Путь Пилигрима - Страница 104

– Я не Шейн-зверь, и не уйду,- произнес Шейн. Лит Ахн бросил на него взгляд.

– Мне что - уничтожить тебя на месте? - спросил он.

– Только если вы полагаете это самым разумным,- проронил Шейн.- Я уже указывал вам на то, что, уничтожив меня, вы останетесь в неведении относительно того, что еще могли бы узнать.

– Я пока не узнал ничего особенного с момента, как ты объявил себя кем-то другим, а не Шейном-зверем,- сказал Лит Ахн,- не считая того, что ты заблуждаешься и не в себе.

– Это неверно,- вымолвил Шейн.- Вы научились в своих решениях принимать в расчет тот фактор, что люди этой планеты могут, в конце концов, быть неприручаемы.

Лит Ахн внимательно посмотрел на него.

– Ты говоришь с большой уверенностью,- промолвил он.- Я говорил о заблуждениях и ненормальности.

– Но, будучи алаагом, вы должны учесть возможность того, что вы не правы и что я говорю правду.

На этот раз пауза затянулась.

– Каким образом тебе удалось узнать так много об алаагах? - вымолвил наконец Лит Ахн.

– Если я скажу, это вас оскорбит,- сказал Шейн.

– Говори.

– Потому что мы во многом похожи - люди и алааги. Я думаю, даже если бы нас можно было приручить, эта схожесть привела бы к тому, что наши различия в конце концов вызвали бы конфликт, и обе наши расы пришли бы к настоящему моменту, что бы они ни делали, пытаясь сосуществовать.

– Ты был прав,- произнес Лит Ахн.- Это оскорбительно для меня.

– Вы просили, чтобы я сказал.

- Да.

Лит Ахн снова посмотрел на экран, а потом на Шейна.

– Так ты готов умереть, если необходимо, Шейн-зверь? - спросил он, но сдержался - то, чего Шейн никогда прежде не наблюдал у алаагов.- Нет, я попытаюсь называть тебя этим непроизносимым именем «Пилигрим», как ты того хочешь, потому что ты продемонстрировал отвагу, которая нужна - в себе ты или нет - в решимости умереть.

Шейну показалось, будто он заглянул в громадную, холодную пустоту, но, к собственному удивлению, по-прежнему не ощущал страха. Еще давно он говорил себе, что если когда-нибудь алааг обвинит его в каком-то проступке, который по алаагским законам карается смертью, то он нападет на этого алаага в надежде на быструю смерть, предпочтя ее медленной. Сейчас он понял, что быстрая смерть, которую он рисовал в своем воображении, наступила бы не из-за реакции атакуемого, как это могло быть с человеком, а как знак одобрения существа, которое имело смелость нападать, хотя и знало, что не сможет победить. Тем не менее теперь он находил настоящее удовлетворение при мысли о том, что, когда будет выходить, то нападет на Первого Капитана с голыми руками. Только это он и мог реально совершить.

– Итак, я сделаю то, что должен, как требует долг Первого Капитана,- произнес Лит Ахн.

Он взглянул на Шейна; и Шейну показалось, что он заметил в алааге признаки искренней печали.

– Зачем мне вообще обращать внимание на все, сказанное тобой? - тихим голосом продолжал Лит Ахн.- Ты зверь, и притом больной. Это я знаю точно. Ты говоришь о своих соплеменниках-зверях, готовых предпочесть смерть легкой службе у нас - а она была легкой, Пилигрим… не могу произнести эти невозможные звуки… она была легкой, Шейн-зверь.

– Знаю,- сказал Шейн,- как и доброта взрослого, когда он хочет защитить ноги ребенка, засовывая их в собственные огромные сапоги. Щедро, но неправильно.

– Тем не менее твои слова о том, что другие звери предпочтут смерть службе,- только слова, сказанные тобой одним. Я не уверен, что это так на самом деле. В прошлом такого не было.

– В прошлом Пилигрим был рассеян среди миллиардов людей. Теперь Пилигрим един, здесь, с вами, и во всех людях, которые знают о вас.

– Я не верю тебе,- произнес Лит Ахн.- В тебе говорит твое помешательство или магия, а магия - это заблуждение. Ее не существует.

– Вы ошибаетесь. Это ни помешательство, ни заблуждение магии,- возразил Шейн.- Я говорю вам правду.

– Почему тогда ты и твои соплеменники никогда не приводили доказательств этого?

Шейн перевел дух.

– Теперь уже вы правы,- вымолвил он.- Я колебался, потому что стоящее перед вами существо - это Шейн-зверь, а Шейн-зверь не хочет, чтобы произошло неизбежное для доказательства моих слов. Но вы правы, и вас убедит только доказательство.

Они говорили все это, стоя лицом друг к другу, а экран был сбоку от них. Теперь Шейн повернулся, чтобы взглянуть на площадь внизу - не только на людей в их страннических плащах, но и на три шеренги охранников в униформе.

Лит Ахн тоже повернулся, и они вместе смотрели на экран.

Шейн еще раз с горечью перевел дух.

– Прикажите вашим охранникам очистить площадь,- с трудом вымолвил он на выдохе.

Лит Ахн не издал ни звука и не шелохнулся. Шейн поднял глаза и увидел, что Первый Капитан смотрит на него.

– А почему я должен отдать такой приказ? - спросил Лит Ахн.- Я говорил, что находящиеся внизу звери должны быть уничтожены, но этот момент еще не настал. Если я прикажу охране прогнать их и они не подчинятся, то охрана их уничтожит. Ничего другого быть не может.

– Вы должны отдать приказ, чтобы узнать правду,- сказал Шейн.

Лит Ахн взглянул на экран.

– Полковник-зверь,- позвал он.

На экране появился худощавый мужчина лет сорока пяти, с жестким выражением лица. По сторонам от него были видны спины вооруженных охранников и очертания людей в плащах. Полковник охраны будет разговаривать, как Шейну было известно, с трехмерным изображением Лит Ахна; и не исключено, что до этого всего раз или два, если вообще это было, полковник получал приказ непосредственно от Первого Капитана, а не по цепочке команд.

– Да, непогрешимый господин? - откликнулся полковник.

– Убери этот скот с площади перед моим Домом,- произнес Лит Ахн. Полковник уставился на него, побледнев. Через секунду Лит Ахн добавил: - Можешь пользоваться вашими методами при выполнении этого приказа.

– Слушаюсь, непогрешимый господин,- хрипло ответил полковник.

Он отошел в сторону, и на экран вернулось изображение не только толпы и трех шеренг вооруженной охраны, но и полковника, беседующего с небольшой группой других офицеров охраны. Все они стояли на небольшом возвышении - верхних ступенях небольшой лестницы, ведущей к скрытому по-прежнему главному входу в здание.

Через несколько мгновений один из офицеров отделился от группы и повернулся лицом к площади. Он говорил с толпой над головами трех шеренг охраны. Его голос был усилен, без сомнения, каким-то устройством, хотя Шейн ничего не заметил в его руках или на одежде, и его слова эхом отражались от стен зданий, окружающих площадь.

– Вам приказано разойтись! - взревел его голос- Все, кому не полагается здесь находиться, должны покинуть площадь. Повторяю. Очистите площадь! Все. Очистите площадь!

Толпа заволновалась, как поверхность моря под первыми порывами приближающейся бури. Поднимался невнятный гул. Люди не расходились.

– Это второе и последнее предупреждение! - Голос офицера, несмотря на свою громкость, слегка дрогнул на последних словах, как показалось Шейну.- Немедленно освободите площадь!

Гул возрос, став почти таким же громким, как усиленный голос офицера.

– Уходите! Уходите немедленно! - офицер старался перекричать гул.- Мы не хотим открывать огонь, но если вы не начнете немедленно освобождать площадь, мы будем вынуждены. Приказ распространяется на всех. Очистите площадь!

Толпа заревела и снова заволновалась, подавшись вперед.

– Готовь оружие! - выкрикнул другой голос, тоже усиленный, но, возможно, почти не слышный для наиболее удаленных охранников при возрастающем шуме толпы.

Впервые охранники зашевелились. Некоторые сняли с плеча висевшее на ремне оружие и установили его в боевую позицию; другие только начинали это делать. Они переглядывались.

– Понаблюдайте за их лицами, Первый Капитан,- сказал Шейн Лит Ахну.- Посмотрите на лица вооруженных охранников.

Точка наблюдения за картиной на экране неожиданно переместилась на уровень выше голов передней линии толпы.