Путь к Граалю - Страница 52

Работа над клинком могла длиться годами. Процесс изготовления был долгим и кропотливым и походил больше на магическое действо. К работе над мечом оружейник готовился, в том числе и духовно. Соблюдал пост, воздерживался от неблаговидных поступков, от дурных мыслей. Создатель меча должен быть без пороков, в противном случае и созданное им оружие будет с дефектом. Эта вера существовала не только в Японии — во многих странах священные предметы создавали люди духовно чистые.

Если в своей работе мастер находил изъян, то меч, хотя на него было потрачено много времени и труда, безжалостно уничтожался. Честь оружейника не позволяла оставить после себя некачественно сделанный меч.

После революции Мэйдзи в 1868 году самурайское сословие было упразднено. Холодное оружие окончательно было вытеснено огнестрельным. Производство мечей пришло в упадок. Мечи стали сувенирами, которые охотно покупали иностранцы. Разумеется, по качеству такие мечи не шли ни в какое сравнение с выполненными мастерами прошлых эпох.

После Второй мировой воины возродился интерес к культуре Востока. Большим спросом начали пользоваться и самурайские мечи. Сегодня практически в любом сувенирном магазине вы увидите целые наборы макетов японского холодного оружия. Сегодня клинок, изготовленный в средние века, стоит более миллиона долларов. Такие мечи являются национальным достоянием Японии и не вывозятся из страны.

Самурайский меч соединяет в себе духовный и материальный миры, физическое и духовное начало. Он стал воплощением лучших духовных качеств воина, символом Духа, Пути, Самопознания. Пронесенные сквозь века, эти качества не утратили свое значение в наши дни, как не утратил свою притягательность и меч, эти понятия воплощающий.

Слова Рабле справедливы и по отношению к «Дон Кихоту»: забавные приключения его героя — лишь форма, в которой переданы важные эзотерические истины. «Откроем» читателю некоторые из них с надеждой пробудить в нем желание самостоятельно исследовать эту поучительнейшую историю.

Менее всех оказались готовы понять действия Дон Кихота самые близкие ему люди — родственники и друзья. Желание стать странствующим рыцарем они приняли за сумасшествие и преисполнились решимости «излечить» Алонсо Кихано любой ценой, даже разрушая то, что было ему дорого. И потому Дон Кихот, внявший зову Судьбы и стремящийся к исполнению своей мечты, вынужден сражаться с теми, кто, хотя и уверяют, что пекутся о его благе, на самом деле препятствуют его внутреннему развитию.

Пусть для примера читатель вспомнит «тщательнейший и забавный осмотр» книгохранилища дона Алонсо, который провели священник и цирюльник. Причиной его сумасшествия они считали книги, а потому собрались их уничтожить. Заметим, что священник читал многие из них, однако не «сошел с ума», как дон Алонсо: он видел в этих романах простые истории, написанные для развлечения читателя, тогда как Дон Кихот, страница за страницей, упивался их таинственным смыслом, постигал их аллегорические учения.

Санчо Панса — не менее важный персонаж романа, чем Дон Кихот. Эти герои дополняют друг друга: первый связан с земным и смертным в человеке, второй — с добродетелями, с божественным и бессмертным. Слова Сократа из «Федона» хорошо объясняют отношения между ними: «божественное создано для власти и руководительства, а смертное — для подчинения и рабства».

Санчо ассоциируется с человеческими инстинктами, страстями, грехами и недостатками. Само его имя напоминает о толстом брюхе, обычном атрибуте обжор. Он жалуется по любому поводу и всего боится. Любит комфорт и постоянно хочет есть. Ему не нравится работать, зато он с большим усердием предается отдыху и сну. Он мечтает о власти и богатстве и боится болезней и смерти. Потому-то Санчо и ему подобные различают только мельницы и стены там, где рыцари духа видят великанов гордыни.

Дон Кихот является персонификацией высшего начала в человеке, которое ясно знает, чего хочет и что должно делать. Но его безграничная воля настолько чужда окружающим, что они принимают его за сумасшедшего. Он не мечтает ни о власти, ни о богатстве — а хочет обрести доблесть и воспитать в себе добродетель, хотя ему хорошо известно, сколько страданий ждет того, кто решится отведать этот экзотический плод.

^{Дон Кихот и Санчо Панса}

Как не одинакова цель этих героев, так различны и средства ее достижения: у Дон Кихота есть меч, у Санчо только камень и палка; рыцарь повинуется велениям воли, оруженосец — импульсам страсти. Но благодаря примеру своего господина Санчо преодолевает свойственную ему вульгарность и начинает понимать то, что объясняет ему Дон Кихот.

Посмотрим, как меняется имя героя Сервантеса на протяжении романа. Алонсо Кихано, с которым мы знакомимся на первых страницах книги, был человеком обычным — с одной только (но немалой!) особенностью: он был Добрым. (Его фамилия, кстати, сходна с греческим kixano, что означает «достигать, добиваться, находить».) Позже он стал называться доном, так обычно обращались к тем, кто имел степень бакалавра. И действительно, Дон Кихот Ламанчский был весьма начитан и знал немало. Попытавшись применить в жизни то, что усвоил из книг, он удостоился столь для него желанного титула рыцаря, хотя пока еще Рыцаря Печального Образа, еще не совершенного. Наконец, наибольшей высоты он достиг в несостоявшейся битве со львом (встреча с этим обитателем порога предшествовала таинственному приключению в пещере Монтесиноса) и стал Рыцарем Львов.

В отличие от Дон Кихота Санчо, даже когда иллюзии жизни подняли его до поста губернатора Баратарии, остался Санчо.

И чтобы укрепить подозрения читателя относительно важности имен, напомним, что наш герой несколько дней выбирал имя для своего коня и неделю — для самого себя, и, как пишет Сервантес, оно было «приятное для слуха, изысканное и глубокомысленное, как и все ранее придуманные им имена».

Символизм этого эпизода наиболее очевиден — пещера Монтесиноса (читайте Монте делъ Сино — «гора Судьбы») имеет глубокую связь с внутренним путем героя, ведь она находится «в сердце Ла-Манчи». Вход в пещеру, хотя и был «широким и просторным», скрывался за стеной из «частого и непроходимого терновника, бурьяна, дикой смоквы и кустов ежевики», и Дон Кихот, чтобы попасть внутрь, принялся крушить эти заросли своим мечом. Это уже символика: вход в пещеру всегда открыт для того, кто готов собственноручно, призвав в помощники волю (меч), расчистить его от низости, легкомыслия, поверхностности и других «сорняков» своей личности.

Любопытные слова произносит и студент, провожающий Дон Кихота и Санчо до пещеры: «Будьте начеку и впивайтесь глазами во все, что там, в глубине, вам попадется, — может статься, кое-что я помещу в свою книгу о Превращениях». Как известно, инициатические испытания в пещере должны были изменить или, лучше сказать, преобразить кандидата в Мистерии. Так что слово «превращения» появляется здесь не случайно.

В пещере идальго видит рыцаря Монтесиноса, умершего рыцаря Дурандарта и многих других, превращенных волшебником Мерлином в реки и лагуны. Они убеждены, что именно Дон Кихот сможет расколдовать их, ведь он возродил из забвения Орден странствующих рыцарей. Там же, в пещере, появляется и Дульсинея, которая через одну из своих спутниц приветствует Дон Кихота и просит ссудить ей шесть реалов. Комическая вроде бы ситуация…