Путь Пилигрима - Страница 107

Он стоял на месте, сбитый с толку.

В Доме своих хозяев он почти автоматически снова приобрел реакции Шейна-зверя. Зверь, оставленный без приказов, просто ждал. Поэтому он ждал… и ждал. Никто не звал его из кабинета, и двери не открывались. Ничего не происходило.

Подобно полузатопленному куску дерева, медленно поднимающемуся на поверхность из темных вод, пришло к нему понимание того, что Лит Ахн покончил с ним. Его не собираются казнить. Ничего с ним не собираются делать. Как и сама Земля, он просто покинут Первым Капитаном.

Без всякой причины Шейна пронзила острая душевная боль. Смешно, но в каком-то смысле он почувствовал себя таким же отверженным, как после смерти матери, когда остался сиротой. Было даже такое чувство, что его несправедливо лишили казни, которую он ожидал. Он воспринимал пренебрежение со стороны Лит Ахна, как будто тот был его давним другом или близким родственником.

Он все так же стоял в полной растерянности. Как человека, которому отсрочили смертный приговор, его переполняло чувство бесконечности окружающего его мира, но ему было некуда идти. Казалось, он уже не принадлежит к живым и, будучи изгнанным из мира живых навсегда, должен остаться, где был, а не пытаться проникнуть во вселенную, из которой был удален на веки веков.

С огромным усилием вытащил он себя из этого состояния - подобно тому, как человек, тонущий в трясине, может выбраться на твердую землю и обрести жизнь.

Не было никакого смысла продолжать стоять перед закрытой дверью.

Он повернулся и пошел по пустому коридору, гулко стуча каблуками по черно-белым плиткам пола. Эхо его шагов отдавалось от стен, с которых уже сняли висевшее там оружие. Пройдя довольно далеко и несколько раз повернув, он наконец начал встречать алаагов и людей - бывших слуг алаагов, которые, как и он сам, не вполне еще понимали, что они больше не слуги.

Алааги по большей части перемещались с места на место. Люди стояли небольшими группами, переговариваясь, или бродили от группы к группе. Служебные различия стерлись. Шейн видел, как охранники разговаривают с курьерами-переводчиками и служащими всех других подразделений, начиная от Службы эксплуатации и кончая личными прислужниками алаагов.

Он миновал их всех, чувствуя, что его тянет в определенном направлении, но еще не вполне уверенный, куда именно. Как бы то ни было, у него не возникало желания говорить с этими людьми. И только дойдя до коридора на уровне первого этажа, он услышал, как знакомый голос произносит его имя.

Он обернулся и увидел, что к нему бежит Сильви Онджин.

– Шейн! - выпалила она, хватая его за левую руку и увлекая за собой.- Пойдем со мной. Мы организуем общее собрание всех работавших здесь людей. Нам надо решить, выходить ли нам всем вместе или посылать делегатов для переговоров с людьми на улице!

Он вытаращил на нее глаза.

– Неужели ты не понимаешь? - нетерпеливо спросила она, дергая его за руку.- Алааги отказались от нас. Они не возьмут с собой никого из нас. Ты ведь знаешь, что сделают обыкновенные люди с нами - работавшими на алаагов,- когда чужаки покинут Землю и мы останемся незащищенными! Нас всех убьют. Они обвиняют нас во всех казнях и мучениях. Они обвиняют нас во всем. Никто из нас не осмелится выйти на улицу, пока мы не придем к какому-то соглашению с теми людьми,- пойдем, Шейн!

– Подожди,- сказал он, останавливаясь и заставляя ее остановиться тоже. Он взглянул на нее. Ее коротко стриженные темные волосы были в порядке, но бледное искаженное лицо сделалось почти отталкивающим. Когда-то она пробуждала в нем нежные чувства, и призрак этих чувств все еще жил в нем, не обретая, однако, жизни и смысла. Он взял ее за руку.

– Сильви,- сказал он,- собрание ничего нам не даст, как и делегаты. Пойдем со мной и выйдем на улицу вместе. Я позабочусь о том, чтобы никто тебя не тронул. Они послушаются меня. Я - Пилигрим, тот, кто дал ход этой революции во всем мире.

Она в изумлении уставилась на него и неожиданно вырвала из его руки свою.

– О-о, ты сошел с ума, как многие из них! - выкрикнула она,- Выйти с тобой? Ты, должно быть, думаешь, что я тоже не в своем уме! Ты - Пилигрим? Ты думаешь, я в это поверю? Человек вроде тебя никогда не смог бы стать Пилигримом; у любого хватит ума понять это. Люди на улице разорвут нас на куски в тот самый момент, когда ты попытаешься сказать им такую вещь!

Она отступила от него на шаг.

– Тебе просто надо спасаться, Шейн,- сказала она.- Я не в силах помочь тебе, если ты сошел с ума. У меня нет времени возиться с тобой, если ты не в себе…

При последних словах она начала отступать назад. Потом повернулась и побежала, вскоре затерявшись среди других людей и алаагов.

Он с грустью пошел дальше. В конце концов он понял, куда идет - к главному входу Дома Оружия. Немного не дойдя до него, он был остановлен высоким худым мужчиной в синем комбинезоне из Службы эксплуатации, но с нашивками зверя-офицера на воротнике, указывающими на его пост командующего этого подразделения.

– Вы - Шейн, верно? - спросил человек.- Я встречал вас здесь, и мне известна ваша репутация. Вы могли к этому времени стать начальником курьеров-переводчиков, если бы захотели. Послушайте. Ваш корпус послушается вас, если вы поговорите с ними. Вы должны мне помочь.

– Не сейчас,- сказал Шейн. Он хотел пройти мимо, но тот ухватил его за комбинезон.

– Нет, сейчас. Вы что, не понимаете? Они уходят, но оставляют после себя всевозможную технику, встроенную в места вроде этого. Люди, ничего в этом не смыслящие, склонны думать, что, потыкав там и сям, мы научимся управляться с этими вещами. Но это не так. Рядовые люди не понимают, что в действительности означает разрыв между нашей техникой и алаагской. У нас уйдут годы на изучение того, что они оставляют здесь, и даже тогда наши шансы узнать, как пользоваться всем этим, ничтожны; во всяком случае, вы должны помочь, переговорив с людьми из вашего корпуса. Скажите им, убедите их, что они не должны пытаться наладить эту технику - даже те из них, которые работали с какими-либо приборами под руководством алаагов. А люди, находящиеся снаружи, должны понять, что необходимо защищать и поддерживать технический персонал из моего подразделения на все время работы, которая займет несколько лет…

– Мне жаль,- Шейн вырвался от него.- Не могу вам сейчас помочь. Мне надо идти. До свидания.

Он шел, не останавливаясь. Начальник Службы эксплуатации шел рядом с ним какое-то время, все еще говоря что-то, но Шейн отказывался отвечать или смотреть на него, и в конце концов тот отступился. Шейн в одиночестве дошел до главного входа и увидел, что двери широко открыты.

Он вышел на бодрящий воздух солнечного ноябрьского утра, заметив краем глаза что-то серое сбоку от входа. Обернувшись и взглянув на здание, он увидел лишь поднимающиеся вверх бетонные стены, прорезанные темным входным проемом. Серебристого экрана больше не было.

Он снова повернулся и оглядел площадь. В дальнем ее углу были припаркованы машины - несколько легковых автомобилей, два тяжелых армейских грузовика и три машины «скорой помощи». Вокруг них стояли и разговаривали люди, но что бы они ни собирались здесь делать, большая часть работы была, очевидно, выполнена, поскольку в их движениях не чувствовалось поспешности. Там и здесь были видны высокие фигуры алаагов в полном боевом облачении, лица чужаков, тем не менее, были открыты. Шейн признал во всех младших офицеров, не занятых ничем, что было большой редкостью для алаагов. Они бродили между погибшими на площади, как туристы в парке с аттракционами, привлекая внимание друг друга к разным вещам. Они и собравшиеся около машин люди не обращали внимания друг на друга.

Шейн заморгал от дневного света, хотя он и не казался таким уж ярким после искусственного дневного освещения внутри здания. И все же его поразило то, что прошла целая ночь, пока он, сидя и стоя, ожидал Лит Ахна, а потом беседовал с ним.

Он взглянул на площадь перед собой и понял наконец, зачем он пришел. Что его призывало. Мертвые. Те, кого он убил.