Путь пешки. 1. Начало - Страница 8

– Извини, посуды у нас сейчас нет, но если ты голодна – я думаю, это неважно. Как гостья, выбирай себе лучший из оставшихся кусков.

– Спасибо, но я… вегетарианка.

Удивленно вскинутые брови, широко распахнутые глаза, приоткрытый рот и пауза.

– Э… То есть ты не ешь мясо, рыбу и яйца. Так? Уж в этом отношении ничего не изменилось?

– Да, ты прав – у тебя неплохие познания о вегетарианстве…

– Моя мать была вегетарианкой.

– А-а.

Тут я заметила, что невозмутимо жующий до этих пор Турка смотрит на меня с явным неодобрением, даже со злобой, будто прожигая меня насквозь своими угольно-черными глазами. Мне стало как-то не по себе – и я даже перешла на шепот, обращаясь к Олегу:

– Чего это он так, а? У него персональная непереносимость вегетарианцев?

– Да нет. Просто доступная для нас еда – это мясо, рыба, ягоды и грибы. Мясо – самая доступная. Турка – действительно хороший охотник. Я ему и в подметки не гожусь, хотя тоже уже имею кое-какие навыки. Зато рыбу я ловлю неплохо – может, даже не хуже, чем он. Руками. Так вот – все это рыбно-мясное изобилие мы потом вымениваем в деревне на хлеб, овощи и молоко. То есть, получается – каравай хлеба для нас ценнее, чем целая туша дичи. Тем более, что за хлебом нужно идти в деревню, а дичь убил – и ужин готов.

Ну вот – как все перевернуто с ног на голову! Мое вегетарианство никому и никогда не доставляло проблем, так как копеечные крупы, овощи и фрукты, иногда молочка – не идут ни в какое сравнение с дороговизной и сложностью приготовления мяса. Не говоря уже об этическом аспекте… В моем, в нормальном мире… А здесь – все наоборот!

– Извини, я не знала. Ну… тогда я не буду есть… – я уже готова была расплакаться.

– Да ладно – не будь такой категоричной… Так что же тебе предложить из имеющегося?

– Ты что-то говорил насчет творога и хлеба… И яблок…

– На вот, держи. Не подумай, что нам жалко этой еды – при этом Олег бросил взгляд на Турку, будто предостерегая его от возражений, хотя – как немой может возразить? – В это время года охота труда не составляет, так что уже завтра в деревне мы можем выменять еще еды. Да там для тебя и другой еды хватит…

Все это было произнесено, по-моему – не столько для меня, сколько для успокоения Турки. Ну что ж, я думаю – они и сами разберутся…

Хлеб был немного черствым и очень грубого помола, причем какого-то непривычного вкуса, но, полежав немного у костра – сразу обрел мягкость и ароматность. Зато завернутый во влажную тряпицу творог превзошел все мои ожидания – мягкий, сочный, нежный и почти не кислый. Хотя мне пришлось есть его руками. Яблочки же оказались так себе – видимо, какой-то дикий сорт. Укропа я съела всего одну веточку, так как его вообще было немного, а я еще и не могла забыть, с каким наслаждением Олег его нюхал и как торжественно мне его представлял – наверное, он тоже ценен для них. Удовольствие от еды портили только сверлящие голову тревожные мысли – чем же я буду кормить Домку? Мясо они уже почти все съели, а ведь я, узнав, что для них это самый доступный продукт – задумала накормить пса именно им.

– Спасибо огромное, было очень-очень вкусно! – совершенно искренне провозгласила я, закончив трапезу. Я действительно проголодалась за сегодня, очень уж трудный был день – так что мой ужин показался мне просто райской пищей.

– Не за что, будь здорова. Ты мало ешь. Не обижайся, что я так бесцеремонно заглядываю тебе в рот… Просто, пока ты ела – я соображал, что же предложить тебе утром, если сейчас ничего не останется. И вообще, на многие вещи мы здесь смотрим проще – таковы обстоятельства.

– Я не обижаюсь. И вообще – ты очень заботлив как для едва знакомого человека. Спасибо тебе за это. Можно чуть-чуть воды?

Олег протянул мне свою жуткую флягу, ответив немного смущенно:

– Это обычное гостеприимство, не стоит благодарности.

Ой ли? Обычное гостеприимство? Пребывая после еды в самом благодушном настроении, я вдруг подумала о том, что, похоже – я этому кареглазому мальчишке нравлюсь. Во время этих размышлений я с улыбкой разглядывала Олега, а он делал вид, что не замечает этого и стойко смотрел в огонь. От моих лирических размышлений и от гаданий – то ли это костер дает такой отблеск Олегу на кожу, то ли он опять покраснел – меня отвлек тяжелый, горестный вздох Домки, вздох полного разочарования в жизни. Таким образом он напоминал о себе, вроде бы ненавязчиво – так как с детства знал, что порядочная собака не должна попрошайничать. Но после этих вздохов я почувствовала себя последней сволочью – сижу тут, наелась, напилась, чуть ли не флиртовать собралась – а псу даже воды не налила. Олег с участием спросил:

– А чем ты его обычно кормишь?

– Ну – по-разному… Говяжьи субпродукты покупаю. Каши, сухой корм, иногда и хлеб, молоко… А сейчас… Кстати, а куда вы денете кости от вашего поросенка?

– Турка их потом закапывает, чтоб не привлекать хищников.

– Но он еще их не закопал?

– Не знаю. Турка, друг мой – а где кости?

Турка мотнул головой куда-то назад, а Олеся нагнулась в ту сторону и скрылась за его спиной – но вскоре появилась, держа на вытянутых руках большое плоское блюдо с костями, в том числе и с обгрызенной головой многострадального поросенка.

– О, вот это дело! Спасибо. Домушка будет очень рад. И тарелка весьма кстати – я все гадала, куда же налить собаке воды.

Домка, естественно – очень обрадовался костям, хотя я и знала, что этого будет маловато… Да и тарелка ну с очень низенькими бортиками – мало в нее влезет воды.

– Кстати, а кто потрошил эту зверюшку?

– Турка.

– Ну и где потроха?

– Глубоко в земле. Нельзя привлекать волков.

– А где точно – сможешь показать?

Олег перевел взгляд с меня на Турку, тот страдальчески возвел глаза к небу, но встал и махнул мне рукой – мол, иди за мной. Олеся взялась светить нам подожженной у костра веткой. Турка поднял палку, которой он, по-видимому, и закапывал потроха – очень уж она подходила для этого по форме – и тоскливо ткнул ею в землю, глядя на меня.

Я так расценила его взгляд: «Если ты, противная капризная девчонка, хочешь накормить этими потрохами свою прожорливую собаку – то сама бери и копай». Ну что ж, так и быть. С самой милой улыбочкой я забрала у него палку и принялась рыть землю. Похоже, он этого не ожидал, так как с оторопелым видом наблюдал за моей работой. А я разошлась вовсю! Палкой, как киркой, я разбивала землю, хотя разбивать там было нечего – земля мягкая и рыхлая, а потом босыми ступнями и руками выгребала ее. Я чувствовала себя кладоискателем, при свете факела пытающимся отрыть клад. Я делала это уже из принципа – не для Домкиной еды, а назло этому надменному Турке. И тут мне в голову пришла блестящая идея:

– Домка, ко мне! Ищи! Ищи!

И дальше все пошло как по маслу. Менее чем через минуту Домка откопал искомое и принялся с упоением его жевать. Как все просто! Я думаю – очень многие, если не все, собаки любят порыть землю, просто огромными лапами это получается быстрее.

Турка стоял напротив меня и пристально смотрел мне в глаза. Может – потому, что он не мог говорить, а может – по какой другой причине, но его взгляд показался мне очень выразительным. При свете Олесиного факела его глаза пугали бездонной чернотой, но все же я нашла где-то в их глубине улыбку и улыбнулась в ответ. Я оказалась права – и ответная улыбка не замедлила появиться и на его губах. Более того, Турка протянул мне руку в знак примирения. Наверняка он, как и я, чувствовал нашу взаимную неприязнь друг к другу еще с момента знакомства – еще бы, ведь он чуть не пристрелил мою собаку! И вот теперь он предлагал мне мир. Как все-таки красит искренняя улыбка человека!

– На руки сольешь? – я продемонстрировала ему свои руки кладоискателя.

С каким-то тихим хихиканьем он полил мне на руки, после чего я с удовольствием крепко пожала ему руку.

ГЛАВА 9

Олег все это время стоял у костра и наблюдал за нами. Лица видно не было, так как он стоял спиной к огню, и я засмотрелась на его силуэт – какие они все-таки красавцы, эти мальчишки – вот что значит жизнь в постоянном движении и охоте, вот что значит – никакого пива и фастфуда!