Путь Короля. Том 1 - Страница 179

— Сначала надо идти на Север, — сказал Хальвдан. — Сделать тебя единым королем всего Севера. А потом вернуться на юг.

— С тысячей кораблей и камнекидалками впереди, — добавил Убби.

— Покончить с христианами раз и навсегда…

— Выполить наш давнишний обет…

— Отомстить за Ивара.

Хальвдан поднялся, осушил свой рог и вытащил из земли боевой топор.

— Пройдусь вдоль палаток, — сказал он. — Пущу слух. Намекну, что у нас есть замысел, и если бы они его знали, их бы просто оторопь взяла. Это успокоит их еще на пару недель.

Дьякон Эркенберт стоял внутри огромного кольца древних стен. То был судебный круг народа Смааланда, Малых Стран между датским Скаане и гигантской шведской конфедерацией, простирающейся на сотни миль к северу, страной, где множество мелких королей всегда старались создать одну Sveariki, единую империю шведов. Начался весенний сход смааландеров, когда люди вылезали из занесенных снегом хижин и начинали готовиться к желанному, но короткому лету.

Эркенберт старательно красил свою поношенную черную рясу, отчего она выглядела безупречно черной, резко выделяясь на фоне мехов и домотканых одежд окружающих. Слуга еще раз тщательно выбрил каждый дюйм его тонзуры, и теперь лысина на его голове стала видна отчетливей.

— Мы не собираемся прятаться, — сказал Бруно. — Это в прошлом. Хватит выжидать. Теперь мы хотим, чтобы они нас видели. Встретились с христианством лицом к лицу.

Эркенберт хотел было вставить саркастическое замечание о пользе скромности, но не стал. Во-первых, немногие решались возражать Магистру Ордена Копья, как уже прозвали Бруно. А во-вторых, Эркенберт считал его новую тактику разумной.

Смааландеры, как обычно, продавали рабов. По большей части — просто мешки с костями, отощавшие голодной зимой, весьма сомнительное приобретение на время летней страды. Посланники из Упсалы от короля Орма, как обычно, покупали самых дешевых. Большинство из них нас не интересуют, сказал Бруно. Денег выделено мало. Но вот этого нужно выкупить.

Дородный крестьянин, когда пришла его очередь, протолкнулся внутрь кольца, на веревке он тащил изможденного человека. Раб был одет в какие-то обноски и весь дрожал от холода. Сквозь лохмотья виднелись тощие ребра. Каждые несколько секунд его сотрясал кашель, и от него воняло навозной кучей, где он спал, чтобы хоть как-то согреться.

Появление его встретил шквал насмешек со стороны соседей крестьянина.

— Сколько ты за него хочешь, Арни? Будь он цыпленком, пошел бы на суп. Его не возьмут даже шведы. Он не доживет до следующего жертвоприношения.

Арни оскорбленно оглянулся. Взгляд его упал на Эркенберта, целеустремленно пробирающегося на площадку торга. Эркенберт торжественно приблизился к тощему рабу, возложил на него руки, тесно прижал к себе.

— Не волнуйся, мы слышали о тебе, и мы здесь, чтобы спасти тебя.

Вонь ударила Эркенберту в нос, но он стерпел ее.

Несчастный принялся всхлипывать, вызвав у толпы новый прилив насмешек и улюлюканье.

— Как можешь ты спасти меня, они и тебя заберут, это же звери, им дела нет до заветов Божьих…

Эркенберт мягко высвободился, указал на группу людей позади, с которыми пришел сюда. Десять риттеров из Ордена Копья стояли в две шеренги, все в кольчугах и при шлемах, сияли их металлические рукавицы. В правой руке у каждого было короткое копье, древком в землю, наконечники под углом.

— Воины здесь хорошие, — сказал Бруно. — Но они не знают дисциплины. Мы им покажем, что это такое. Это их охладит.

— Сколько ты хочешь за этого человека? — спросил Эркенберт громко, так чтобы услышали зеваки.

Арни, преданный поклонник Фрейра, сплюнул на землю.

— Для тебя, христианин, двадцать унций серебра.

Шум в толпе. Восемь унций были хорошей ценой за мужчину в расцвете сил, за красивую девушку давали три.

— Я дам тебе четыре, — крикнул Эркенберт, опять играя на публику. — Остальные шестнадцать ты заработал за зиму на еде и одежде.

Арни шутки не понял. Побагровев, он надвинулся на коротышку.

— Зараза! Четыре унции! У тебя тут нет прав. По закону Смааланда любой, кто схватит христианского священника, может продать его в рабство. Что меня удержит, чтобы не взять тебя и твое серебро?

— У тебя есть право взять в рабство христианского священника, — не дрогнув, отвечал Эркенберт. — А сила у тебя есть?

В точно рассчитанный момент до жути мощная фигура Бруно появилась из толпы, со стороны, противоположной выстроившейся шеренге риттеров. Он легко проталкивался через ряды зевак, раздвигая их своими гориллоподобными плечами. Бруно был без копья, но в таких же доспехах, как его рыцари. Левая его рука покоилась на рукояти волочащегося непомерно длинного меча.

Арни, заметив неожиданно наступившее молчание, оглянулся и понял, что сейчас подвергнется испытанию. Он попытался взбудоражить окружающую толпу.

— Неужто мы это потерпим? Неужто мы позволим им приходить сюда и отнимать наших рабов?

— Они платят серебром, — заметил кто-то из зрителей.

— А что они сделают с людьми, которых заберут? Такие, как этот, — вне себя от ярости Арни повернулся и яростно ударил раба в висок, отчего тот, рыдая, распростерся на земле, — такие, как этот, должны попасть в рощу Упсалы для жертвоприношения истинным богам, а не вернуться, чтобы опять проповедовать свои враки о сыновьях нетраханных девок и мертвых, воскре…

Голос Арни прервался на полуслове. Бесшумно, как лесная рысь, Бруно прошел последние четыре шага. Рука его взметнулась так быстро, что никто не успел заметить. Но все теперь видели, что его стальная перчатка сжимает адамово яблоко — кадык — смааландера, давит его железным зажимом. Бруно слегка приподнял крестьянина, и тот затанцевал на цыпочках.

— Дерьмо, — сказал Бруно, — ты поднял руку на служителя Бога живого. Ты хулил нашу веру. Я не убью тебя на судебном круге, где не должна литься кровь, но осмелишься ли ты встретиться со мной на земле для поединков, с мечом и щитом, или с копьем и топором, или с каким хочешь оружием?

Не в силах ни двинуться, ни заговорить, крестьянин беспомощно таращил глаза.

— Похоже, что нет. — Бруно отпустил его, повернулся на пятках, пролаял команду. Заученным движением передний ряд его риттеров качнулся вперед, прошагал «раз-два-три», снова замер по стойке «смирно». — Продолжайте торг.

— Четыре унции, — повторил Эркенберт. Мы не должны их грабить, говорил Бруно, или они станут драться. Но и переплачивать ни к чему. В общем, мы должны выкупить сэра Эйлифа, священника. Только он один знает хоть что-то о королях в дальних странах за Биркой. Он нам нужен, чтобы помочь в наших поисках. Я жажду услышать побольше о славном короле Кьяллаке, живущем к северу от границ со Страной железа, Ярнбераландом.

Потирая глотку, крестьянин раздумывал, торговаться ли дальше, встретил взгляд черных враждебных глаз Эркенберта и не стал рисковать. Он кивнул.

Эркенберт бросил к его ногам мешочек, ласково взял за руку священника Эйлифа, потянул его в ряды риттеров, к которым снова присоединился Бруно. Священник и дьякон оказались в безопасном окружении, Бруно рявкнул, воины взяли копья наперевес и двинулись, чеканя шаг, как один человек.

Шведы и смааландеры поглядели им вслед и вернулись к своим делам.

— Что ты об этом думаешь? — спросил один высокий швед другого.

— Что думаю? Это тот самый ублюдок, что убил в Гедебю человека короля Орма. У него это, должно быть, уже вошло в привычку. Не знаю, чего они добиваются, но я тебе вот что скажу. Это другие христиане.

Второй задумчиво кивнул, оглянулся, не подслушает ли кто:

— Если появились другие христиане, может быть, нам всем нужен другой король, чтобы с ними справиться.

Когда с лодки сошли четыре женщины, Бранд коротко и сердито сказал:

— Нет. Лошадей не хватает. Женщин придется оставить. — Но как только ему рассказали, что произошло на