Путь кинжалов - Страница 7
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157.– Нет! Никогда! – Но слова звучали пусто и глухо, а плечи Белдейн поникли. Она была потрясена.
Верин тепло улыбнулась. Один паренек как-то сказал, что ее улыбка напоминает ему о любимой матери. Остается надеяться, что хотя бы в этом он не соврал. Чуть погодя он попытался воткнуть кинжал ей под ребра, и последнее, что он увидел, была ее улыбка.
– Ну конечно, нет. Но тогда, боюсь, тебя ждет бессмысленный труд. Это у них считается большим позором. Хуже не придумать. Конечно, если они поймут, что для тебя это не так... Ах да. Готова спорить, тебе не понравилось копать голой под присмотром Дев. Но что скажешь, если тебя в таком виде выставят в палатку, полную мужчин? – Белдейн дернулась. Верин беззаботно щебетала дальше, подобная манера говорить со временем стала у нее чем-то вроде Таланта. – Конечно, ты будешь только стоять и ничего больше. Да’тсанг не позволяют делать что-нибудь полезное, только в самом крайнем случае. Ну а айилец скорей обнимет разлагающийся труп, чем... Не слишком приятная мысль, да? Во всяком случае, будь готова к чему-то такому. Я знаю, ты будешь изо всех сил сопротивляться. Они не пытаются от тебя ничего узнать и вообще не делают ничего такого, что обычно делают с пленными. Но тебя не отпустят, никогда, пока не удостоверятся, что в тебе остался один лишь стыд. Даже если на это уйдет вся твоя жизнь.
Губы Белдейн беззвучно задвигались, но и этого было достаточно. Вся моя жизнь. Она поморщилась, поерзала на подушке. Солнечные ожоги, рубцы от розог – или же она просто не привыкла к тяжелой работе.
– Нас спасут, – наконец вымолвила она. – Амерлин не оставит нас... Нас спасут, или мы... Мы сами спасемся!
Схватив серебряную чашу, Белдейн осушила ее, запрокинув голову, затем протянула за новой порцией. Верин отправила кувшин к Белдейн и поставила с ней рядом. Пусть сама наливает.
– Или вы сбежите? – спросила Верин, и грязные руки Белдейн дрогнули, расплескав воду по стенкам чаши. – На это столько же шансов, сколько их у вас на спасение. Вокруг армия Айил. И, судя по всему, ал’Тору ничего не стоит послать куда угодно несколько сотен этих Аша’манов, чтобы выловить вас. – Собеседница задрожала, да и сама Верин едва сдержала дрожь. – Нет, боюсь, ты должна придумать иной способ. Поразмысли. В этом помощников нет. Я знаю, тебе не дадут переговорить с другими. Только ты, – вздохнула Верин. Широко раскрытые глаза смотрели на нее, будто на гадюку. – Нет нужды еще больше ухудшать положение. Позволь мне Исцелить тебя.
Она едва дождалась жалкого кивка Белдейн, а потом опустилась на колени и положила ладони на голову Зеленой сестры. Открыв себя саидар, Верин сплела потоки для Исцеления, и Белдейн охнула и задрожала. Наполовину наполненная чаша выпала из пальцев, а дернувшаяся рука опрокинула кувшин. Вот теперь она готова.
В те считанные мгновения замешательства, которое владеет всеми после Исцеления, пока Белдейн по-прежнему моргала и приходила в себя, Верин открыла себя большему потоку Силы – через резной цветок-ангриал в кошеле. Не очень мощный ангриал, но ей нужна вся Сила, до капельки, для осуществления задуманного. Потоки, которые она принялась сплетать, ничуть не походили на Исцеление. Более всего было потоков Духа, а также – Воздух и Вода, Огонь и Земля. Работать с последними было трудновато, и даже сложное переплетение Духа пришлось пару раз распустить, но в итоге получилось тонкой работы кружево. Даже если в палатку сунется Хранительница Мудрости, крайне мала вероятность, что у нее есть редкий Талант, необходимый, чтобы проникнуть в суть свершаемого Верин. И без того будет сложно, возможно, болезненно трудно, но она смирится со всем, кроме раскрытия тайны.
– Что?.. – сонно промолвила Белдейн. Веки ее были полуприкрыты, а голова упала бы на грудь, когда бы не руки Верин. – Что ты... Что происходит?
– Ничего такого, что бы тебе повредило, – уверила Верин. Эта женщина умрет, через год или через десять лет, но само плетение ей ничем не повредит. – Даю слово, это даже для ребенка не опасно. – Конечно, все зависит от того, что сделать с этим плетением.
Нужно аккуратно уложить нить за нитью, но похоже, разговор не отвлек, а, наоборот, помог. К тому же слишком долгое молчание могло зародить подозрения, если парочка караульных подслушивает. Верин то и дело бросала взгляд на покачивающийся клапан. Ей нужны некоторые ответы, но так, чтобы рядом не было посторонних ушей; ответы собеседницы, скорее всего, по своей воле не дадут. Одним из побочных эффектов созданного плетения было то, что он ослаблял язык и открывал разум, как и некоторые травы. И сказывался этот эффект очень скоро.
Опустив голос до шепота, Верин произнесла:
– Белдейн, кажется, этот мальчишка ал’Тор полагает, будто в Белой Башне у него есть какие-то сторонники. Тайные, разумеется. Должны быть. – Даже если приложить снаружи ухо к ткани палатки, можно услышать лишь неясные голоса. – Расскажи, что тебе известно.
– Сторонники? – пробормотала Белдейн, пытаясь нахмуриться, что оказалось выше ее сил. Она вяло пошевелилась. – У него? Среди сестер? Не может быть! Если только вроде тебя... Как ты могла, Верин? Почему ты не боролась с ним?
Верин досадливо цыкнула. Не из-за дурацкого предположения, что она может бороться с та’вереном. Мальчик казался таким уверенным. Почему? Она постаралась не повышать голоса:
– А разве у тебя нет подозрений, Белдейн? Какие-то слухи? Еще до отъезда из Тар Валона? Даже шепотков не было? Даже не намекал никто? Расскажи мне.
– Никто. Да и кто мог?.. Никто не посмел бы... Я так восхищена Кируной. – В вялом голосе Белдейн проскользнула нотка утраты, и слезы, побежавшие из глаз, проделали дорожки в грязи.
Верин продолжала накладывать нити своего плетения, то и дело отрывая взгляд от работы и посматривая на вход в палатку. Она чувствовала, что слегка вспотела. Того и гляди, Сорилея решит, что нужно помочь в расспросах. Да еще приведет какую-нибудь сестру из Солнечного Дворца. Если о ее действиях узнает хоть одна из сестер, ей грозит самое меньшее – усмирение.
– Поэтому вы хотели доставить его Элайде как на блюдечке, – сказала она чуть громче. Тишина длилась чересчур долго. Ни к чему, чтобы охранники у входа доложили, будто Верин шепталась с пленницей.
– Я не могла... возражать... против решения Галины. Она... действовала... по приказу Амерлин. – Белдейн вновь пошевелилась. Голос ее был сонным, но в нем появились возбужденные нотки. Веки затрепетали. – Его нужно... было... заставить подчиняться! Нужно! Не стоило... обращаться так жестоко. Точно... допрашивая с пристрастием. Неправильно.
Верин хмыкнула. Неправильно? Катастрофа – вот нужное слово. С самого начала. Теперь он смотрит на Айз Седай почти так же, как Аэрон. А если бы им удалось доставить его в Тар Валон? Та’верен, подобный Ранду ал’Тору, – в стенах Белой Башни? От такой мысли камень задрожит. Как бы все ни обернулось, катастрофа – это еще мягко сказано. И чтобы избежать самого ужасного, у Колодцев Дюмай заплатили сполна.
Верин продолжала задавать вопросы. Спрашивала о том, что уже знала, избегая наиболее опасных тем. Она мало обращала внимания на свои слова и на ответы Белдейн, ибо целиком сосредоточилась на своем плетении.
За столько лет ее интересовало многое, и не все интересы Верин Седай Башня одобряла. Почти каждый дичок, попадавший в Белую Башню для обучения, – и настоящие дички, которые уже научились кое-чему сами, и девушки, едва начавшие касаться Источника, когда стала разгораться данная им от рождения искра, причем некоторые сестры не видели тут никакой разницы, – почти каждая из них придумывала для себя какой-то способ уцелеть. И этот способ заключался либо в умении подслушивать чужие разговоры, либо в подчинении других своей воле.
Первое не слишком беспокоило Башню. Даже дикарка, научившаяся сдерживать себя, очень быстро усваивала: пока она носит белое платье послушницы, ей даже касаться саидар не позволено без сестры или Принятой. Что резко ограничивало возможность для подслушивания. Однако от второго очень попахивало запретным Принуждением. О-о, это же ведь так просто: заставить отца подарить новое платье или безделушку, которые он не хочет покупать, или заставить матушку одобрить юношу, которого обычно она гнала со двора прочь, и все такое, но Башня решительно искореняла подобное поведение. Большинство девушек и женщин, кого за многие годы порасспросила Верин, не могли заставить себя создать требуемое для этого плетение, куда меньше были способны воспользоваться им, а сколько из них даже припомнить ничего не могли! Из обрывков и кусочков восстановленных в памяти плетений, созданных дикарками, Верин воссоздала то, что было запрещено со дня основания Башни. Вначале ею двигало исключительно любопытство. Любопытство, с издевкой подумала она, трудясь над плетением для Белдейн, куда только не заставляло меня лезть. Мало не покажется. Мысль о возможном применении обретенного знания пришла позже.