Пушистый талисман - Страница 5

Это была абсолютная правда. У нее ничего не было, кроме турецких джинсов, пары толстых свитеров и водолазок.

— Перестаньте, — отмахнулась от нее Наталья. — Стесняться вам абсолютно нечего. Во-первых, вы со мной. А во-вторых, там будут совершенно простые люди, так что о наряде можно особо не беспокоиться. Так вы согласны?

— Скорее да, чем нет, — ответила Любка.

— Вот и хорошо, — Наталья сделала последний глоток, поднялась из-за стола и прошла в комнату. Надев шубу, она достала из кармана кожаный кошелек с фирменным тиснением и извлекла из него две пятитысячные банкноты. — Вот, Люба, возьмите. Послезавтра я заеду за вами в четыре часа. Только не вздумайте изменить решение.

Любка ошалело посмотрела на купюру. Она точно помнила, что договаривалась с Натальей на семь тысяч, так как за подобные картины художникам ее уровня больше и не давали.

— Наталья Сергеевна, вы меня извините, но у меня нет сдачи. Не могли бы вы разменять…

— Любочка, дорогая, вы меня уже утомляете своей скромностью, — рассмеявшись, ответила Наталья. — Сколько вы, извините за выражение, мудохались с этим полотном? Я вовсе не такая сволочь, какой могу показаться на первый взгляд. Берите, и не смейте возражать!

Восьмого января Наталья, как и обещала, заехала за Любкой на своей шикарной «Ауди». Перед этим, часа за два, позвонила и строго справилась, не изменила ли она свои планы. Любка и рада была бы отказаться, но не смела, так как боялась разгневать Наталью — прекрасную и могущественную, как олимпийская богиня.

Весь рождественский день девушка пребывала в панике. Она осознавала, что в той одежде, которая у нее имеется, не может пойти на светский раут, где соберутся такие люди, как Наталья. Она позвонила Ольге, и восьмого, с самого утра, подруги поехали по магазинам. Любка купила себе недорогую кофточку в этническом стиле, классические брюки со стрелками, замшевые ботинки на высоком каблуке и нарядную сумочку из текстиля.

— Текстиль еще может сойти за дорогую вещь, — поучала Ольга, переходя вместе с ней из одного остекленного павильона в другой. — Но «кожзамом» ты там никого не обманешь. Ох, Любка, вечно ты попадаешь в истории! Интересно, чего этой твоей Наталье от тебя на самом деле надо? Ты над этим не задумывалась? Может быть, она сводничеством занимается? Привезет тебя в какую-нибудь сауну, где ждут пятнадцать голодных армян.

— Оль, ты какую-то ерунду говоришь! — возмутилась Любка.

— Ерунду? Ха-ха. Радость моя, они, мамочки эти, бандерши, или как их там, специально таких наивных дур, как ты, выискивают, чтобы угодить своим клиентам-извращенцам. Им за это бешеные «бабки» платят… Ох, Любка, не знаешь ты жизни. Мне прямо страшно тебя одну отпускать.

В ответ Любка только хмыкнула и пожала плечами. Ей было сложно представить, что состоятельная и респектабельная Наталья может заниматься таким богомерзким промыслом. С другой стороны, доля здравого беспокойства в Ольгиных словах отчасти была: с чего бы, в самом деле, преуспевающей, занятой женщине возиться с малознакомой прозябающей художницей, у которой она случайно заказала картину? Но, в конце концов, отказываться было поздно. Поэтому Любка просто решила: будь что будет.

После скромного шопинга Ольга потащила подругу к себе в салон.

— К покраске головы мне твое отношение известно, — говорила Княгиня. — Но сделать нормальный маникюр ты просто обязана. Иначе весь твой прикид насмарку. Леди всегда выдают руки.

Затем она отвезла Любку домой, и там велела ей надеть на себя все, что они вместе выбрали для выхода в свет.

— Знаешь что? — сказала Ольга, деловито оглядев подругу. — У меня есть относительно новая курточка из кусочков норки, с песцовой оторочкой. Я почти ее не носила. Конечно, не высший сорт, но тем не менее. У нее как раз рукава длинные, на твой рост. Я сейчас за ней сгоняю.

Куртку Ольга привезла ей как раз в половине четвертого, когда Любка уже была полностью одета. Напоследок она надушила Любку своими духами и сказала:

— Значит, так, я буду звонить тебе на сотовый каждые пятнадцать минут, пока ты не приедешь туда и не скажешь, что все нормально. И когда поедешь обратно, позвони мне. Поняла?

Любка только кивала, как дрессированный слон.

— Поняла. Оль, ты только сразу омон не вызывай, может, все еще обойдется. Может быть, там вовсе не то, что ты думаешь.

— Береженого бог бережет. Вот, возьми еще газовый балончик…

Наталья вела машину, краем глаза поглядывая на Любку, которая, вся напружиненная, сидела рядом с ней.

В том, что все, надетое на нее, было куплено сегодня в одном из торговых комплексов, где продавались преимущественно турецкие и китайские вещи, Наталья даже не сомневалась. И скорее всего ей пришлось разменять одну из купюр, полученные позавчера за свою гениальную работу. А эта норковая курточка, вероятно, появилась у Любы благодаря состоятельной подружке, которая непрерывно звонит ей на мобильный. Наталья спрятала улыбку: если у человека есть друзья, которые так за него переживают, значит, это хороший человек. А ей очень хотелось, чтобы оказалось именно так. Наталья никогда не ошибалась в людях. Эта скромная девушка должна ему понравиться.

Непутевая художница поражала, прежде всего, своей неискушенностью и беспомощностью. Наталья уже давно ничему не удивлялась, но, когда судьба свела ее с Любой, стало понятно, что не все еще потеряно и жизнь всегда найдет способ удивить. Она никогда не видела, чтобы люди жили в такой вопиющей нищете, в такой дикой запущенности. Все это Наталье действительно было непонятно. И вовсе не потому, что она появилась на свет сразу в норковой шубе и на протяжении всей жизни не знала ни проблем, ни лишений. Просто она была из другой породы людей. Она всегда старалась держаться на плаву и, что бы ни происходило, никогда не опускала руки — гребла что было сил.

По мере того как белая «Ауди» со Снежной Королевой за рулем увозила Любку все дальше и дальше от дома, волнение в ее груди нарастало с непреодолимой силой. Что затеяла эта женщина? Зачем ей понадобилась она, Любка, которая никогда в жизни никому не была нужна? Наталья — очень крутая, гораздо круче Ольги. Любка в этом даже не сомневалась, хотя ничего не понимала ни в одежде, ни в автомобилях, ни в украшениях, ни в каких-либо иных атрибутах состоятельности. Княгиня, конечно, старалась соответствовать статусу: она ездила на джипе, купила хорошую квартиру в добротном старом доме, но все это приобреталось ценой многих усилий, в то время как Наталья относилась к дорогим вещам, как к приятным пустякам. Наверняка эта машина была у нее не единственная. Да и все остальное, судя по всему, тоже. Любка не представляла, чем занимается Наталья, но бизнес у нее, вероятно, очень серьезный.

Наконец «Ауди» остановилась возле подъезда новой высотки, с охраной, консьержем, зеркалами в пассажирском лифте, подземным гаражом и прочими элитными «удобствами». Наталья открыла багажник и попросила свою спутницу достать оттуда упакованную картину. Затем она открыла перед ней дверь в подъезд и следом вошла сама. Любка никогда раньше не видела таких просторных и чистых подъездов. Она ехала в лифте с огромными, в рост человека, зеркалами и боязливо косилась на свое отражение…

Дверь в квартиру им открыл молодой человек невероятных габаритов, в белой сорочке, черных брюках с безупречными острыми стрелками и черных ботинках, начищенных до блеска. Галстук был немного ослаблен под расстегнутой пуговичкой белоснежного воротника. Бычья шея казалась продолжением головы.

— Привет, Саш, — поздоровалась Наталья, уверенно шагая через порог, точно пришла к себе домой. — Ты сегодня тут за швейцара, что ли?

— Здравствуйте, Наталья Сергеевна. Типа того.

— Отлично. Поухаживай за девушкой, — она кивнула назад, в сторону Любки.

— Добрый вечер. — Гигант в белой рубашке приветливо улыбнулся. — А за вами, Наталья Сергеевна?

— Сама справлюсь, — отмахнулась Наталья, и прямо в верхней одежде проследовала в глубь квартиры через просторный холл с мраморным полом.