Пушистый талисман - Страница 16

— Кровопотери у вас незначительные, но полежать вам у нас придется. Поделаем капельницы, укольчики… Да и вообще — отдохнуть вам надо, выспаться… Понимаете? А то вы себя до такого состояния довели… Сессию, что ли, сдавали? Или работали сверхурочно?

Она ничего не сдавала и не работала, просто ее бросил муж — человек, которому она безмерно доверяла и которого любила без памяти. А перед тем как нанести смертельный удар, безжалостно мучил ее почти две недели — долгих, как вечность, десять дней. Обманом он заставил распродать имущество, а потом отнял все деньги. Вернее, она сама ему их отдала. Впрочем, она не собиралась сейчас об этом распространяться.

— Да, — сказала она. — Работала сверхурочно… Угу…

— Ну так же нельзя. Если вы планировали эту беременность, то надо было поберечься. Идите в палату. Лечащий врач вашего отделения попозже вас еще осмотрит. И попросите кого-нибудь из родных, чтобы принесли вам настойку водяного перца. Это кровоостанавливающее.

Из «родных» у нее была только Ольга Князева, которую она сама же и отшила три месяца назад. Идиотка. Просто и-ди-от-ка…

Устроившись в палате, Любка решила позвонить Княгине. Она должна попросить у подруги прощения. Даже если та ее не простит, на что имеет полное право, все равно надо попытаться.

Все-таки Княгиня оказалась настоящей подругой, в отличие от нее, Любки. Она даже не стала язвить по обыкновению, а просто тут же примчалась к ней в больницу и привезла все необходимое. Рассказав Ольге всю правду о том, что произошло, Любка отдала ей ключ от квартиры, чтобы та присмотрела за Степанидой. Конечно, бедняжка уже металась по квартире, позабытая и позаброшенная.

На столе валялся пустой пластиковый пакетик и чайная ложка с каким-то белым налетом, похожим на соду. Видимо, Любку мучила изжога — такое бывает при беременности. Ольга вымыла ложку и убрала ее в ящик, а пакетик выкинула. Потом налила кошке молока и направилась в комнату посмотреть, не надо ли прибраться. Ну конечно! Журнальный столик был залит все тем же раствором. Лужа высохла и теперь буквально половину столешницы покрывал такой же белесый налет, как и на ложке. Стакан, валявшийся рядом, тоже был белым изнутри. Ольга вздохнула: бедная Любка, наверное, выронила этот стакан из рук, когда узнала, какой сюрприз приготовил ей любимый муженек. Она вымыла стакан и оттерла столешницу. Вот теперь полный порядок.

«Напрасно, напра-асно Любка не хочет заявлять на этого козла!»… Внезапно у Княгини возникла идея. Она пошарила под журнальным столиком и нашла там телефонную книгу. Помнится, Любка рассказывала, что у банкирши Натальи Сергеевны есть в приятелях какая-то ментовская шишка…

Наталья Пинегина сначала разговаривала с Княгиней, холодно и 6 неохотой. Ей вообще эта история была мало интересна, как и все, что окружало персону художницы Любы Перфиловой. Она просто разочаровалась в этой девушке, несмотря на то, что когда-то сама довольно энергично принимала участие в ее судьбе. Что верно, то верно — было такое, но тогда Люба казалась ей достойной участия.

Наталья не любила разочаровываться в людях. А тут оказалось, что она, с ее тонким чутьем, ошиблась! Не разглядела, что Люба, это неземное создание, по сути своей, такая же, как остальные бабы — глупая, алчная, падкая на мишуру, да к тому же еще и неразборчивая в связях. Соответственно такая девушка никак не может подойти Матвею, придется о ней попросту забыть. Хватит с них Юленьки, царствие ей небесное.

Наталья знала об этой истории с наследством даже чуть больше, чем назойливая Любина подруга. В деловом мире информация распространяется так же реактивно, как на деревенской улице. Наталья слышала, что в декабре скончался молодой владелец компании «Аякс». Витю Слуцкого она знала хорошо. О его скандальных связях тоже была наслышана.

Когда Наталья узнала, что наследницей Витя сделал никому не известную художницу, якобы свою бывшую одноклассницу, она была немало удивлена, если не сказать больше. Несчастная Золушка Перфилова Люба внезапно разбогатела. Но Наталью разочаровало в ней вовсе не это. Просто она узнала, что у Любы закрутился роман с Игорем Поляковым, а уж ничего более богомерзкого Наталья и представить себе не могла. Поляков был когда-то любовником Слуцкого — об этом многие знали — да и вообще скользким типом. Ей стало так противно от всего этого, что пропало всякое желание общаться с женщиной, которая предпочла какого-то жалкого гомика нормальному мужчине, просто созданному для семейной жизни.

Но после разговора с Ольгой, когда эмоции схлынули, Наталья стала задумываться. В сущности, насколько она успела понять, Перфилова — девица тихая, стеснительная, немного не от мира сего, и мужчины, понятное дело, вряд ли часто жаловали ее своим вниманием. Такой овечке легко вскружить голову. Красивые ухаживания, помнится, и не таких сбивали с панталыку. Этот доморощенный Руперт Эверет просто умело воспользовался ее неискушенностью. Нельзя же допускать, чтобы кидала расхаживал на свободе. И потом, ей очень не понравилась схема продажи чужого бизнеса… Наталья решила поговорить с Максимом.

— Наташенька, солнышко, ну, какие вопросы? Пусть напишет заявление. Поможем, — сказал Максим. — Ты не видела мои сигареты?

— Вот они. Понимаешь, она не хочет писать никакие заявления. Вот в чем вся загвоздка.

— Ну как говорится, на нет и суда нет.

Как обычно, субботним вечером Максим приехал к ней и остался на ночь. Как обычно, они занимались любовью, пили вино, ели фрукты, разговаривали, курили. Так они встречались уже десять лет. Ее все более чем устраивало. Его, наверное, тоже. Правда, периодически Максим напоминал, что хотел бы видеть ее своей женой, но Наталья лишь снисходительно улыбалась, считая, что это он так… для проформы.

— Что значит «нет», Макс? Это же не шутки…

— Наташ, я же сказал, пусть напишет заявление. Нет заявления — нет дела. Разговор окончен.

— Как это «окончен»? Ничего не окончен!

— Наташ, ну тебе-то за каким предметом вся эта канитель?

Прошли те времена, когда Максим Шведов, юноша пылкий, со взором горящим, не считаясь со временем и обстоятельствами, бросался на выручку разным знакомым и друзьям, встрявшим в какое-нибудь дерьмо. Если бы это нужно было Наталье лично — другое дело. Но заниматься делами какой-то девушки, с которой он едва знаком…

Максим и сам не мог понять природу этой внезапно возникшей апатии. Возможно, это была физическая усталость, или профессиональное выгорание, или депрессия, связанная, как сейчас стало модно говорить, с кризисом среднего возраста. А может быть, он тоже немного захмелел от коктейля с мартини, да еще и расслабился, получив свой законный оргазм… Словом, его совершенно не тянуло ни на какие подвиги. Даже вникать ни во что ему сейчас не хотелось.

Хотелось просто лежать в этой бескрайней аристократической кровати, прижимать к себе голенькую Наталью и не думать ни о каком криминале, который всегда был, есть и будет… Будет до тех пор, пока народы не исчезнут и языки не упразднятся. Максим зевнул. Может быть, сегодня удастся заснуть без традиционных разборок, на предмет кто кому чего должен, которые, слегка подвыпив, обожала устраивать Наталья. Такой уж у нее характер.

— Слушай, не лезь ты в это. И меня, старика, не впутывай. В конце концов, у Петрарки своя тетушка была. Спасение утопающих…

— Нет уж, Макс Юрьевич! Вы мне тут фраз не говорите!

— Наташ, хватит. Я же тебя знаю. Ты просто не в силах принять отказ. Поэтому и продолжаешь на меня нажимать. Я ведь говорил тебе, что мне это не нравится…

Наталью покоробило от этих слов и тона, с каким он их произнес. Она откинула его руку, встала с кровати, надела свой полупрозрачный пеньюар и закурила, злобно глядя на Максима.

— Не нравится, да? Значит, не нравится?! — с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев, произнесла она. — А спать со мной тебе нравится?!

— Натусь, ты чего завелась-то? У тебя ПМС, что ли?