Путь мертвеца - Страница 5

Палатки Соргена и его отряда стояли тесной группой. Рядом никого не было – только Термез складывал из поленьев пирамиду для обеденного костра. Впрочем, спрашивать, где остальные наемники, Соргену не требовалось. Он слышал стук деревянных мечей из глубины рощи, где его воины разминали позабывшие битвы тела.

Колдун молча зашел в палатку и застыл, сложив руки. Во мраке, сгорбившийся и несчастный, на топчане сидел Луратен. Лицо пордуса было спрятано в ладонях, тело казалось окаменевшим или мертвым, ведь глиняному человеку не нужно было дышать. Сорген медленно потянулся к стоявшей на парусиновом столике баклаге и сделал из нее пару глотков разведенного вина. Медленно вытерев губы, колдун поглядел в сторону, словно совершенно не интересуясь свернувшимся в клубочек существом у своих ног.

– Ты еще не умер от горя? – резко спросил Сорген, поморщившись, потому что голос его был слишком резким, похожим на злобное карканье. Откашлявшись, он продолжил мягче: – Сегодня утром я поговорил с твоим господином.

Луратен подскочил с топчана, как ужаленный, и вперил на колдуна взгляд горящих в полутьме глаз. Через мгновение пордус упал на колени и вцепился в полы соргеновой куртки.

– Ты снова видел его? Говорил с ним?? Как же счастлив ты, как же счастлив! Осиян его красотой и величием… Расскажи же об этом мне, прежде чем я наконец умру и превращусь в ком черной глины!

– Ргол остался прежним, дурачок. Если ты видел его один раз, описывать здесь больше нечего. Высокий мужчина с женственными губами и напомаженными волосами. Бородач с румянами на щеках и сурьмой на ресницах. Изнеженный и вальяжный… Чего еще ты хотел от меня услышать?

Луратен поник, не в силах слышать осуждение и издевку в словах Соргена. Когда колдун заговорил снова, пордус опять превратился в каменную статую, недвижную, ловящую каждое слово.

– Я говорил с ним о тебе, Луратен, и он сказал, что милостиво разрешает тебе явиться пред его светлые очи. Эй!

Пордус так резво ринулся к выходу, что не успел даже подняться с колен. Сорген ухватил его за шиворот и с трудом потянул назад. Луратен, несмотря на всегдашнюю апатию и отрешенность от мира, был силен, как бык.

– Погоди! Ты ведь не хочешь явиться к обожаемому хозяину таким грязным и вонючим оборванцем!! Я велю Хаку помыть тебя и переодеть…

– Да? Да! – Луратен немедленно прекратил вырываться и поднялся на ноги. Он юлил и подпрыгивал на месте, как увидевшая кость собачка. – Где Хак? Где лохань с водой? Где новые одежды??

Оставив дрожавшего пордуса в палатке, Сорген отправился на поиски Хака, которого нашел за ужением рыбы в ближайшем ручье. Послав слугу на помощь Луратену, колдун некоторое время смотрел за его грубой удочкой из кривой осинки и конского волоса, но потом нашел это занятие глупым и плюнул на него. Вернувшись к палаткам, Сорген забрался к Грималу. Капитан наемников, еще вчера изрядно перебравший, до сих пор дрых с широко раскрытым ртом прямо на полу. Выругавшись, колдун вылез обратно. Термез сосредоточенно подбрасывал в костер поленья и покашливал, когда густой сизый дым попадал ему в лицо. Сзади раздались шаги и тяжелое дыхание: из леса вышел Лимбул, с копьем и деревянным мечом на плече.

– Мастер! – воскликнул он, радостно подпрыгнув на ходу. – Что слышно о битве?

– Ори громче, дурень! – проворчал Термез. Повертев в руках последнюю деревяшку, он отчего-то положил ее у ног. Лимбул бросил наземь оружие и присел рядом с костром, сосредоточенно разглядывая пустые котлы.

– А где каша, Тер? Ты еще даже мяса не сварил?

– А чего бы тебе этим не заняться? – раздраженно ответил Термез и пружинисто встал. – Нашли кашевара! Сами сбежали, а мне готовь на двадцать пять рыл?

– Ну… А Хак? – удивленно спросил Лимбул.

– Попробуй, заставь дурака, – отмахнулся Термез. – Он кроме Мастера никого не слушает. Убежал рыбу удить.

– Так давай с рыбой кашу…

– А он ее не наловил.

– Ну…

Сорген с кривой усмешкой слушал перебранку наемников, но потом она ему надоела. Он схватил Лимбула за плечо и повернул лицом к себе.

– Возьми вот этого порошка – он прочищает мозги с похмелья. Раствори его в воде и дай выпить Грималу, а то мы не дождемся, когда он наконец проспится.

– Стар стал боров, – не преминул буркнуть Термез, но никто не обратил внимания на его слова.

– Пусть принимается за работу – завтра в бой.

– Ага, все-таки… – воскликнул Лимбул, но Сорген успел заставить его прикусить язык подзатыльником.

– Слушай, что тебе говорят старшие, мальчишка. Об этом не орут во всеуслышанье, а делают дело молча. Ты все понял?

– Да, Мастер! – Лимбул скривился, потирая затылок. – А как насчет каши и Хака?

– Он занят. Каша от вас не убежит.

… Слабое солнце медленно карабкалось на небосвод где-то далеко на востоке. Над землей снова вставали плотные стены тумана, на сей раз не смешанные с дымом костров: все они были давно потушены. Тьма неохотно отступала, цепляясь кривыми черными пальцами за складки местности, дрожащие на ветру рощи. Лишь над рассветным горизонтом разлилось мутное серо-розовое пятно света, болезненное и слабое.

Над туманом, в плотной до сих пор темноте, десятками пролетали демоны; их крики и хлопанье крыльев походили на звуки, издаваемые отправившейся на зимовку стаей гусей. Если всмотреться, то можно было различить отдельные тени: маленькие, мечущиеся в полете, словно летучие мыши, эзбансы, завывающие муэланы, которые походили на крылатых волков. Выше всех, закрывая редкие звезды огромными крыльями, парили трехголовые суйсы.

Сорген смотрел на движущееся войско с вершины холма. Заклинание позволяло ему довольно хорошо видеть в темноте, хотя туман при этом оставался преградой. Над клочьями застывшей в ложбинах пелены мелькали небольшие группы дайсдагов, Крылатых Воинов, гвардии Ргола. На груди у каждого была надета упряжь, держащая за спиной маленькие медные крылышки, волшебные амулеты, позволяющие дайсдагам летать не хуже птиц. Сейчас во главе этих «стай» стояли селер ормани, Младшие Братья Черных. Большая часть из них еще не выучилась достаточно, чтобы получить статус полноправного члена Теракет Таце – Сорген с усмешкой подумал, что иные из них обучались колдовству больше пяти лет – но были и такие, кто навечно задержался на побегушках из-за своей лености или тупости. Азы Боевой Магии – вот все, чем они могли похвастаться. В предстоящей битве на них всерьез никто не рассчитывал.

В самом тумане, бурлящем, колыхающемся, дрожащем, копошились длинные змеи огромных размеров. Они ползли сразу во многие стороны, будто бы покинув одно гнездо, где проводили зиму. Колонны тсуланцев, наиболее многочисленные, дисциплинированные и умелые воины, направлялись по восточному склону Мешка в центр будущего боевого построения. По пути они форсировали глубокий овраг с помощью нескольких мостов и устремлялись к широкому ровному лугу. Ядро Черной армии, ее туловище, к которому будут крепиться остальные отряды – меньшие, не такие значительные члены. Двадцать тысяч бронированных пехотинцев с длинными копьями и огромными щитами, ветераны длительных войн, которые вел их беспокойный господин на протяжении нескольких лет.

Впереди тсуланцев выдвигались редкие цепи стрелков. Большинство из них были вооружены арбалетами, но попадались также и лучники, и несколько Огненных братьев, Требисем ормани. Это были Черные колдуны из далеких западных краев, посвятившие себя служению огню и игнорировавшие все остальные стихии. В бою они могли оказаться очень полезными.

Справа от тсуланцев занимали позиции войска удельных князей – неоднородная группа, с трудом сохраняющая подобие строя. Испокон веков эти князья привыкли враждовать друг с другом; теперь им неожиданно пришлось встать на одну сторону. Только ожидание будущей славы и добычи, которые должны были затмить любые предыдущие достижения, позволяли им избегать ссор и стычек. Этот фланг внушал Рголу законные опасения, но воины у князей были стоящими, закаленными и умелыми. Перстенек не поскупился на деньги, вооружив каждого из двенадцати тысяч заново и одев в доспехи. Справа войска удельных князей упирались в обрывистый берег Эльга – широкой реки с быстрым течением, поэтому прикрывали их только с воздуха.