Поднялись на второй этаж. Поворот ключа, и дверь номера гостеприимно распахнулась.

Нас едва не свалило с ног волной раскаленного воздуха, вырвавшегося из комнаты. Сто сорок солнц не смогли бы сильнее нагреть помещение. Запах краски был удушающим. Это был свежеотремонтированный номер. Вот так номер!