Путь Могучего (СИ) - Страница 57

— Мы обойдёмся без трибунала, если всё завершиться здесь и сейчас? — спросил он дрожащим голосом.

Я хотел сказать: «Нет, мы тебя сдадим правосудию, и пусть там решают степень твоей вины». Но в данном случае переговоры вёл Воронцов, и вот он решил по-своему.

— Звони, отменяй свою эту операцию против моего производства, и я забуду о том, кто ты такой и чем занимаешься, — я видел на лице моего спутника брезгливое выражение. — Но ещё раз, и весь наш сегодняшний разговор окажется в записанном виде на столе у императора. Ясно?

Тот быстро и мелко закивал и потянулся к трубке телефона. Но затем снова отдёрнул руку, словно та его ужалила.

— А не могли бы вы…

— Нет, не могли, — отрезал Воронцов. — Звони сейчас же своим подельникам. И если ты думаешь, что я не знаю, с кем ты общаешься, то ошибаешься. Знаю всех. И Окунева в первую очередь.

Наш визави вздрогнул и замер, но потом снова потянулся к трубке и набрал номер. Что-то у него не получилось с первого раза и пришлось набирать второй раз. А за ним и третий.

— Не хотите себе нормальный аппарат-то поставить? — с издёвкой в голосе поинтересовался Воронцов. — Могу со скидкой отдать, если у вас дела совсем плохи.

Дьяков что-то прошипел сквозь сжатые зубы, но сдержался. Наконец, удалось соединиться с нужным абонентом.

— Пётр Фадеевич, ещё раз добрый день, — было видно, что Геннадию Андреевичу очень неудобно говорить при нас, но всё-таки угроза трибуналом принесла свои плоды, и Дьяков должен был отдать необходимые приказы. — Надо остановить всю нашу акцию.

— Почему? — спросили его с той стороны и достаточно громко, чтобы мы услышали. — Всё идёт по плану, мы уже готовы зажечь и другие фабрики.

— Аккуратнее, мой друг, я не один, — проговорил Дьяков дрожащим голосом, смертельно побледнев. — Дело в том, что Владимир Юрьевич у меня и ему всё известно о наших с вами планах. Поэтому, чтобы избежать… хм… неприятных последствий, необходимо всё отменить. Надеюсь, вы меня правильно поняли.

— Вас понял, — с явным разочарованием в голосе ответил Пётр Фадеевич и положил трубку.

— Всё? — то ли спросил, то ли констатировал он, разведя руками. — Вы довольны?

— Конечно нет, — ответил на это Воронцов, подходя к оппоненту. — Вас бы хорошенечко отходить плёткой, вот тогда я был бы доволен. Скажите, в какой момент в вашу бездарную голову пришла мысль такое наворотить?

— Мы думали, вас взяла императорская СБ, и мы решили, что лучше будет избавиться от… — он замолк, потому что сам понимал, какую дичь несёт.

— Если бы меня взяли и, допустим, казнили, — медленно, но доходчиво проговорил Воронцов. — То вам, идиоту, проще было бы выкупить за бесценок мои фабрики и дальше выпускать продукцию на моём оборудовании, но под своим брендом, а не сжигать их!

— Вы уверены, что Геннадий Андреевич не поступит так в следующий раз? — удивился я той откровенности, с какой Воронцов разговаривал со своим недругом. — А то подаёте ему светлые мысли.

— Он знает, что я всё записываю и в случае моей преждевременной кончины запись этого разговора окажется у императора на столе, а дальше дело трибуналов, — он посмотрел на меня и состроил разочарованную гримасу. — Да и посмотри на него, у Геннадия нашего Андреевича кишка тонка подобное провернуть. Это его всё Окунев подзуживает, знаю я Петра Фадеевича. Ладно, пойдём отсюда, — Воронцов вздохнул и кинул брезгливый взгляд на Дьякова. — Мог же быть нормальным предпринимателем. Но вникать не хочешь, только хапнуть с самого жирного края.

— Владимир Юрьевич, — сказал я, кивая на хозяина кабинета. — А с ним-то что? Как уходить-то будем?

Воронцов расплылся в обворожительной улыбке.

— Дорогой вы мой, — обратился он к Дьякову. — Вам как, память стереть или усыпить?

— Не надо память, — попросил тот, а я вдруг вспомнил о полном отсутствии у меня краткосрочной памяти, поэтому превратился в слух. — Если надо, я засну и не доставлю беспокойства.

Воронцов достал капсулу из кармана и бросил её Геннадию Андреевичу. Тот раздавил её в пальцах и тут же стал клониться на стол.

— К Окуневу? — спросил я перед тем, как войти в Лимб.

— Это без надобности, — ответил Владимир Юрьевич. — Идём обратно, нам предстоит долгий, но весьма конструктивный диалог с тобой и Алексеем Сергеевичем. Пока мы прыгали туда-сюда, у меня созрел весьма интересный план.

С тем мы переместились обратно в пансионат, над которым уже сгущались сумерки. Ещё один день уходил в небытие.

— Руслан, с тобой решать вопросы — одно удовольствие, — заметил Воронцов, когда мы все вчетвером сидели в кабинете Пирогова и угощались невероятно вкусными и воздушными пирожными с ароматным чаем. — И доставишь, и неприятеля нейтрализуешь, если надо, припугнёшь, всю необходимую информацию вытащишь. И всё это без долгих предисловий, просто раз — и всё.

Я на это пожал плечами. Передо мной стояла цель, и я её добивался, вот и всё, ничего удивительного.

— Я тоже первый раз подобное вижу, — согласился с ним Пирогов, подливая себе ещё чаю. — Когда он ко мне впервые обратился, я сразу подумал: ну этот своего никогда не упустит. И всегда до конца пойдёт. И не ошибся.

— Благодарю вас за столь лестную оценку моих качеств и способностей, — проговорил я с лёгкой иронией в голосе. — Вот только мы хотели обсуждать что-то нужное и важное, а не мою личность?

— Руслан, дай насладиться, мне так приятно, когда тебя хвалят, словно это ко мне относится, — Вероника хохотнула, прикрыв ладонью рот. — А вообще я тоже поражена, не думала, что ты за меня так будешь стоять. До конца.

Но на её слова я уже ничего не ответил. Я хотел добраться до дома и как следует выспаться перед новым днём, где меня ждала тренировка с трибуналом. И нужно было начинать готовиться к экзаменам.

— Итак, — проговорил Воронцов, точно открывал заседание какого-нибудь большого и важного собрания. — Мы собрались тут, чтобы обсудить одно из направлений деятельности моей компании. А точнее, поиск чего-то такого, что приведёт нас к бессмертию. Я обещал договорить, когда позвонил телефон, но вы сами видели, что меня прервало.

— Вы остановились на том, что изобретённое нами довольно близко к бессмертию, — напомнил Пирогов, удобнее усаживаясь в кресле. — Собственно, дальше всё достаточно просто и сложно одновременно.

— Точно, — заметил Воронцов и слегка задумался, чтобы поймать мысль. — Дело в том, что мы можем наделить клетки крови функциями, при которых они будут не только собирать и передавать информацию. Мы можем сделать так, что они будут доставлять необходимые магические флюиды прямо к поражённым органам и клеткам. И сможем вычищать то, что приходит в негодность со временем. Но есть один момент.

Я внимательно слушал, но понимал, что из-за усталости уже плохо воспринимаю информацию. Не мог я сейчас предполагать что-то раньше того, как Владимир Юрьевич это проговаривал.

— Но дело в том, что кровь в организме постепенно заменяется, и новые клетки уже не обладают теми свойствами, которыми мы наделяли прежние, — продолжал Воронцов, оживлённо жестикулируя, словно показывал, как это происходит в организме.

— Значит, нужно сделать аппарат, который будет эти самые клетки учить? — предположил я, следуя логике предыдущих наших разговоров. — Правильно я понимаю?

— Это была одна из первых наших мыслей, но там есть свои проблемы, потом расскажу, на свежую голову, — на этот вопрос мне ответил Пирогов, который, кажется, тоже устал за сегодня.

— Да, были ещё мысли сделать так, чтобы старые клетки крови сразу же обучали новые, — кивнул другу Воронцов, дополняя его. — Но это привело нас в такие дебри, что мы с ужасом оттуда сбежали.

— Это невозможно? — уточнил я, подливая себе чай и беря ещё одно пирожное. — В чём проблема, в двух словах?

— Слишком сложно, — ответил на это Владимир Юрьевич. — Там функция клетки крови становится совершенно другой. А ей надо всякое таскать ещё по организму. Одним словом, мы оставили это на потом. Но буквально сегодня у Алексея Сергеевича появился уникальный опыт, не так ли?