Путь любви - Страница 11

Это именно то, чем всегда занимались политики. И Москва, и Вашингтон против войны. Коммунисты говорят: «Мы должны быть готовы к войне, чтобы сохранить мир на Земле». И капиталисты говорят то же самое. Что капиталисты, что коммунисты, что фашисты — безразлично, они все готовятся к войне, и все они говорят, что готовятся отстоять мир. Вы тоже пойдете На марш протеста, и вы будете насильственны.

Может быть только один возможный марш протеста: медитируйте, сидите в тишине, создавайте медитативную энергию.

Однажды в этом Ашраме был конкурс-испытание, в котором требовалось объяснить, что такое медитативный человек. И естественно, Как и следовало ожидать, первым выступил Мулла Насреддин. Его объяснение было действительно замечательным. Мулла Насреддин объяснил, в чем разница между медитирующим человеком и не медитирующим. Он сказал: «Немедитативный человек — это тот, который, прыгнув с небоскреба, летит, разбивается вдребезги, и с ним все кончено. А медитативный человек летит и, прищелкивая пальцами, говорит: «Пока все хорошо».

Если это произойдет — а это произойдет, — щелкайте пальцами и говорите: «Пока все хорошо». Ведь вы все еще живы. Третья мировая война еще не началась, не лишайте себя этой возможности потанцевать. И я уверен, что, танцуя, вы вызовете в людях отголосок. Медитируйте: через свою медитацию вы высвободите в мир новую форму энергии.

Если бы вы могли обратить хотя бы одного человека во всем мире, чтобы он тоже стал сумасшедшим в оранжевом, чтобы он танцевал, пел, медитировал, чтобы забыл всякую политику… Те, что идут с маршем протеста, политики.

А главной проблемой является именно политика. Нам нужны неполитичные люди. Я никогда в жизни не голосовал, и люди приходили ко мне и говорили: «Но ты бы мог проголосовать за какого-либо человека, который тебе; нравится». Я отвечал: «За кого бы я ни голосовал, это будут политики. Я не, могу голосовать. Я не соучастник. Они все одинаковы, только имена разные».

Пацифисты тоже политики. Я бы хотел, чтобы благодаря вам хоть немного людей стали неполитичными. Неполитичный — вот что я имею в виду, говоря: религиозный человек — человек, который говорит: Хорошо. Если уж это должно произойти, пусть происходит. Зачем я буду тратить свое время? Я буду медитировать, я буду наслаждаться, я буду радоваться. Пока есть время, я буду танцевать. Если это должно случиться, оно случится, но почему я должен упускать свой танец? Время не ждет. Если вы начнете танцевать, если вы начнете любить, если вы станете дружелюбными, если вы начнете наслаждаться жизнью, вы создадите энергию, которая принесет мир — даже совершенно не думая о мире. Поэтому я никогда не говорю о мире, я говорю о любви. А мир следует за энергией любви, как тень.

Я знаю, что вокруг бедность, везде нищие, но что вы можете сделать? Что бы вы ни делали, это не поможет. Уже на протяжении столетий люди давали подаяния другим, давали пищу, деньги, одежду. Было много всякой филантропии, но так ничего и не изменилось. Затем они создали коммунистические страны, когда увидели, что религия бессильна. В действительности, религии никогда и не пытались, но со стороны кажется, что религия оказалась бессильной, потому что те люди, которые давали подаяния и делали другие подобные вещи, считали себя религиозными людьми. Они не религиозные люди. Они виноватые люди. Они чувствовали себя виноватыми. Когда человек накапливает слишком много денег, ой начинает испытывать чувство вины. И теперь приходится что-то делать, чтобы снять с себя эту тяжесть, он идет и дает подаяние. Это он делает просто затем, чтобы успокоить свою совесть.

Однажды случилось следующее. Эндрю Карнеги давал деньги многим библиотекам, многим колледжам, многим университетам, медицинским и тысяче прочих заведений. Когда он умирал — а он был одним из королей резины, — он спросил у своего секретаря: «Какую сумму я раздал за всю мою жизнь?» Он был уже при смерти, но хотел знать: на какую сумму он раздал подаяний? Он раздал миллионы долларов. Секретарь побежал к казначею и спросил. Это был огромный список. Карнеги выслушал. Общая сумма составляла миллионы и миллионы долларов. Он был удивлен. Он открыл глаза, он вдруг ожил и сказал: «Но откуда, я удивляюсь, я мог взять столько денег? Откуда? Неужели я столько отдал? Но откуда я взял все эти деньги?»

Вы берете их у тех же людей, которым даете подаяния. Вы берете из одного кармана и кладете в другой, и естественно, что вы отдаете не все, не полную сумму. Вы отдаете только часть. Это трюк. И это никогда не помогало.

Если вы хотите, чтобы мир был без бедности, нужно добиться того, чтобы исчезла жадность. Нет, подаяния не помогут; они никогда не помогали. Жадность должна исчезнуть, отчуждение должно исчезнуть. Вот чему я пытаюсь вас научить: если вы полюбите жизнь, вы никогда не станете скрягой. Жизнь так прекрасна; зачем беспокоиться о завтрашнем дне? Вот почему я повторяю снова и снова: живите от момента к моменту, и тогда не будет нищих. Но вы живете в будущем — тогда обязательно появятся нищие. Вы копите на будущее, и тогда естественно, что это не будет доступно всем, кто живет в данный момент.

Земля имеет достаточно всего для людей, которые на ней живут. И если никто не будет копить на будущее, прятать на будущее, думать о будущем, то все станут счастливыми и всем всего хватит. Но вы думаете о будущем. В данный момент вы не счастливы; вы думаете: «Завтра я буду счастлив». Таким образом вы жертвуете своим настоящим и одновременно вы жертвуете настоящим кого-то еще, чтобы оставить на будущее. Нищий на улице — это не проблема, нищий на улице — это просто симптом; проблема — это ваша жадность. Вы, конечно, можете подать что-то нищему; я не говорю: «Не давайте». Это вас успокоит: вы сделали что-то, вы подали нищему. А нищий в одной лодке с вами: он тоже что-то утаивает. Он может быть не таким уж нищим, как кажется; я знаю нищих, у которых есть счет в банке. Может быть, это просто его профессия, которая требует от него быть нищим. Он должен показать, что он умирает, потому что вы стали такими жесткими; пока вы не увидите, что кто-то умирает, вы не растаете. Он должен сидеть, дрожа от холода. Он может позволить себе иметь одеяло, у него достаточно денег; но он не позволяет себе этого — потому что, если у него будет одеяло, вы не станете его жалеть, вы не будете чувствовать себя виноватыми. Его дрожь даст встряску и вам. Он должен притворяться.

Я знал одного студента. Он учился у меня в университете. Я поинтересовался у него: «Где ты живешь?» Он ответил: «Лучше не спрашивайте». Я настаивал, и тогда он сказал: «Я никогда еще никому этого не говорил, потому что мой отец просил меня никому не говорить. Я скажу вам, но, пожалуйста, никому не говорите». Я спросил: «Так в чем же дело?» Он сказал: «Мой отец — нищий. Вы, наверное, его видели, он попрошайничает у железнодорожного вокзала». Я спросил: «Он твой отец?» — Он мой отец. И у него достаточно много денег. Но я не могу этого никому говорить, иначе его престиж нищего упадет». И этот парень жил всегда, как богатый. А того нищего я знал, потому что постоянно путешествовал, и почти каждый день бывал на той станции. И я был одним из тех, кого он обманывал; он всегда что-то у меня выпрашивал. Приезжал ли я или уезжал, я должен был ему что-нибудь дать. Иначе он от меня не отставал. Я сказал: «Хорошо, на днях я посмотрю».

Вскоре я пришел туда, и он подбежал: «Я умираю, а моя жена больна и лежит в больнице». Я сказал: «А как насчет твоего сына?» Он удивился: «Какого сына?» Я сказал: «Он мой студент». Он ответил: «Господин, пожалуйста, не говорите этого никому, я вас никогда больше не буду беспокоить». Если вы хотите помочь, помогайте. Но помните, что это совершенно меня не касается. Это ваше дело, и, пожалуйста, не пытайтесь перекладывать ваши дела на меня. Если вы хотите помогать нищим, помогайте. Помогайте, насколько можете. Когда вы сами станете нищими, другие будут помогать. Так всегда и было — из-за того, что раздача подаяний не помогла нищим, возник коммунизм, и коммунизм тоже не помог. Он никого не сделал богаче. Он просто сделал богатых бедными. Бедные остались бедными, только богатые исчезли. Теперь все равны.