Пушистики и другие - Страница 44

— Ваша честь, — поднялся на ноги Лесли Кумбс, — я прошу снять обвинение с моих подзащитных, — и он перечислил их имена. — Обвинение против них основано на жалобах, поданных Хьюго Ингерманном, который после этого скрылся с планеты. Очевидно, эти жалобы были поданы лишь с целью опровергнуть обвинения против его подзащитных.

— Просьба удовлетворена; эти шесть пушистиков с самого начала не должны были быть привлечены к суду.

Джанивер повторил это еще раз, в должных терминах, и шестеро пушистиков были освобождены из-под стражи.

— Поскольку оставшиеся обвиняемые имеют право на юридическую помощь и защиту, которой лишило их бегство адвоката, разбор данного дела будет продолжен в следующий понедельник. К этому времени суд назначит им нового защитника, которому будет предоставлена возможность ознакомиться с делом и встретиться с обвиняемыми. Судебный исполнитель Фейн, не будете ли вы так любезны отвести обвиняемых обратно в тюрьму? А мы займемся следующим делом, стоящим на повестке дня.

Правительство — это выборный народный демократический орган (по крайней мере, так написано в конституции Федерации), а лимитированная компания «Заратуштра» — диктатура. Разница состоит в том, что, когда диктатор хочет уединиться, он может это сделать. Поэтому, хотя ужинать им пришлось в Доме Правительства, коктейль они пили в офисе Грего в здании Компании. Пушистики веселились в своем клубе, развлекая Мудрого и его стаю. У тех голова шла кругом от всего, что они видели, но все же новички были совершенно счастливы.

Грего с Кумбсом пили коктейли. Гас, разумеется, налил себе виски в большой стакан и поставил рядом бутылку, чтобы восполнять утечку. Бен Рейнсфорд налил себе виски с содовой, очень слабого. Джек тоже налил виски с содовой, но чуть покрепче. Он отставил его в сторону, чтобы набить трубку, да так больше и не взялся за него. Он собирался растянуть этот стакан на весь вечер.

— Ничего себе, заплатили мы отступного! — говорил Кумбс. — Все-таки двести пятьдесят тысяч солов — немного дороговато за то, чтобы избавиться от Хьюго Ингерманна.

— Ничего, оно того стоило, — возразил Грего. — Если бы он остался тут, он обошелся бы нам в пару миллионов. И вообще, если цена вас не устраивает, постарайтесь ее сбить!

— Ну, я, конечно, могу конфисковать по суду все имущество, которое от него осталось, но это не так уж много. Единственное благо: к нам перейдет земельная собственность в Северном Мэллори-порте. Теперь нам нечего бояться, что какая-нибудь «Пан-Федерация» или «Терра-Один» завладеют этой землей и устроят там космопорт, который будет конкурировать с «Терра — Бальдр — Мардук» на Дарий.

— Что мне хотелось бы знать, — начал Бен Рейнсфорд, хмурясь на свое виски, — так это каким образом Ингерманну удалось заполучить эти камни. Я вообще не понимаю, как они оказались за пределами этого здания.

— Ну, это-то просто! — сказал Гас Браннард. — Мы все это сегодня вытянули из Ивинса с Такстером. Пушистики их вовсе не выносили из подвала. Это Ивинс вынес их в карманах за пару дней до того. Он положил их в камеру хранения в космопорту, а ключ отправил по почте до востребования на кодовый адрес. Он сообщил код Ингерманну после того, как их арестовали. Ингерманн взял камни в качестве платы за услуги. Это позволяло предъявить ему обвинение в соучастии и хранении краденого. Видимо, Ивинсы и Такстер рассчитывали таким образом связать ему руки. А видите, что получилось!

— Но разве его не поймают?

— Гм… Мы, конечно, послали ему вслед ордер на арест, но вы ведь знаете, как медленно действует межзвездное сообщение. А он скорее всего, приземлившись на Земле, тотчас сядет на другой корабль, летящий куда-нибудь еще. С Земли каждый день стартуют штук двадцать кораблей во все концы Галактики. Он спрячется на какой-нибудь планете вроде Шипетотека, Фенриса, Итаволля или Лугалуру, ляжет на дно, и никто его вовек не сыщет. Да и кому он нужен?

— Ну а что будет с Такстером, Ивинсами и Новисом? — поинтересовался Бен Рейнсфорд. — Вот что мне хотелось бы знать. Они-то ведь от нас не сбегут.

— Не сбегут! — заверил его Гас Браннард. — Джанивер назначил им в защитники Дугласа Тойоши; и мы с Дугом и Джанивером собрались и заключили такую сделку. Они признают себя виновными в краже солнечников и будут приговорены к заключению, от десяти до двадцати лет. После этого им предъявят обвинение в совращении и порабощении. Их, несомненно, признают виновными.

— И в совращении тоже?

— И в совращении тоже. Тойоши согласится принять положение Пендарвиса о приравнивании пушистиков к детям. Хотя это не так уж важно: все Решения Пендарвиса, в том числе и это, войдут в конституцию. По обвинению в порабощении и совращении они будут приговорены к расстрелу, за каждое в отдельности, по два приговора на брата. Но приведение приговора в исполнение будет отложено до тех пор, пока не кончится срок их тюремного заключения, а к тому времени смертный приговор будет подлежать пересмотру.

Кумбс рассмеялся.

— Я не думаю, что во время заключения они станут тревожить суд просьбами выпустить их на поруки! — заметил он.

— Я тоже. А через двадцать лет вряд ли суд примет решение расстрелять их. Так что они получат то самое, за что заплатили Ингерманну.

Не-ет, это большая разница! Они будут осуждены и понесут наказание, а это именно то, чего добивался Джек: показать, что закон защищает пушистиков так же, как и всех прочих людей. Он сказал об этом, допил свой стакан и задумался, не налить ли еще. Грего что-то сказал насчет Ингерманна, и Рейнсфорд рассмеялся.

— Мудрый и его ребята совершили еще один подвиг! Они выжили его с Заратуштры! — Он снова рассмеялся. — Представляете: Ингерманн, затравленный стаей пушистиков!

— Да, а что будет с ними? Не могут же они до конца жизни оставаться профессиональными героями!

— Им и не придется, — сказал Кумбс. — Я взял всех восьмерых к себе.

— Как?!

Адвокат Компании кивнул:

— Правда. Я оформил опекунство в прошлую субботу. Так что теперь я Папа Лесси. У меня и справка есть.

Он допил свой коктейль.

— Вы знаете, только когда я привел всю эту шайку к себе домой, я понял, чего мне всю жизнь не хватало.

Он оглядел своих друзей — Папу Вика, Папу Джека, Папу Бена, Папу Гаса.

— Ну, вы же понимаете, о чем я!

— Но ведь после всеобщих выборов ты улетаешь на Землю! Тебя не будет два года! Кто же станет заботиться о них все это время?

— Я и стану. Я возьму свое семейство с собой, — сказал Кумбс.

Мысль о том, что пушистиков можно вывозить с Заратуштры, Джеку никогда в голову не приходила, и он машинально воспротивился ей.

— Да нет, Джек, все будет в порядке. Люди Хуана Хименеса говорили мне, что пушистики прекрасно приспособятся к земным условиям; им даже и приспосабливаться-то не придется. Там они будут так же здоровы, как и тут.

Ну, это действительно так. Условия на обеих планетах практически идентичные…

— И им там будет хорошо, Джек, — продолжал Кумбс. — Они хотят всего лишь быть вместе с Папой Лесси. Больше им ничего не надо. Видишь ли, меня никто никогда не любил так, как эти пушистики. А на Земле от них все будут просто без ума!

Да, это тоже правда. Вот что нужно пушистикам, куда больше, чем лопатки и рубила, и заплечные сумки, ружья, игрушки, и говорящие знаки Больших, и даже чем «пиэ'тьи». Им нужна любовь. Теперь Джек понимал, что именно нужда в любви и ласке привела к нему из леса Маленького Пушистика, а потом и всех остальных. И всех пушистиков в Хоксу-Митто больше всего радовало обещание Маленького Пушистика, что у каждого пушистика будет свой Большой, который будет любить и заботиться о нем. Любовь нужна им больше воздуха и воды — точно так же, как и всем детям.

Ведь они и были детьми — вечными детьми. Нет, конечно, когда-нибудь в будущем эта раса достигнет зрелости. А вот эти чудные, веселые, любвеобильные пушистые детишки так никогда и не вырастут. Джек допил свой стакан и откинулся на спинку кресла, глядя на тающий лед на дне и чувствуя себя совершенно счастливым. Беспокоиться не о чем. Пушистики никогда не станут чем-то другим. Они навсегда останутся пушистиками: умными, энергичными детьми, которые любят охотиться, шуметь, делать вещи своими руками и узнавать что-то новое, и все же всегда нуждаются в заботе и ласке. Должно быть, он чувствовал это с самого начала: не зря же он научил Маленького Пушистика называть себя Папой Джеком!