Путь любви - Страница 58

Мусульмане, христиане, иудеи верят в одну жизнь. Раньше у них не было по этому поводу сомнения, это считалось истинным. Теперь это уже не так просто. Теперь даже для самого идиотского христианина становится трудным верить в одну жизнь — потому что миллионы индуистов, миллионы буддистов, джайнов, сикхов… почти полмира — это уже трудно игнорировать…. Полмира говорит о существовании перерождения, о реинкарнации. Теперь уже невозможно к ним не прислушаться: у них также есть свои объяснения этому. Возникает замешательство.

Замешательство означает: сейчас у вас есть доступ ко всем видам знаний. когда вы приходите ко мне, то — будьте уверены! — вы придете в еще большее замешательство"! Сегодня я говорю о мусульманах, завтра я говорю иудеях, на следующий день о буддистах, индуистах, джайнах и так далее. Я раскрываю перед вами все источники тайных знаний. И естественно, что это вызовет в вас замешательство. Но не спешите.

Замешательство я использую здесь в качестве техники, и замешательство скоро станет самой важной техникой в мире. Потому что теперь уже невозможно вернуться в свои прежние норы, стать индуистом и закрыть глаза на все остальное; стать иудеем и закрыть глаза на все остальное — теперь уже поздно. Уже невозможно для христиан отвергать существование Бумы. А когда существование Бумы становится очевидным, то естественно, что ваша вера в Иисуса начинает пошатываться. Даже буддистам сейчас приходится допустить, что Христос тоже чего-то достиг — может быть, не совсем достиг, но в чем-то близок. Он, может быть, не был буддой, но, по крайней море, бодхисаттвой; потенциальным буддой, почти достигшим. Но затем возникает проблема, потому что все в Иисусе — его позиция, его подход, его философия, сама его жизнь находятся в полном противоречии с Буддой. Будда молчаливо сидел под деревом, безразличный по отношению миру. Иисус же сильно интересовался внешним миром, был очень в него вовлечен; это была не просто случайность, что иудеям пришлось его убить.

И также не просто случайность, что Будду индуисты не убили. Он ничего не делал, он просто сидел под, своим деревом Бодхи и медитировал. Но Иисус вмешивался в общественные дела, в политику, организации, общество, в церковь, в религию. Он пытался разрушить всю структуру; он был революционером. И естественно, что он должен был быть убит.

Теперь все известно об Иисусе, все известно о Будде, все известно о Кришне. Кришна — это другой пример. В то время, как Будда сидел под своим деревом, Кришна и играл на флейте. Трудно представить Будду играющим на флейте. Иисус висел на кресте, а Кришна танцевал со своими многочисленными подружками. Такие несовместимые измерения доступны теперь все сразу; и вы в замешательстве.

Но для меня замешательство ценнее, чем уверенность. Уверенность — это нечто посредственное, уверенность — это глупо. Уверенность просто означает, что вы ничего не знаете. Только абсолютные невежды могут быть уверены.

Однажды случилось, что кто-то разговаривал с Вольтером и в разговоре упомянул имя — имя очень знаменитого теолога, философа и он сказал об этом теологе, что тот знал все. Вольтер посмотрел с удивлением и спросил: «Неужели он так глуп, чтобы все знать?»

Мудрый человек сомневается. Мудрый человек не может быть настолько уверенным. Мудрый человек знает, насколько многомерна жизнь. Для мудрого человека жизнь действительно многомерна. Мудрый человек видит, что то, что он знает — ничто по сравнению с тем, что осталось непознанным.

Непознанное всегда больше, чем познанное. Познанное — всего лишь песчинка. Будда говорил: «То, что я знаю — всего лишь песчинка, а то, чего я не знаю — все песни земли. То, что я знаю — всего лишь капля, а то, чего я не знаю — все реки мира, все моря».

В уверенности нет никакой ценности. Она удобна, это правда; так же удобна, как и глупость. Кажется, что идиоты — наиболее счастливые люди. Почему? — у них нет сомнений и замешательства. У них нет ума, который мог бы прийти в замешательство. У них настолько мало разума, что они не могут себе позволить замешательство. Ведь чем больше разума, тем на большее замешательство вы можете осмелиться. Именно поэтому я сказал, что этот век — век замешательства, потому что этот век — это век разума.

Прежняя уверенность ушла, ушла и прежняя глупость — и слава Бoryl И я надеюсь, что от этого всем станет лучше. Пришел век сомнений; и это первый шаг в сторону ясности. Если у вас достаточно смелости, вы подвергнете сомнению все, что вы знаете, вы будете сомневаться абсолютно во всем. И вы не будете проявлять при этом никакой мягкости. Вы будете исследовать все, что вы знаете; и через это исследование все, что вы знаете, просто растворится. И не торопитесь обретать уверенность, иначе вы потеряете способность исследовать, ваши сомнения станут неискренними. Когда ваши сомнения искренни, тогда вам придется докопаться до самой сердцевины вашего существа.

Искатель истины превращается в огонь, жажду, великий голод. Он кладет на карту всю свою жизнь. И естественно, что он рискует прийти в замешательство; и он рано или поздно придет в замешательство. Но если вы идете вперед, не цепляясь за что-нибудь, чтобы внести ясность — просто для уверенности, просто для удобства; если вы ни за что не хватаетесь, если ваш поиск не подделен, то однажды вы увидите, что исчезло все.

Сначала возникает замешательство. Это замешательство обрезает корни всех ваших знаний. И как только эти знания исчезнут, исчезнет и замешательство, потому что замешательства не может быть, если нет знаний. Вы верили в Бога, и вдруг кто-то сказал, что Бога нет, а вы просто в это верили, и ваша вера растворилась… И вы, наконец, говорите: «Хорошо, теперь я буду верить только в то, что знаю сам, а этого я еще не знаю. Поэтому, хорошо: этот человек, который сказал, что Бога нет, помог мне освободиться от веры, которая была всего лишь верой, а не моим собственным ответом. Это было не мое. И хорошо, что этого больше нет».

Если вы перестанете верить… Я не говорю, что надо начать верить, что Бога нет, потому что тогда вы все равно когда-нибудь встанете перед проблемой. Тогда вы захотите прийти к человеку, который просто счастлив, излучает счастье, чье присутствие само говорит, что в жизни есть что-то еще. И который говорит, что Бог есть, и что Бог ему открылся — и вы в еще большем замешательстве. Вы безоговорочно поверили, что Бога нет, и вдруг появляется этот человек. Нет, не верьте ни во что. Не поддавайтесь никакой вере. Продолжайте оставаться в этом смысле в вакууме, не веря ни в то, что Бог есть, ни в то, что Его нет. Никакой веры — ни христианской, ни индуистской, ни мусульманской, ни теистической, ни атеистической; никакой веры ни во что — тогда кто сможет вас запутать? В чем тогда вы сможете запутаться? Когда кто-то сообщит вам что-то новое, вы скажете: «Благодарю, я над этим подумаю, я с этим помедитирую. Я ничему не верю, поэтому меня ничто не застанет врасплох».

Если технику замешательства использовать во всем, все ваши веры исчезнут сами, это взрыхлит всю почву под ногами. И в этом состоянии неверия замешательство станет невозможным, появится ясность видения. И эта ясность будет совершенно не похожа на веру, не будет никак связана со святыми писаниями, никак не связана с церковью, с комфортом, с удобствами, она придет не от кого-то другого. Это будет очищение вашего собственного сознания. И только такая ясность позволит видеть истину.

Вы говорите: Я в полной растерянности. Извините, но я с вами не согласен. На самом деле, вы просите меня посоветовать вам что-нибудь, чтобы вы могли избавиться от своей неуверенности и снова обрести какой-то смысл. Нет, вашим врагом я не стану. Я не позволю вам во что-либо поверить. Я скорее отдам самого себя, чем позволю вам во что-либо поверить. Я готов передать вам свой собственный опыт, я готов поделиться самим собой, но я не дам вам никакой новой веры. Я не предложу вам что-нибудь удобное, потому что это снова будет смерть. Вы еще не доехали до дома, как вдруг кто-то просит вас уютно присесть на обочине дороги, предлагает вам успокоительное, и вы начинаете мечтать, засыпаете и начинаете думать, что это и есть ваш дом, что все действительно прекрасно. Нет же, этого я делать не собираюсь. Это именно то, что до сих пор делают все ваши священники и попы.