Путь в Беловодье - Страница 12

– Вот что, идем в кабинет, отыщем этого мерзавца, – предложил Роман.

Ему хотелось немедленно что-то сделать, исправить, перечеркнуть.

– Не надо, а…

– Почему?

Она замялась:

– Рома, с тобой что-то случилось, и ты даже не помнишь, что. Я бы не стала рисковать. Вдруг колдовской шок, ну… повлиял…

– А я рискну, – отрезал колдун.

Прежде чем войти в кабинет, Роман проверил охранные заклинания. Они действовали, хотя ослабели за год. Но никаких следов чьей-то враждебной воли.

Тина зажгла свечи, запах горящего воска смешался с запахом речной воды. Она села на стул, ссутулилась и отвернулась, чтобы на колдуна не глядеть. Роман шагнул к буфету. У него были четыре белые тарелки кузнецовского фарфора – колдун это помнил точно. Сейчас в буфете стояли только две. Что за ерунда? Кто взял? Он сам? Или кто-то другой? Тот, кто проник тайком в кабинет… Колдун постарался подавить гнев, сейчас любые эмоции только мешали. Поставил в центр стола тарелку, налил воды из кувшина. Взял Тину за руку, осторожно опустил ладонь девушки на поверхность воды.

– Думай, – приказал шепотом. И посмотрел ей в глаза.

Тина кивнула. Вода под ее ладонью замутилась. Пошли круги. Что-то мелькнуло. Тень. Свет. И пропало. Кто-то, куда сильнее Романа, не давал увидеть свое отражение. Колдун попробовал вновь. Опять не получилось. Круги, тени, свет. И вдруг сильнейшая отдача. Роман задохнулся от боли. Потом к горлу подступила тошнота. Но колдун не желал уступать. Отвечай же! Отвечай! – требовал он у подвластной стихии.

Вода в тарелке сгустилась, утратила прозрачность, сквозь муть уже стало пробиваться изображение. Лестница в его доме, дверь открывается и… Картинка треснула и разлетелась тысячами осколков, серая взвесь замельтешила в воде, а дно тарелки почернело.

Роман спешно выплеснул воду и перевернул тарелку. Донышко будто сажей припорошило: колдовской удар прожег фарфор насквозь. Этого Роман не ожидал. Что это могло значить? Объяснений не находилось. Накатил липкий животный страх – пустота в животе, ноги ватные, руки, будто не свои. Роман почувствовал себя мелкой тварью, на которую объявлена охота.

– Иди! – приказал Тине. – Видишь, ничего пока не получается. Завтра свежую воду привезу из Пустосвятово, тогда еще раз попробуем.

– Не надо! – в отчаянии выкрикнула Тина и кинулась вон из кабинета.

Кажется, неудача ее кумира поразила ее больше, чем колдуна.

Она хотела пожалобиться Роману, рассказать о призраке Медоноса, что преследует и не дает покоя. Но после неудачи с водным зеркалом ничего сказать не посмела. Да и как признаться Роману, что мерзкий голос постоянно твердит: «Он любит другую»?

Поражение обескуражило колдуна. Ничего подобного не бывало прежде. Может, колдовской шок виноват? Нет, ерунда. К тому же, шок почти прошел, хотя раны так и не закрылись. Причина в другом. Но в чем, водный колдун пока не ведал.

Надо вспоминать и вспоминать немедленно. И прогнать страх, как мерзкого приблудного пса. Роман глотнул воды из бутыли, разбил испорченную тарелку и растянулся на диване тут же, в кабинете. Что за напасть! Одна тарелка осталась. А если и последняя вот так же, в черноту… У матери, кажется, были две. Надо выпросить. Ладно, о тарелках потом. Сейчас – вспоминать. Вновь смочила веки пустосвятовская влага, и колдун погрузился в прошлое. В свои

ВИДЕНИЯ.

Замелькали картинки. Вот неизвестные похищают парня с ожерельем. Вот Юл стоит у обочины, и кто-то стреляет в мальчишку. Чудом спасенный, пацан уже сидит в машине Романа, и они мчатся по следу похищенного – ожерелье незнакомца ведет их за собой. Осенний вечер. Темнота. Берег озера, и на берегу – недостроенный особняк, в котором пытают пленника. Четыре минуты есть на то, чтобы его спасти. Пришлось потратить немало сил, сначала на то, чтобы обездвижить охрану, потом – спасти жизнь незнакомцу. Там, в доме, Роман прикончил киллера. Ну что ж, бывает, торжествует справедливость наперекор планам Рока. Спасенный Алексей Стеновский доводился Юлу старшим братом. Колдун увез Алексея в Пустосвятово и спрятал в доме отца.

Но погоня быстро вышла на след беглецов. Уходить, уходить, – повторяли они наперебой. Тогда Алексей предложил поехать в Питер, где он когда-то жил и учился, где его – так уверял Стеновский – все еще ждала его первая любовь.

Лена… Она в самом деле ждала своего странного возлюбленного, ждала, разрываясь между надеждой и отчаянием, между любовью, которая никак не желала угасать, и естественным желанием быть счастливой. Да, она все еще любила Алексея, да только он был к ней равнодушен. Какое разочарование – после стольких лет узнать, что все мечты были напрасны! А тут явился Роман, и она бросилась колдуну на шею. О чем просила? Конечно же, как и все, умолявшие колдуна до сих пор, – помочь, спасти, устроить так, чтобы невозможное свершилось. Что такое колдовство? Всего лишь возможность для слабого человека стать сильнее, обрести надежду, поверить в себя, в свой дар… дар… У Лены тоже был дар, усиленный ожерельем. И дар чудесный, – она слышала чужие мысли. Дар этот был ее счастьем и проклятием. А ожерелье ей даровал Иван Кириллович Гамаюнов. Это имя впервые произнес Юл, теперь Романа приблизился еще на один шаг к тому, кто плел нити. Господин Вернон торжествовал. Нет, пока еще не над неведомым Гамаюновым, а над Алексеем, ибо своему давнему возлюбленному на день, или, вернее, на час Лена предпочла колдуна.

А тем временем опасность приближалась. С одной стороны, убийцы Александра Стеновского по-прежнему шли по следу, с другой – старый школьный приятель Алексея Ник Веселков оказался его смертным врагом. Цель у преследователей была одна – отыскать с помощью Алексея и его ожерелья путь к таинственному Беловодью. Беловодье, неведомый город счастья, который создал Гамаюнов. Ник, кажется, воображал, что в этом городе исполняются все желания. И, чтобы туда проникнуть, надо кого-нибудь убить. Хотя бы старого друга. Все это выяснилось во время вечеринки, на которой Роман так глупо повел себя во время драки, позволив смертельно ранить Алексея и на миг восторжествовать Веселкову. Потом появился Эд Меснер, они помчались в больницу и, наконец, прилетел вертолет и на нем – Надя.

Красавица, какой прежде Роману не доводилась встречать. Его избранница и повелительница.

Итак, он нашел друга – прежде у него не было друзей. Он встретил любовь, похожую на безумие, которая сделала его рабом. И узнал про город мечты, в который обычным людям путь заказан. Воистину такое можно увидеть лишь в колдовском сне.

Вода на веках высохла, и Роман очнулся.

Видения были здесь, рядом, лезли одно на другое и требовали: вспоминай, немедленно вспоминай!

Надежда…

Он помнил теперь ее имя.

Увидел в волшебном сне ее светлые волосы, ее ореховые глаза и влюбился вновь.

Колдун чувствовал себя полностью измотанным. Видения отнимали слишком много сил, как будто колдун на самом бежал, дрался и колдовал, взывая к водной стихии.

Он спустился на кухню. Тина сидела у окна. Перед ней на столе остывали две тарелки с не слишком аппетитной яичницей – края подгорели до коричневой корочки, а бекон топорщился и норовил освободиться от пузырчатого белка. Что это с Тиной? Прежде она готовила куда лучше.

– Не хотела тебя будить, – извинительным тоном сказала Тина. – Как ты? Получше? Порезы не болят?

– Разогрей в печке, – попросил он.

Он спешно прожевал похожую на подошву яичницу – теперь она стала горячей, но окончательно задубела, – залпом проглотил обижающий кофе.

– Что дальше? Опять будешь спать?

– Вспоминать, – уточнил Роман.

– К обеду все вспомнишь?

Он отрицательно покачал головой:

– Только к ужину.

Зазвонил телефон.

– Ромка? Ты вернулся? – узнал господин Вернон голос Гавриила Черного.

– Пока еще не знаю точно.

– Приглашение на Синклит получил?