Путь Бойца - Страница 2

Горо, как всегда, отстал. Я уже стою в стойке, а он только завершает поклон. Можно этим воспользоваться, крикнуть, кинуться на него, пока он не успел собраться, но это не мой стиль. Он скользнул в такую же стойку, что и я, и немедленно двинулся ко мне. Я невольно залюбовался его отточенными, выверенными движениями, значительно более пластичными и грациозными, чем мои.

Два подшага, подождал, еще подшаг и прыжок. Даже здесь не может удержаться от своих штучек… Горо сжимал свободную руку в кулак во время прыжка и разжимал при приземлении. Так всегда делаю я – дразнится! Еще прыжок и на губах Горо появилась такая знакомая мне ухмылка. До меня осталось не более четырех шагов. Руки Горо слегка распахнулись, открывая грудь, он чуть присел, собираясь покрыть разделяющее нас расстояние прыжком, но я успел первым…

Мозг отдал телу команду прежде, чем я успел оценить обстановку. Я взвился вверх и вперед, разворачиваясь в воздухе. Тяжелый удар ногой пришелся точно в открытую грудь Горо. Он пошатнулся, но не упал и я похолодел, когда увидел, что его улыбка стала только шире и понял, что он открылся специально. Я приземлялся на татами и видел метнувшуюсь ко мне левую руку Горо, сжатую в кулак. И ничего не мог сделать! Удар был направлен в пах и, если он достигнет цели, схватку можно считать законченной.

Я пришел на левую ногу, изменив в воздухе распределение веса тела. Стоял я в очень неудобной позиции, меня можно было бы легко свалить с ног, но от непосредственной угрозы успел уйти и тяжелый удар пришелся на бицепс правой ноги. Практически нечувствительно! Я отступил назад, Горо успел еще раз ударить меня ногой в колено, но это уже было так, скорее дань рефлексам. Он прыгнул ко мне еще раз, махнул рукой, прямой удар в солнечное сплетение, я легко заблокировал и нанес серию ударов ногами. Последний пришелся в живот – мне показалось, что я угодил по скале, – и Горо отлетел назад.

Его глаза слегка затуманились и я понял, что пора переходить в атаку. Один из моих коронных приемов – это серия ударов двумя ногами в прыжке вперед. Я отталкиваюсь опорной правой ногой, лечу вперед и наношу удар левой ногой в лицо. Сам по себе он несильный, его без труда можно заблокировать, но он маскирует следующий, гораздо более опасный удар. Пока внимание соперника приковано к летящей к нему в лицо пятке, поджатая во время прыжка правая нога разгибается и со страшной силой отшвыривает его назад. Тело по инерции скручивается и, чтобы сохранить равновесие, левая нога сама опускается вниз. А там уже татами, через секунду я снова в стойке и готов наносить еще один прием, благо соперник шатается и пытается ровно встать после предыдущего. К сожалению, эта серия, хоть и эффективная, но отнимает очень много сил, поэтому в нее входит максимум трех-четыре удара.

Впрочем, для Горо этого вполне достаточно. Прыжок, удар, удар, встать, прыжок, удар, удар, встать, прыжок, удар, удар, встать. Горо, прижатый к дальнему углу татами, тяжело шатался, еле стоя на ногах. Я подошел ближе и ударил ногой с разворота. Горо дернулся поставить блок, но я знал, что он так и сделает, поэтому удар только казался направленным в лицо. На самом деле я просто подцепил его за колено. Горо потерял равновесие и стал размахивать руками, открыв пресс и моя нога тут же глубоко вонзилась в солнечное сплетение. Горо всхлипнул, схватился руками за грудь и повалился на татами лицом вниз. Нога, за которую я его зацепил, неловко подвернулась под тело и он взвыл от боли, не отрывая лица от татами.

Я поднял глаза и встретился взглядом с крепким мужчиной европейского типа. Он был в кимоно и в черных очках. Рядом с ним, вполоборота ко мне, стоял неизвестный мне человек в зеленой куртке и серых слаксах. Он тоже был в очках. На их лицах застыло скучающее выражение, смешанное с неприязнью. На моем лице не отразилось ничего. Я поклонился в направлении поверженного соперника, спиной отступил с татами, повернулся и пошел в свою комнату.

Но мне даже не дали толком передохнуть. Я успел только сесть в позу лотоса и закрыть глаза, как услышал шквал аплодисментов и понял, что в зале появился Джимми Доран. Его всегда приветствовали криками восторга. Еще через минуту дверь моей комнаты отворилась и человек в зеленой куртке молча поманил меня пальцем. Я поднялся и пошел за ним. Мы прошли по коридору и я вновь оказался на татами. Напротив стоял Ейджи Кимура, одетый в темно-синий фехтовальный костюм. На лице у него была маска. Длинный меч отсвечивал золотом в свете ярких прожекторов зала.

Я чувствовал себя очень странно. Я совершенно не опасался этого юнца, но мне настолько не хотелось драться, что я был готов отказаться от схватки. Из меня словно вынули всякое желание сопротивляться.

Но едва ли все это бы понял Ейджи и поэтому мне пришлось поклониться и выпрямиться в своей излюбленной стойке. Я не мог позволить распространение слухов о том, что я испугался шестнадцатилетнего юнца. Но схватки мне не хотелось совершенно. И это была не схватка. Это было избиение. Бедный мальчик не успел нанести ни одного удара. За время схватки он четыре раза вылетел с татами и, когда он еле стоял от измождения на ногах, я нанес ему удар ногой в прыжке с разворота. Ейджи упал на колени, как подрубленный, так, словно ему на плечи рухнуло небо со всеми звездами, лунами и планетами.

Меч вылетел у него из руки, отлетел на шаг и я знал, что теперь у меня есть непримиримый враг. Детская психика не позволит простить перенесенный позор. Просто проиграть – не зазорно, но потерять меч… Что же я мог поделать, Ейджи? Извини, малыш… Я не хотел. Я сошел с татами, кто-то накинул мне на плечи теплый халат. Только сейчас я понял, что гул в ушах, который я принимал за рев крови, на самом деле восторженные крики публики. Я обвел глазами зал. Мне хотелось крикнуть им: «Да что же с вами всеми происходит? Как вы можете радоваться тому, что я, здоровенный каратист, только что на ваших глазах избил ногами мальчишку. Почему вы не хватаете меня, не связываете, как больного, и не сажаете в сумасшедший дом?!»

Меня настойчиво дергали за руку, я сфокусировал взгляд на миловидном восточном личике.

– Скажите, мистер Прет, вы будете сегодня сражаться с Джимми Дораном или отложите бой на завтра?

– Что вы ели на завтрак? – вмешался длинный и худой, как жердь, парень в клетчатом пиджаке.

– Правда ли, что вы спите со своей собакой?

– Что вы можете сказать о последней схватке?

– Пожалуйста, не шевелитесь, мне нужно вас сфотографировать.

Вспышка ударила в глаза молнией, медленно гасли светлые круги.

– Вы давно участвуете в чемпионате?

– Какой зубной щеткой вы пользуетесь?

Темная двухстворчатая дверь, покачиваясь, приближалась. За ней тишина, отдохновение.

– Говорят, на соревнования собирается приехать Арни Густафсон. Вы не боитесь?

– Вы часто мастурбируете?

Дверь закрылась и шквальный гам вопросов прервался, словно отсекло голову гильотиной. Я, сгорбившись и по-стариковски загребая ногами, прошаркал в свою комнату. Там меня ждал сюрприз. В моем единственном кресле развалился полуголый здоровяк. Его знаменитая широкополая соломенная шляпа лежала на соседнем стуле. В дальнем углу комнаты скромно стояли двое невысоких людей в темных костюмах. Еще один, в гавайской рубашке навыпуск, в темных очках, сидел на моем письменном столе, перебирая в руках какие-то бумаги. Увидев, как я вхожу в комнату, он встрепенулся и бросился ко мне навстречу.

– Дорогой Прет, – залопотал он, пытаясь схватить меня за руки и проводить в комнату, словно я был слишком глуп, чтобы справиться с этим без его помощи. – Как я рад, что вы нашли время заглянуть. Я – адвокат мистера Дорана. Меня зовут Ричард Фенстер, но вы меня можете называть просто «мистер Ричард Фенстер». У нас есть очень интересная тема для беседы.

Я, не обращая на него внимания, подошел к Джимми и посмотрел на него сверху вниз.

– Ты сидишь в моем кресле, – мой тон не предвещал ничего хорошего.

– Ты заметил? – удивился Джимми. – Наблюдательный.