Пустой мир. Кровь и честь (СИ) - Страница 12

Поставив бокал на столик рядом, Эдвард облокотился на перила, чувствуя холодный камень и слушая, как медленно двигаются его собственные мысли.

Если упасть отсюда, падать будешь очень долго. Настолько долго, что успеешь даже устать, а чувство страха пройдет само собой, оставив только ожидание неминуемой смерти, ведь с такой высоты не спасешься, не помогут ни парашюты, ни реактивные ранцы. К тому же, темнота на окраинах никогда не пустует, а охрана внешних линий рассказывает истории о самых причудливых существах, забредающих под наводку автоматических пушек. Здесь стоять, кстати, тоже было не совсем безопасно. Системы защиты, конечно, уничтожали практически любых тварей, видимых и невидимых, у каких лишь хватало смелости подбираться сюда, но бывало, какой-то процент все-таки проникал сквозь оборону, в каком-то полуобморочном безумии кидаясь на любые живые существа, вне зависимости от их размеров и защищенности.

Говорят, именно так погиб барон Старфорда, хотя злые языки добавляют, что здесь не обошлось без его старшего сына, уставшего от старика и буквально мечтавшего о том недалеком дне, когда отец, наконец, испустит дух и оставит ему все наследство.

При мысли о молодом бароне у Эдварда опять упало настроение. Несмотря на свое дворянское звание, этот человек был просто выдающейся скотиной, не желавшей мирится ни с чем, кроме собственных желаний. Старфорд, прежде богатый баронат, заметно обеднел из-за его постоянных кутежей и любовниц, которых сам барон осыпал подарками почем зря. И кажется, ему все было мало, поскольку тот постоянно приставал к любым девушкам, вне зависимости от их положения. На одном из балов у него даже хватило наглости пристать к его двоюродной сестре. Тогда он вызвал Старфорда на дуэль, но до настоящей схватки, правда, не дошло из-за вмешательства третейского судьи, в роли которого выступил король, по чьему решению наглец приносил публичные извинения, что, впрочем, все равно не повлияло на его дурной нрав.

И все же без него сейчас не обойтись. Старфорд занимает стратегически важное положение на острове, а тот факт, что при всем своем непробиваемом самолюбии у барона хватает ума содержать гарнизон на Фолькле, важном перевалочном пункте, где ежедневно останавливают торговые корабли, делает его пусть и невыносимым, но необходимым союзником.

Эдвард повернулся к темноте спиной и глубоко вздохнул. Как ему все это надоело. Постодворяне бароны, кажется, совсем обнаглели. Король Иинан Третий теперь уже бесповоротно слег, через несколько дней после того, как ему исполнилось двести восемьдесят лет. Почтенный возраст, особенно при его положении, когда всегда приходится оглядываться за спину и помнить о врагах, в любом случае появляющихся в тени престола. Иинан был хорошим королем, честным и справедливым, когда надо даже жестоким, но ровно до тех пор, где кончается необходимость, не рискуя и не заходя дальше. Всего лишь месяц болезни - и от него осталась только собственная тень, бледное отражение прежде великого человека.

Последний раз Эдвард видел его пару месяцев назад, на торжественном приеме во Дворце, резиденции королей вот уже двадцать пятое столетие. Слабый, исхудавший то ли от болезни, то ли от лекарств, едва державшийся на ногах и совсем сгорбившийся под весом королевский регалий, Иинан уже не выглядел достойным правителем. И даже Эдвард в тайне желал ему смерти, что сейчас станет лишь успокоением для этого истощенного и измученного человека.

Каково это, чувствовать себя лишь осколком, не сгоревшим до конца угольком собственной личности, на который твои же подданные смотрят скорее с жалостью, чем с почтением? Он не сможет до конца оправиться, к тому же уже никто и не ждет этого. Дворяне уже делят власть, выставив сразу трех новых претендентов на престол. Сейчас интриги больше походят на подковерную мышиную возню, поскольку никто не посмеет в открытую выступить против еще живого короля. Даже если у них и выйдет совершить переворот, то возведенный на престол претендент лично сотрет всех бунтарей в порошок, вне зависимости от того, помогали ли они ему выступить на престол или же пытались поддержать его соперника. Предавший однажды вполне способен предать и во второй раз. К тому же, феодалы – самая надежная опора престола, его стабильности и порядка на острове. Так что любой, кто пытается ее расшатать, удаляется, как прогнившая деталь, ради спокойствия остальных. Так было и раньше, но сейчас возня уже развернулась до такого, что ее не остановит даже подписанное королем собственноручно завещание, ныне сложившиеся партии проигравших претендентов вряд ли согласятся его признавать.

Промышленные баронаты северного полуострова, соединенные с остальной частью анклава лишь знаменитым Хальским мостом, чудом инженерного искусства, поддерживали ставленника барона Гористара, графа Розмийского. Сына короля, молодого и очень эмоционального юношу, но слишком доверчивого, чтобы править самостоятельно. Клан Гористаров наверняка попытается править через его голову, что не несет ничего, кроме масштабного воровства из казны да еще большей усобицы между баронатами. Вряд ли кто-то согласится с тем, что казну будут разворовывать без его участия. К тому же, сам клан, со своей древней и гордой историей, не был любимцем всего острова, слишком уж чванливой и заносчивой семейкой являлись, к тому же, они наверняка снова развяжут экспансию на Саальт, сейчас державшимся на грани гражданской войны. Эдвард, как и его отец, всегда выступал категорически против этого. Конечно, наступление несло огромные сиюминутные прибыли, но в итоге они лишь бы озлобили ближайшего соседа, которого в подчинении Рейнсвальду все равно не удержать, столь мощную оккупационную армию король не смог бы собрать на постоянной основе. А значит, в конце концов, все снова перерастет в позиционную борьбу с взаимными перехватами торговых караванов и отдельных боевых кораблей, как в прошлый раз. Тогда остров едва сам не свалился в гражданскую войну, и лишь усилиями его деда удалось заключить мир, до сих пор державшийся. Зато Гористар уже не в первый раз призывал «вернуться и добить врага», явно надеясь нажиться на военных заказах.

Вторым претендентом на трон был некий Вассарий Гельский, обосновавший свои претензии на престол женитьбой на племяннице нынешнего короля. Теперь он очень быстро забыл, что перед женитьбой дал клятву, что не будет иметь претензий к короне, что уже делало его крайне неудобоваримой личностью. Однако с ним тоже приходилось считаться, поскольку его поддержали бароны Остезейского договора, а от них зависели торговые связи с другими анклавами Цитадели, созданной более восьми тысяч лет назад. Соглашение связывало четырнадцать крупнейших анклавов в секторе договорами о торговле и взаимного нейтралитета и поддержки. Рейнсвальд и Саальт тоже входили в это соглашение, что все же не мешало им грызться между собой время от времени. Так же остезейцы контролировали связи с анклавами корсаров, от рейдов которых так же неслабо зависела экономика острова.

Важно, что эти торгаши никогда не были особенно верными своему слову, возможно, это уже выработанная черта характера, появившаяся у них с опытом своей деятельности. А может, как по меткой фразе его друга, «дрянь к дряни всегда липнет». Если баронам доказать, что Вассарий вряд ли достигнет престола, они от него очень быстро отвернуться, и тогда у него будет надежда только на своего двоюродного дядюшку, герцога Хлейта, сделавшего целое состояние на разведении скота и фермерском хозяйстве, к тому же имевшего несколько неплохих оружейных заводов. Он вполне может собрать неплохую коалицию в свою поддержку, если решится.

Лично Эдварду наиболее приятен был третий претендент, герцог Фларский, приходившийся ему почти что родственником, во всяком случае, в возможном будущем. Его поддерживали бароны, не стремившиеся к серьезным изменениям и довольные тем тихим порядком, который наконец-то восстановился на острове. Предложенная же им программа реформ не несла ничего столь радикального, чтобы этого можно было бы опасаться, но, конечно, как и любые нововведения, постоянно подвергалась критике. Герцог был наследником короля по материнской линии, королева Сандра уже имела детей, когда вышла замуж, многие говорили, что из-за этого будут проблемы, но тогда Иинан не желал ничего слушать, охваченный страстью к ее красоте. А вот теперь, кроме прямого наследника короля, остался один только барон Гельский, вряд ли не приложивший к этому руку, но он хотя бы не собирался начинать войну, как только получит престол.