Пушкин и 113 женщин поэта. Все любовные связи великого повесы - Страница 107

Жена поэта как-то при встрече с горечью сказала Александре Осиповне: «Вот какая ты счастливая, я тебе завидую. Когда ты приходишь к моему мужу, он весел и смеется, а при мне зевает».

Пушкин писал о ней в стихотворениях: «Полюбуйтесь же вы, дети…» (1830), «Из записок к А. О. Россет» (1831), «В тревоге пестрой и бесплодной…» (1832). Смирнова-Россет дружила также с П. А. Плетневым, В. А. Жуковским, Н. В. Гоголем, которого с ней познакомил Пушкин, М. Ю. Лермонтовым, Н. Д. Киселевым и др. Стихотворцы состязались в ее поэтическом прославлении: П. А. Вяземский посвятил ей стихотворение «Черные очи», П. А. Плетнев — «Другая предо мной дорога…», С. А. Соболевский — «Не за пышные плечи, не за черный ваш глаз…» М. Ю. Лермонтов — «Без вас хочу сказать вам много…»

В своем дневнике Пушкин писал о сплетнях, связанных с образом жизни Александры Осиповны: «Разговоры несносны. Слышишь везде одно и то же. Однако Смирнова по-прежнему мила и холодна к окружающей суете».

В марте 1835 года Смирновы выехали за границу. О смерти Пушкина Александра Осиповна узнала в Париже, где была в это время вместе с А. Н. Карамзиным, Н. В. Гоголем и С. Л. Соболевским. «…Горько плакала», — вспоминал о ее реакции на это печальное известие Андрей Карамзин.

В 1838–1841 годах она встречалась с М. Ю. Лермонтовым. Он посвятил ей стихотворение «А. О. Смирновой» (1840):

Впоследствии у нее были новые сердечные увлечения, душевная депрессия и склонность к мистицизму под очень большим влиянием Н. В. Гоголя. В письме Н. М. Языкову 5 июня 1845 года Гоголь писал о Смирновой: «Это перл всех русских женщин, каких мне случалось знать…»

Александра Осиповна написала выдающиеся мемуары: «Исторические записки А. О.» (Пушкин как-то подарил ей чистый альбом с такой надписью). Правда, из 59-ти тетрадей ее воспоминаний о Пушкине, Жуковском, Вяземском, Гоголе и Крылове до нас дошло едва ли более двух десятков и то во фрагментах. Частые переезды, неудачная семейная жизнь, ограбление парижской квартиры, пожар в московской, безалаберное хранение — привели к утрате значительной части ее архива. Но и в сохранившихся материалах есть ее оценки личности Пушкина: «Одно место в нашем кругу пусто и никогда никто его не займет. Потеря Пушкина будет еще чувствительней со временем. Вероятно, талант его и сам он развились бы с новой силой через несколько лет». Или: «Ни в ком не было такого ребяческого благодушия, как в Жуковском. Но никого не знала я умнее Пушкина. Ни Жуковский, ни князь Вяземский спорить с ним не могли — бывало, забьет их совершенно».

Вера Александровна Нащокина (1811–1900), ур. Нарская-Нагаева — внебрачная дочь камергера и тайного советника А. П. Нащокина (троюродного брата П. В. Нащокина) и крепостной крестьянки Дарьи Нестеровны Нагаевой, жена (с 1834) близкого друга Пушкина П. В. Нащокина.

Нащокин познакомил с ней Пушкина в 1833 году. Вера Александровна сразу же попала в число лиц ближнего окружения поэта. Она говорила о нем: «Более привлекательного человека и более милого и интересного собеседника я никогда не встречала. Да, такого друга, как Пушкин, у нас никогда не было, да таких людей и нет! Для нас с мужем приезд поэта был величайшим праздником и торжеством. В нашей семье он положительно был родной…» или: «Александр Сергеевич был очень оживленного характера, любил очень болтать и смеяться, и так смеялся заразительно, до упаду! И многих увлекал за собой!.. Замечательные глаза, глаза, все говорившие и постоянно менявшие свое выражение, поэтому он мне ни на одном портрете не нравился, все это деланные выражения».

Пушкин, в свою очередь, считал ее «одной из самых душевно привлекательных женщин из тех, кого он знал». Вера Александровна была музыкальна, любила петь и играть на гитаре. Пушкин часто просил ее сыграть на фортепьяно и мог часами слушать музыку. По совету Пушкина Нащокин женился на ней, бросив свою сожительницу цыганку Ольгу Солдатову. После смерти мужа Наталья Николаевна 1 апреля 1837 года сообщала П. В. Нащокину: «Постоянным желанием Пушкина было поднести Вашей супруге браслет, не позволит ли она мне поднести его от его имени? Я так счастлива иметь возможность исполнить малейшее его желание — это единственное утешение, которое мне остается».

Павел Воинович умер в 1854 году. У него было четыре дочери и два сына. Старших детей Нащокины назвали Александром и Натальей, в честь четы Пушкиных. Есть сведения, что к Вере Александровне после смерти мужа сватался секундант Пушкина в последней дуэли К. К. Данзас, вышедший к тому времени в чине генерал-майора в отставку, но она ему отказала, сумев сохранить с ним в дальнейшем хорошие отношения.

Вера Александровна, забытая всеми и обнищавшая, жила в селе Всехсвятском под Москвой. Она оказалась одним из последних представителей близкого окружения Пушкина, продававшей его письма, чтобы иметь хотя бы минимальные средства к существованию. Только 26 мая 1899 года о ней вспомнили, и как почетную гостью привезли на торжества, посвященные 100-летней годовщине со дня рождения Великого поэта, где к ней с благодарственной речью обратился ректор Московского университета. Она сидела среди почетных гостей рядом с дочерью Пушкина Марией Гартунг. Как писал об этом событии пушкинист Н. А. Раевский: «Вера Александровна смотрела на статую поэта, которого в этот день официальная Россия „от финских хладных скал до пламенной колхиды“ торжественно вводила в казенный пантеон славы, и вспоминала дорогого ей Александра Сергеевича, умевшего так заразительно хохотать…»

Удивительно, но в столь почтенном возрасте ее воспоминания о событиях жизни поэта были феноменально точны. Полностью совпадали с действительными: имена, даты событий, портретные описания и т. д.

Вера Александровна умерла 16 ноября 1900 года. Известие об ее смерти начиналось словами: «Друг Пушкина, Вера Александровна Нащокина…»

Надежда Львовна Соллогуб (1815–1903) — дочь Льва Ивановича и Анны Михайловны (ур. Горчаковой) Соллогубов, двоюродная сестра В. А. Соллогуба, жена (с 1836) А. Н. Свистунова, фрейлина великой княгини Елены Павловны.

Она являлась признанной светской красавицей, в числе горячих поклонников которой числились сын Н. М. Карамзина Александр и даже сам великий князь Михаил Павлович. Литературный критик, профессор Петербургского университета А. Н. Никитенко в своем дневнике отметил: «…На концерте у Д. Л. Нарышкина видел одну из первых красавиц столицы, графиню Надежду Львовну Соллогуб, она поистине очаровательна». Это подтверждает и акварельный ее портрет, написанный П. Ф. Соколовым: белое фарфоровое лицо, чистые голубые глаза и золотистые локоны, очаровательная грация.

Д. Ф. Фикельмон, имевшая личные причины для неприязни к Соллогуб, в своем дневнике привела свою оценку внешности Надежды Львовны: «Молодая Соллогуб, только что вышедшая из пансиона „Святой Екатерины“ довольно хороша, с не особенно выразительным лицом, но с красивыми чертами и глазами, но в ней нет свежести. Лицо из тех, которые или нравятся, или вообще не нравятся».

Пушкин часто встречался с Соллогуб в 1832–1836 годах в светском обществе, а также у Вяземских и Карамзиных.

В. Ф. Вяземская впоследствии утверждала, что в этот период Пушкин «открыто ухаживал» за Надеждой Соллогуб. 5 октября 1832 года он написал обращенное к ней стихотворение «Нет, нет, не должен я, не смею, не могу…».