Путь любви - Страница 48

Эта семья жила очень глубокой, спокойной жизнью. Они танцевали, пели, устраивали праздники, наслаждались природой: звездами, луной, солнцем, утренней свежестью, вечерней прохладой, тишиной ночи, прислушиваясь к голосу Бога, звучащему в природе. Именно поэтому Мастер селилися в лесу. Это был не вызов миру, помните. Когда христианский монах уходил от мира, он был настроен против мира. Когда же восточные мудрецы уходили в лес, они, наоборот, шли к миру, ведь в мире и так уже много лжи и беспорядка. Поймите разницу; она огромна.

Восточные мудрецы уходили в природу, потому что там больше Бога. Туда еще не пришел человек. Ведь трудно найти Бога на асфальтовой дороге, как бы внимательно вы ни смотрели. Вы не найдете даже проблеска. Очень трудно увидеть Бога на заводе — трудно, очень трудно — потому что человеческий шум слишком громок, слишком много механики, технологии, природа осталась далеко позади.

Я слышал одну историю…

В Лондоне была передача, в которой насчитали миллион детей, никогда не видевших коровы. Это уже слишком: миллион детей никогда не видели коровы!

Как же они смогут понять, что такое Бог, если они никогда в жизни не смотрели в глаза корове? В глазах коровы больше божественного сияния, чем в глазах священника или шанкарачарьи. Миллион детей никогда не видели коровы. Это будет огромным несчастьем для всех этих детей. Есть тысячи и тысячи людей, которые никогда не видели Гималаев, не видели покрытых снегом вершин — вечным снегом — девственные, которые никто никогда не покорит. Там больше божественного присутствия, вибрирующего, живого, человек еще не разрушил это. Восточные мудрецы уходили в лес не потому, что они были против мира, а потому, что они хотели увидеть настоящий мир — тот, который сотворил Бог, не испорченный еще человеком. Когда христиане идут в монастырь, они настроены против всего мира, потому что весь мир для них грешен. И те и другие уходят, но с совершенно различными целями. Их цели диаметрально противоположны. И восточное слово «ашрам» — это красивое слово. Оно означает «покой». Вы пожили в мире, вы узнали мир; теперь пришло время отдохнуть и поехать в ашрам. Вы повидали мир — его уродливость, тщетность, бесполезность, бессмысленность всего, что там происходит — теперь вам хотелось бы просто отдохнуть. Теперь вы уходите далеко в лес, сидите в тени деревьев, слушаете стрекот цикад, песни птиц, встречаете утреннее солнце, играющее своими лучами на ветках деревьев, глядите на безмолвные звезды. Вы отдыхаете. Постепенно вы начинаете чувствовать свою подлинную природу, которую восстанавливает природа вокруг. Все приходит в гармонию — внутренняя природа и внешняя. Вы начинаете играть с природой вокруг вас. Вы не стремитесь что-либо найти; индуистский ашрам не для поисков. Это место для отдыха.

Ищите, и вы никогда не найдете — потому что сам поиск сделает вас напряженным. На Востоке говорят: не ищите, и Он вас найдет. Ищите, и вы никогда не найдете. Ищите, и все будет бесполезно. Блаженны те, кто может отдохнуть с молитвой, кто умеет отдыхать и верить, кто может сказать: «Хорошо: когда хочешь, тогда и приходи. Мне некуда спешить». Восток никуда не спешит. Восточное сознание не связано со временем. Оно говорит: «Хорошо: если в этой жизни хорошо; а если Ты решишь прийти в следующей жизни — тоже хорошо. Ты найдешь меня все там же. Мне спешить некуда».

Запад слишком спешит. На Западе концепция единственной жизни породила огромное напряжение в человеческих умах. Всего одна жизнь? Всего семьдесят лет? Шесть раз по десять — и все? А из этих семидесяти лет двадцать пять уходит на образование, еще почти целых двадцать пять лет уходит на сон, а оставшегося времени едва хватает на бритье, на дорогу из дома в офис, из офиса домой… затем пробки на дорогах, семейные ссоры, дети, дворец бракосочетания, развод, и все такое прочее. Что же остается? Если вы все подсчитаете, вы просто изумитесь: не остается даже свободной минуты для Бога. Тогда возникает великая спешка: скорее! Сделай что-нибудь I Иначе, как еще ты найдешь Бога?

Бог — это не что-то, что можно найти. Это что-то, в чем можно расслабиться, это внутреннее пространство. Когда вы исчезаете. Он появляется. А исчезнуть вы можете только тогда, когда вы ничего не ищете. Поиски помогают вам жить как эго. Кто в вас ищет?

Ашрам — это совершенно другое понятие: здесь вы расслабляетесь, здесь вы можете просто быть. Вы занимаетесь самыми обычными делами. Хотите есть — идете и едите, чувствуете усталость — идете спать, без всякой спешки, без всяких волнений. Вы просто позволяете Богу прийти так, как Ему нужно, тогда, когда Ему нужно. Вот что такое ашрам.

Если вы действительно хотите увидеть настоящий ашрам, то мой ашрам — это единственный ашрам, потому что все другие ашрамы — это полное извращение. Это христиане, думающие, что они индуисты. Но они вовсе не индуисты. Так как в христианских догмах есть нечто привлекательное, оно начинает захватывать умы. Первое — это сама идея самоутверждения: вы должны упорно работать над собой. Христиане дали миру этику работы над собой. Работы! Почему не игры? Забудьте об игре. Игра — для детей. Вы же работайте, вы уже выросли, беритесь за упорную работу и работайте всю свою жизнь, и тогда в конце вас ждет вознаграждение. В конце! А конца никогда не будет. Вы работаете, и работаете, и работаете, и даже умираете, работая. Приходит день, когда вы просто сваливаетесь в могилу.

На Востоке у нас нет этой этики работы над собой. Мы говорим: расслабляйтесь, наслаждайтесь, играйте, слоняйтесь вокруг, забавляйтесь, только не будьте серьезными. Тогда все придет не в конце, тогда смысл не в результате, а в самом процессе. Позвольте, я повторю: Бог и есть путь к Богу. Разве он не сказал: «Я и есть путь»? Такая жизненная позиция, где вы только расслабляетесь, поможет вам исчезнуть, и исчезнуть полностью. А когда вас уже нет, вы однажды вдруг увидите самого Бога. И вы видите… вы просто удивитесь, что Он всегда был здесь. Если бы вы Его не искали, вы могли бы найти Его в любое время. Сам ваш поиск был препятствием. Потому что искомое скрывалось в искателе, в то время как искатель бежал все дальше и дальше.

Монастырь — это нечто сугубо западное; монастырь — это точка зрения Запада. Ашрам — это нечто совершенно восточное, точка зрения Востока.

И я заверяю вас, что все другие ашрамы в Индии уже стали христианскими, потому что идея христианского монастыря очень привлекательна. Современный мир пришел с Запада, и Восток — уже больше не Восток.

Самоутверждение помогает вам в укреплении вашего эгоизма. Каждый хочет почувствовать, что он — некто, а вы можете чувствовать свою значимость только тогда, когда вы будете что-то делать. Просто валяя дурака, вы не станете кем-то уважаемым. Просто забавляясь, вы не почувствуете себя важным. Чтобы доказать себе, что вы — кто-то, вы должны что-то делать. И здесь христианская этика говорит: религия — это служение, так что идите и служите народу;

Восточный же подход таков: религия — это не служение. Служение может появиться как следствие, но это не синоним религии. Религия это медитация, молитва, расслабление. Религия — это погружение в себя. Если вы возвращаетесь к своему внутреннему существу, то, может быть, — всего лишь может быть — вы начнете служить людям. Но тогда ваша служение будет не обязанностью, вы просто поделитесь с другими. Восток также говорит: это всего лишь «может быть», потому что это не происходит со всеми одинаково. Когда это случилось с Мирой, она начала танцевать, она забыла о всяком служении. Конечно, вокруг были бедные люди, и было бы более экономически правильным помогать беднякам, но она просто начала танцевать и петь. И я не вижу в этом ничего плохого. Если бы она стала лечить прокаженных или помогать беднякам, или же открыла бы школу или больницу, это было бы непоправимой утратой, потому что ее песни были так прекрасны. Ее танец изменил само качество человеческого существования: она принесла новый мотив. Иначе все было бы не так хорошо. Хорошо, что она позволила себе проявиться по-своему. Были люди, которые вообще никуда не ходили после того, как стали просветленными; они так и сидели под своими деревьями. Это случилось с ними таки образом.