Путь к Земле («Кон-Тики») - Страница 9

– Будем исправлять допущенные ошибки, – объяснил он. – Мои формулы очень простые, зато не очень точные. Смотри, штурман, и учись, как это делается.

Он вновь включил двигатель, истратив на этот раз килограммов, наверное, десять. К моему удивлению, теперь мы шли не прямо на станцию, а несколько в сторону.

Я не преминул указать ему на это обстоятельство.

– Когда же, штурман, ты наконец поймешь, что мы в космосе, а не на автодроме? – рассмеялся он. – Здесь не бывает прямых путей к цели. Ты не учитываешь центробежные силы – раз. – Он принялся загибать пальцы. – Кориолисовы силы – два. Приливные силы – три… Они подкрутят «Кон-Тики» прямо в ворота. Видал когда-нибудь «сухой лист»?

Он опять засмеялся, даже не надо мной, а просто от хорошего настроения, но мне стало стыдно. Все эти силы действительно есть, их изучают в школе, не говоря об институте. И то, что с ними не так часто встречаешься, не может служить для меня извиняющим обстоятельством…

Минуты текли медленно. Наша скорость относительно цели почти не менялась, но ее вектор выворачивался прямо на станцию.

– Причаливание – самая приятная операция, – сказал Коршунов. – Ответственность как при посадке, но есть время для размышлений. А при орбитальных переходах, наоборот, слишком долго ждать результата. Виток, два витка, иногда больше. Причем каждый виток – это полтора часа, два… Вот и крутишься. Изматывает…

Станция быстро росла. Я уже упоминал, что «ЮГ» – это цилиндрическая башня высотой шестьсот метров, диаметром около шестидесяти. Она стоит в пространстве вертикально – за счет стабилизирующего действия приливных сил. Сейчас перед нами, словно исполинская стена, вырастала ее боковая поверхность, почти сплошь одетая солнечными батареями и антеннами.

– Где же у них причальные площадки? – задумчиво произнес Коршунов. – Я полагаю, на торцах… Или все-таки на борту? Не хотелось бы вляпаться во что-нибудь этакое…

– А что может случиться? – поинтересовался я.

– Я впервые на этой луне, откуда мне знать? – пожал он плечами. – У нас на периферии, например, стреляют без предупреждения.

– На случай пиратского нападения? – понимающе подмигнул я.

– На случай метеоритов, – спокойно пояснил он. – Охрана строгая, роботы. «Стой, стрелять буду!» – не говорят. Их можно понять…

Станция выглядела уже неприступной крепостной стеной поперек неба. Мы приближались к «Гагарину» с умеренной скоростью – метра два с половиной, до стены оставались считанные десятки метров… И вдруг что-то там шевельнулось.

– Вот это да! – не сдержал восхищения Коршунов. – Вот что значит столица Солнечной системы! Соображаешь, что происходит?

Я, конечно, ничего не понимал. Какая-то гигантская суставчатая конструкция разворачивалась нам навстречу, что-то вроде громадного складного манипулятора с раскрывающимся четырехпалым захватом. В этих металлических пальцах запросто уместился бы грузовой лайнер, не то что миниатюрный «Кон-Тики»!

– До чего дошли наука и техника! – продолжал восторгаться Коршунов. – Я встречал такие приспособления только в романах. Это, очевидно, причальный манипулятор. Пилоту не надо теперь тормозить, заботиться о разных там скоростях и углах. Эта штука сама нас подхватит и перенесет куда следует. Смотри, штурман!

Я и так глядел во все глаза. Колоссальные захваты приближались… вот они загородили все небо… сомкнулись на корпусе «Кон-Тики»…

– Приехали! – весело, сияя гагаринской улыбкой, воскликнул Коршунов. И вдруг…

На нас обрушился страшный удар! Наши кресла жалобно застонали! Звезды завертелись огненными кругами! Когда я пришел в себя, кругом было небо, Коршунов нависал над пультом, и мы опять шли к станции – до нее было метров сто. Лицо Коршунова искажала неприятная гримаса. Механическая рука схватила нас и бросила прочь, как бросают забравшуюся за шиворот букашку!

– Ну, станция, погоди! – прохрипел Коршунов, хищно нацеливаясь пальцем в клавиатуру. И мы снова ринулись на штурм заколдованной башни… Короче говоря, когда получасом позже Коршунов зашел с нижнего торца и пришвартовался к магнитному причалу – тот плавно принял нас почти в центре площадки, – топлива в баках «Кон-Тики» оставались жалкие граммы.

Настроение у командира испортилось. По-моему, он сильно переживал. Но я не стал брать реванш за прошлое. За мелкими неприятностями нельзя забывать о главном: мы все-таки сделали это! Первый этап путешествия завершен!

Но когда мы, пристегнув к подошвам магнитные присоски, выбрались наружу, нас ожидало новое испытание. Прямо над нашими головами, подобно куполу цирка, нависал испещренный кратерами лунный диск. Вокруг простиралось обширное металлическое поле – нижний торец станции «ЮГ». Мы стояли на нем как бы вверх ногами, но не ощущали неудобства: слово «вниз» означало для нас направление к станции, куда тянула нас магнитная подстилка причала.

Мы стояли рядом с «Кон-Тики», привязанные к нему длинным страховочным тросом. Коршунов озирался по сторонам. Я не сразу понял, что его беспокоит.

– Где же этот проклятый тамбур? – произнес наконец он.

Только тут до меня дошло. Площадка, на которой мы стояли, действительно была абсолютно гладкой – этой гладкости не нарушала ни одна надстройка. Как же попасть внутрь?

Мы обошли вокруг «Кон-Тики». Без посадочных опор суденышко выглядело непривычно. Коршунов шагал как на прогулке, мне же каждый шаг давался с трудом: нога, оторванная от магнитного настила, становилась куда угодно, кроме точки, в которую я намеревался ее поставить. Никаких, впрочем, результатов наш поход не принес: единственное, что удалось обнаружить, это несколько заправочных штуцеров. Контроль заправки, по всей видимости, располагался внутри – снаружи не было ничего, кроме гофрированных металлических шлангов.

– Выходит, это техническая площадка, – задумчиво проговорил Коршунов. – Причалил, тебя заправили – и лети дальше. Но нас такой вариант не устраивает…

Мы стояли на краю площадки, под нами зияла звездная пропасть. Звезды уносились под станцию, исчезая из виду, – мы стояли как бы «на носу», по ходу движения. У меня возникла четкая иллюзия: мы в океане, на борту привязного буя, сейчас ночь, внизу черная вода и течение несет навстречу мерцающие планктоном волны. На мгновение мне показалось даже, что я ощутил свежий порыв океанского ветра…