Пустынный океан (СИ) - Страница 3

Я взвизгнула от восторга, и моя мама рассмеялась.

— Конечно! Валефор сможет сделать тебя счастливой!

Думаю, что в тот момент я перестала дышать. Послышалось? Да, наверное, этот зазнайка настолько разозлил меня, что я непроизвольно подумала о нем. Ну, конечно!

— Вы же сказали о Табрисе, верно? Я от счастья не расслышала, представляете!

— Нет-нет, я сказала о Валефоре, что он сдел…

— Но я хотела замуж за Табриса! — я вскочила с места, хватаясь за ткань на груди. В горле сильно пересохло, а дыхание стало очень шумным. Да быть этого не может! Чтобы я, да за этого идиота! Да никогда!

— Эолин, — мама внезапно стала очень серьезной. От её улыбки не осталось ни следа, глаза безумно сверкнули. — Мои дети меня слушаются.

Я обреченно свалилась в кресло.

— Церемония обручения будет закрытой, она запланирована на завтра. Поэтому вместо обеда ты поедешь подбирать платье, я все объявлю сама.

— Но Табрис…

— Мне нет до него дела.

Глаза начали болеть, и через секунду вся картинка перед глазами поплыла из-за выступающих слез.

— Валефор не любит меня, — я всхлипнула, — а я его!

— Поверь мне, лучшей партии для тебя не найти. Ты же сама говорила, что все сделаешь для своей семьи, разве нет?

Мне вновь приснилась собственная свадьба. Торжество, о котором я желала вспоминать с приятной истомой, обратилось в крах собственных надежд и построенных иллюзий, коими я с детства окружала себя. Человеческая душа слишком быстро привыкает ко всему хорошему, оказываясь в условиях, где телу необходимо заботиться лишь о собственной внешности. Нет черного колье, платье неправильно подшили, задержали обед на пять минут — не те проблемы, что появившись в моей жизни, научили меня чему-то важному. И вот, впервые столкнувшись с отказом, я поняла, насколько сильно меня, обычную девочку из трущоб, избаловала эта роскошная жизнь. И все же…Мне было очень и очень больно.

Первая свадьба, первый муж — все это должно было стать для меня чем-то незабываемым, чем-то важным, что оставило бы теплый след в душе. Но вместо этого мне в душу плюнули и потоптались грязными сапогами на всех детских мечтах. Свадьба была очень пышной, моя мама светилась радостью, принимая многочисленные поздравления и подарки. Великолепное платье, сложная прическа, украшенная цепочками из изумрудов и опалов, тяжелые украшения, что сверкали на телах приглашенных гостей, длинные столы, уставленные невероятно дорогими деликатесами. Серебряная посуда, старинные гобелены, веселая музыка нанятого оркестра — думаю, это именно та свадьба, о которой я всю жизнь мечтала. Это была моя свадьба, на которой я впервые в жизни желала отрастить хвост и уплыть далеко-далеко. От всех этих гостей, от вездесущих песков, от Валефора, что весь вечер вел себя почтительно, не выказывая эмоций, от…Табриса.

Мой милый, милый Табрис…Мой сон всегда заканчивался на нем. На том, как я, разглядев его чудесное лицо в огромной толпе, побежала к нему, игнорируя взгляд новоиспеченного мужа. На том, как он, увидев меня, внезапно повернулся и пошел прочь по одному из коридоров. На том, как я бежала в длинном тяжелом платье позади, протягивая пальцы и хватая его за одежды, желая дотронуться до его мягких волос, желая прикоснуться к его теплой руке, что вдруг оказалась холодной. Звук, когда по моей кисти ударили, отбросив её в сторону, я запомнила на всю жизнь. Взгляд глаз, что вдруг стали кровавыми, а не рубиновыми, навсегда остался где-то в сознании. Мой Табрис…Мой милый и любимый Табрис…Впервые я видела на твоем лице раздражение и скуку. Табрис…Я ведь попыталась тебя обнять, говорила слова о любви, утирала слезы, прося прощения неизвестно за что, но ты…

Мой сон всегда заканчивался на нем. На его словах. Жестоких словах, разбивших мне сердце. За что? Я любила тебя так сильно, что готова была отдать жизнь ради твоего счастья. Я помнила все дни, когда ты приезжал в гости, все письма, которые всегда пахли розмарином. И как же неистово я теперь хочу все это забыть, но…Она гложет. Раздирает на части. Она — беспощадная и всегда сильная — настоящая первая любовь. А ты…А ты никогда меня не любил так, как любила тебя я. Почему? Вина во мне?

«И что теперь?»— сказал ты тогда. Сказал злобно, жестоко, с такой ужасной насмешкой, что я, проглотив слезы, не смогла ничего тебе сказать. Кажется, я вновь начала говорить о любви, о том, как сильны мои чувства, и ты снова задал мне тот же вопрос. Почему тогда я не могла остановить слезы? Потому ли это, что уже тогда все поняла, пускай и не признавала? Я ведь бежала за тобой до самого выхода, где ты, обернувшись, криво мне улыбнулся. Быть может, это был не ты? Твое красивое лицо никогда не искажалось этим выражением, но…Но ты не оттолкнул, ты разорвал все мои чувства, которыми я жила. Ты, обернувшись, попал в самое уязвленное место. Ты ушел.

«Как будто у меня нет запасного варианта. Спустись уже с небес, Эолин».

На всю жизнь я запомнила эти слова. Мой сон всегда заканчивался на них, и я просыпалась на мокрой от слез подушке, пахнущей, как назло, розмарином. Как скоро затянется этот рубец, оставленный на сердце острым кинжалом, на лезвии которого был яд?

Я открыла глаза. Медленно повернулась, посмотрев на вторую половину помятой постели — там никого не было. Валефор всегда уходил очень рано. Я не любила его. После того, что произошло, было бы замечательно вообще более не испытывать подобного. Нет любви, не будет и предательства. И все же, спустя три дня нашей совместной жизни, я поняла, что была ему несколько признательна. За то, что в нашу первую брачную ночь, так ничего и не случилось. Он все знал. Знал о моих разбитых чувствах, стоило ему лишь взглянуть на мое заплаканное лицо, и ничего не говорил. Уходил рано утром, оставляя на прикроватном столике записку о том, какие у него сегодня дела, и пропадал на весь день. Знаешь, сегодня перед сном я обязательно скажу тебе спасибо. Не думаю, что ты будешь счастлив со мной, но назло всем я сделаю так, чтобы и ты был свободен в своих решениях, ведь и у тебя были причины жениться на мне столь внезапно, о которых я пока не знаю. Довольно жалеть себя. Мое лицо опухло от постоянных слез, что текли из глаз три дня. Не пристало так выглядеть дочери Изумрудной Императрицы, что теперь живет в своем собственном небольшом замке с мужем. Теперь, как независимая особа благородного происхождения, я автоматически вступала в Совет, и вскоре на мои плечи лягут обязательства. Я стану такой могущественной, продвинувшись в Совете на самый верх, что Табрис будет жалеть о сказанных им словах всю свою оставшуюся жизнь!

С этим настроем я наконец-то встала с кровати. Замок представлял из себя деревянное сооружение прямоугольной формы на сваях с массивной двускатной крышей. Первый этаж был сродни приемному залу. Он был окружен верандой и прекрасным садом. Второй этаж, на котором располагались кабинеты и выставочные залы, был украшен невероятной живописью. Третий же, где располагались спальни, — имел большие арочные проемы для окон, и утром там было очень красиво. Когда-то давно этот замок принадлежал одному из моих братьев, который, вступив в гарем одной знатной особы, покинул его. Теперь же он по праву принадлежал её Императорскому Высочеству Эолин, то есть мне.

Многие называли меня невероятно красивой. Думаю, это одна из причин того, почему Иараль в свое время приютила именно меня. Часть считала, что я слишком наивна, и, учитывая последствия моего разбитого сердца, они были совершенно правы. Некоторые полагали, что я глупа и меня легко обмануть, и, к сожалению, теперь я смотрела на эту критику с иной стороны. Все, Эолин, довольно. Теперь ты станешь самой красивой, богатой и сильной девушкой этой Империи. А для этого пора перестать думать о прошлом и начать действовать. Возьми пример с Валефора. Он считается сильнейшим в Опаловом Клане, девушки засматриваются на него, хотя он и не смотрит на них в ответ, и он, пускай и высокомерен, но со всей ответственностью взял на себя новые обязанности. И при всем при этом кроме пренебрежения или спокойствия иных эмоций на его лице я не видела. Значит, если спрятать свои чувства, то все получится? Значит, именно чувства мешают смотреть на все трезво и расчетливо?