Путь империи - Страница 9

Однако при более близком знакомстве Яут обнаружил, что при всей импульсивности его подопечному свойственны вдумчивость и склонность к размышлениям, что нечасто встречается у молодых… да и вообще у джао. Эти качества предвещали хорошее будущее, хотя сейчас Эйлле случалось уходить в свои мысли и замыкаться в себе. Но Яут был его фрагтой, а значит, должен был позаботиться о том, чтобы как можно полнее реализовать потенциал своего подопечного.

Что касается физических данных, то молодой офицер унаследовал от своего кочена все лучшее: от черной полосы через глаза — отличительного признака Плутрака, — которая делала взгляд повелительным, до крепкого телосложения и высокого роста. Брачная группа, которая произвела его на свет, славилась достойным и сильным потомством, и Эйлле не был исключением. Он буквально излучал энергию, а его неуемную любознательность Яут находил весьма многообещающей.

Впрочем, сейчас, когда их везли обратно на квартиру в местном наземном транспорте, Эйлле снова был погружен в раздумья. Он устремил взгляд в окно, за которым проплывала база, похожая на лоскутное одеяло: человеческие постройки и строения джао были перемешаны самым причудливым образом. А может быть, он наблюдал за солдатами-джинау, которые, как обычно, шагали ровными рядами, одновременно переставляя ноги. Колонна скорее напоминала какой-то движущийся механизм, чем группу живых существ.

Внезапно Эйлле наклонился вперед.

— Остановитесь, — приказал он водителю-туземцу. — Я бы хотел проделать остаток пути пешком.

Эйлле неплохо говорил на человеческом языке, который интенсивно изучал во время подготовки к заданию. Кажется, этот язык назывался «английским», вспомнил Яут — если ему не изменяла память, основной на этом континенте. Одной из многочисленных человеческих странностей было упорное стремление сохранять языковое разнообразие. Джао, будучи существами благоразумными, обходились всего одним языком.

— Сэр? — водитель обернулся через плечо и сбросил скорость. — Мы в штате Миссиссипи, сэр. Сегодня тридцать пять градусов в тени, а о влажности я вообще молчу. С нашим солнцем шутки плохи.

— Вы…

Эйлле запнулся, безуспешно подбирая подходящее выражение, но его словарный запас был пока слишком ограничен.

— Вы недооцениваете устойчивость джао к неблагоприятным условиям среды, — добавил он на родном языке. Его уши стояли торчком, выражая твердую решимость.

— Остановите, — закончил он уже по-английски.

— Слушаюсь, сэр, — ответил джинау, притормаживая. Едва машина остановилась, он вышел и спросил, уже на языке дало. — Прикажете подождать здесь или, быть может, дальше по дороге, на тот случай, если я вам понадоблюсь?

— В этом не будет необходимости, — отозвался Эйлле, возясь с дверной ручкой. Устройство оказалось незнакомым и поддалось не сразу.

Яут заметил, что водитель выглядит удивленным. Неужели он собирается открыть дверь перед Эйлле? Зачем? Он же видит, что Субкомендант не покалечен и не ранен. Еще одна загадка… впрочем, люди вообще загадочны, фрагта выбрался из машины следом за Эйлле. Солнце било прямо в глаза, заставляя щуриться. Жара — это не самое скверное, думал Яут. Гораздо хуже этот ослепительный свет. Большинство Домов канена располагались в системах с менее активными звездами.

— Слушаюсь, сэр! — произнес джинау, снова по-английски и резким движением вскинул руку, словно хотел стукнуть себя ребром ладони по лбу. Несомненно, это действие имело глубокий смысл. Исполнив этот ритуал, человек вернулся на водительское сидение и потянулся к рычагам управления.

Эйлле поднял голову.

— Подождите, — произнес он, удерживая рукой дверцу машины. — Вы можете объяснить, что такое «домашние животные»?

— У людей есть такой обычай… — водитель скосил свои ярко-голубые глаза, словно от стыда, а его голая кожа стала розоватой. Яут предположил, что это нечто вроде мимикрии. — Держать животных, с которыми поддерживаются близкие эмоциональные взаимоотношения. Среди гражданских это частое явление. Но нам по регламенту не положено тратить средства, которые выделяются на армию.

— Понятно, — Эйлле опустил руку. — Вы свободны.

— Благодарю, сэр. Приятного вам вечера!

Миг — и машина развернулась и с шумом помчалась по территории базы.

— Позволь мне более тщательно разобраться в этом вопросе, — проговорил Яут. — Посмотрим, что удастся выяснить.

Эйлле сверкнул глазами. Глаза у него были черные, словно обсидиан, и в их глубине не было и намека на опасную зелень.

— Это касается людей, и я хочу сам во всем разобраться, — он зашагал было вперед, но вдруг остановился и обернулся. — Как думаешь, они в самом деле настолько дурны, как полагает Каул кринну ава Дэно? Я немного изучил их, и у меня сложилось иное впечатление.

Яут поднял ладонь козырьком, чтобы защитить глаза от солнца.

— Мой опыт показывает, что анализ отчетов — это одно дело, а полевые эксперименты — совсем другое, — проворчал он и, после неуверенной паузы, добавил: — Я слышал, что люди похожи на капризных детенышей, которые недавно появились на свет. Только никогда не взрослеют.

Эйлле зашагал дальше. Старому фрагте ничего не оставалось, кроме как следовать за своим подопечным. Они шли по улице, между унылыми домами-коробками, выкрашенными в один и тот же бледно-зеленый цвет. Мостовая под ногами излучала приятное тепло, воздух наполняли запахи моря. Эйлле наугад свернул сначала в один проулок, затем в другой, касался пальцами стен, ощупывая материал, из которых были сделаны здания, осматривал двери, окна, отделку и даже то, что казалось просто камнями, отрытыми неподалеку.

— Они собирают здания по частям, а не отливают, — объявил он наконец. — Видишь эти стыки и соединения? Ужасно непрактично. Уже заметно, что материал начинает разрушаться.

— Вдобавок, они занимают много места, — пробормотал Яут.

— Несомненно. Но, с другой стороны, в густонаселенном мире нужна именно такая архитектура. Люди громоздят эти коробки одну на другую — если верить отчетам, до ста комнат, установленных друг на друга. Ни одна из наших архитектурных конструкций не использует вертикальное пространство столь даективно, — Эйлле на миг задумался. — Это урок, Яут. Воз-ясно нам не следует спешить с выводами. Не все поступки туземцев продиктованы лишь прихотями и капризами.

Яут решил, что ответ не требуется, поэтому просто подождал пока его подопечный снова продолжит движение, и зашагал следом. Время текло медленно, словно вода в извилистом ручье. В данный момент оба были свободны от служебных обязанностей, и можно было никуда не торопиться.

Они в очередной раз свернули за угол, когда порыв ветра донес возбужденные голоса людей. Уши Эйлле дрогнули, голова повернулась в ту сторону, откуда раздавался звук.

— Ну, давай, счастливая восьмерка! — воскликнул один из туземцев. — Иди к папочке!

Эйлле повернул вниз по улице и протиснулся между двумя уродливыми зданиями. Яут последовал за ним, бормоча что-то неразборчивое.

Трое людей мужского пола, все разного роста, одетые в темно-синюю форму джинау, сидели полукругом на маленькой площадке, ограниченной тремя небольшими строениями, подобрав под себя ноги, и пристально разглядывали пару крошечных белых кубиков, лежащих на мостовой. Возможно это какое-то обучающее устройство, подумал Яут, подходя ближе.

— Это вы — «папочка»? — обратился Эйлле к ближайшему мужчине — по-английски, так как не хотел упускать случая потренироваться.

Человек поднял голову, отшатнулся и приземлился на копчик. Его челюсть отвисла, темно-карие глаза расширились.

— Какого…

Но вовремя остановился. Секунду спустя он вскочил, вытянулся так, словно хотел стать выше, и его правая ладонь застыла в дюйме от лба. Эйлле разглядывал его с нескрываемым любопытством.

— Если «папочка» не вы, то кто из вас? И зачем вам восьмерка? Почему она счастливая?

— Среди нас нет… «папочки», сэр, — его сосед встал и в точности повторил ту странную последовательность движений. — Это просто такое выражение, сэр.