Путь предателя - Страница 68

— Сядь, — приказал Такэда Хирате, и тот тут же повиновался. — Ты тот человек, которого обвиняют в содействии изменническим действиям сёсакана Сано, проникновении в резиденцию казначея и убийстве солдата?

Хирата поклонился:

— Да, но я невиновен, так же как и мой господин. — Его голос сорвался; он откашлялся и смело продолжил: — Пожалуйста, простите мой непрошеный визит, досточтимый судья, и позвольте мне объясниться.

— Успеется. — Верховный судья смотрел на Хирату с явным интересом. — Как я понимаю, ты скрывался. Чем ты занимался все это время?

В голосе Хираты зазвенела страстная решимость:

— Я собирал информацию на людей, несправедливо обвинивших моего господина.

Сано на мгновение закрыл глаза; он был в отчаянии. Даже находясь в бегах, Хирата не бросил расследования — или деятельности по спасению своего господина. За эту настойчивость Сано любил отважного молодого воина, своего единственного верного друга. Но теперь им предстояло умереть вместе, ибо он понимал, что Хирата не принес никаких вещественных доказательств.

— Тебе известно, что солдаты охотились за тобой днем и ночью, а губернатор Нагаи уже приговорил тебя к смерти? — спросил Такэда.

— Да, досточтимый судья. — Если Хирата и испытывал страх, то Сано не видел этого: Хирата держался прямо, а его обритая голова была гордо поднята.

— И все же ты рискнул прийти сюда и заступиться за господина?

— Да, досточтимый судья.

На суровом лице верховного судьи Такэды отразилась разнообразная гамма чувств.

— Инсётэки — впечатляет, — тихо проговорил он. Откинув рукав кимоно, Такэда утер слезу. — Ярчайшее выражение бусидо: такого я не надеялся увидеть ни сегодня, ни когда бы то ни было вообще.

Будучи историком, Сано знал, как эволюционировал Путь воина вслед за изменяющимся политическим климатом в Японии. Мирному времени недоставало чистой верности и безжалостной простоты войны. Самураю приходилось блюсти лояльность различным начальникам, покровителям, коллегам; удовольствия отвлекали его от выполнения долга; свои интересы зачастую он ставил выше необходимости жертвовать собой. Во время гражданских войн, закончившихся более столетия назад, самураи с радостью погибали в войнах, которые вели их правители. Сегодня было мало возможностей добыть славу — и мало тех, кто их искал. Многие самураи сожалели об утраченной чистоте бусидо; верховный судья Такэда явно принадлежал к таким людям.

— Такая верность должна быть вознаграждена, — провозгласил он. Приказав солдатам покинуть помещение, Такэда обратился к Хирате: — Можешь говорить.

Хирата взволнованно рассказал о том, как изображал полицейского офицера, проводя расследование, о том, как, защищаясь, совершил убийство.

— Урабэ связан с бандитами. Никто не может подтвердить, что он делал во время убийств Спаена и Пеон, а также доказать или опровергнуть его участие в контрабандных операциях. Переводчик Исино тратит на подарки начальникам больше, чем зарабатывает. Как он может себе это позволить, если не добывает деньги преступным путем?

Поражаясь тому, как много узнал Хирата, Сано наблюдал за судьями и их реакцией на эту информацию. Такэда очень внимательно слушал Хирату. Два других судьи почти не скрывали неудовольствия в связи с проявленной начальником слабостью. И то действительно было слабостью, Сано знал это по своему опыту. Бусидо, основа силы самурая, было одновременно его самым уязвимым местом. Канцлер Янагисава не раз использовал развитое в Сано чувство чести против него самого, устраивая происки, которым Сано не мог противостоять, не нарушая жестких правил поведения. Верховный судья Такэда был жесток и несправедлив, но продемонстрированный перед ним образец преданности заставил его соблюсти правила и задуматься. Когда Хирата продолжил, в Сано затеплилась надежда.

— Я представился работником-мигрантом и получил работу в доме удовольствий «Половинка луны». От тамошних служащих я узнал, что и Исино, и ёрики Ота, и губернатор Нагаи присутствовали на вечеринке в ночь убийства Пеон. И еще я нашел одного владельца ресторанчика, по словам которого настоятель Лю Юнь регулярно проникает в квартал под видом японского торговца. В ту ночь он тоже был там. Досточтимый судья, прежде чем вы произнесете приговор моему господину, прошу вас провести собственное расследование в отношении этих людей. Среди них вы обнаружите настоящих изменников.

Хирата поклонился. Верховный судья Такэда погрузился в размышления. Сано с тревогой ждал; неумолкающие военные барабаны вторили ударам его сердца.

Потом Такэда обратился к стражникам:

— Подведите сёсакана Сано.

Стражники подтащили Сано к возвышению. От кандалов у него онемели руки и ноги, но, стоя на коленях рядом с Хиратой, он забыл о физических страданиях. Взгляд верховного судьи уперся в них. Стальные тиски страха сдавили легкие Сано; он чувствовал, что Хирата тоже взволнован. Но благодаря самурайской выучке они сохраняли стоическую бесстрастность, пока ожидали решения верховного судьи Такэды.

— Сёсакан Сано, заявление вашего вассала подтверждает ваши показания, а его преданность красноречиво свидетельствует о ваших и его человеческих качествах. Поэтому я дарую вам возможность доказать свою невиновность.

Потрясенный помилованием, Сано ощутил головокружение, звон в ушах, внезапное расслабление мышц, бывших в страшном напряжении, и учащение дыхания. Ему хотелось прыгать и кричать от радостного облегчения; ему хотелось упасть и рыдать от благодарности. Однако честь и протокол требовали достойного поведения.

— Благодарю вас, досточтимый судья, — тихо сказал Сано.

Потом повернулся к Хирате. Один молчаливый взгляд разрешил все существовавшие между ними разногласия, скрепил их узы. Сано понял, как ему не хватало Хираты и что он не мог — и не должен был — отказывать товарищу-самураю в праве служить чести. Раздобытая Хиратой информация укрепляла подозрения против их обвинителей, но именно его преданность в конечном счете смягчила верховного судью Такэду. Отвергнув такую дружбу, Сано, возможно, избежал бы боли, но обрек себя на постоянное одиночество и проиграл бы баталии, которые не мог выиграть один. Только теперь Сано принял Хирату как настоящего соратника, в славе и в поражении, в чести и позоре. Это был Путь воина: абсолютный, вечный.

В омытых слезами ясных глазах Хираты светились радость и понимание. Казалось, Хирату озарил внутренний свет, словно итог процесса и поощрение верховным судьей Такэдой его преданности подтвердили его достоинства и принесли ему покой. Торжественно поклонившись друг другу, они выразили взаимное уважение.

— Это нарушение закона, — заметил судья Сэгава.

— Канцлер Янагисава не одобрит такого подхода, — добавил судья Дазай.

Когда оба судьи начали спорить, отстаивая прежний вердикт и приговор, у Сано упало сердце. Он понял, что они с Хиратой пока не в безопасности.

— Досточтимые коллеги, не забывайте, что руковожу этим трибуналом я, — произнес верховный судья Такэда. — Ваши возражения должным образом зафиксированы и отклонены.

Сано, однако, сознавал, что Такэда достиг своего положения не потому, что доверял всем без разбора или игнорировал политические реалии жизни бакуфу, и это подтвердили его следующие слова:

— Сёсакан Сано, я сам буду контролировать вашу работу со старшим чиновником Охирой и пойду вместе с вами к месту встречи контрабандистов. Если вам удастся представить преступников, обвинения против вас будут сняты. Если же вы провалите расследование, смертный приговор будет приведен в исполнение — и он распространится не только на ваши семьи в полном составе, но и на всех людей, связанных с вами. Помните об этом, когда мы будем осуществлять ваш план, сёсакан Сано.