Пулковская цитадель - Страница 4

– Что это за дрянь? – Владимир Петрович пристукнул ладонью по столу и обвел присутствующих долгим холодным взглядом.

– Надеюсь, вы понимаете, что нам такая реклама ни к чему. Город может пострадать… – Главный врач перевел взгляд на представителя губернатора города. Тот молча кивнул. – Только начался учебный год, на носу выставки, форум… в городе полно иностранных туристов. Вы только подумайте – четыре с половиной тысячи человек! И это за одну ночь.

Владимир Петрович потянулся за стаканом с водой, рука его чуть заметно дрогнула.

– Пожар в здании на Литейном тут совершенно ни при чем… – с места подал голос заведующий Александровской больницей.

– Как вы догадливы, Павел Александрович, – перебил его главврач.

– Мы имеем дело с вирусом, – невозмутимо продолжил Павел Александрович, – который доселе не известен науке. Смерть наступает мгновенно при большой дозировке. При меньших концентрациях агония может продолжаться сутки… двое.

– Насколько мы успели понять, – вмешался в разговор директор НИИ имени Пастера, – вирус передается и воздушно-капельным путем, и фекально-оральным. Особенностью является его соединение с кислородом, из-за чего его вирулентность просто огромная. Он активируется только в организме человека. С помощью кислорода вирус создает мощную защиту, которую современные лекарственные препараты пробить не в состоянии. Но больше всего поражает его способность к быстрому размножению и постоянным мутациям. И еще вот что: предварительно можно утверждать, что вирус не в состоянии распространиться дальше пятидесяти километров. Далее его концентрация будет ничтожна. Мы пока не в состоянии понять, что происходит… Но людей из города выпускать нельзя.

Тут заговорил заведующий Александровской больницы.

– У меня заболели шестнадцать медсестер и шесть врачей, те, что постоянно контактировали с пострадавшими. У троих отмечается резкая степень агрессии. Сейчас они изолированы, но…

Глаза главврача округлились.

– Выходит, мы не сможем остановить эпидемию.

– Боюсь, что так, – подтвердил заведующий Александровской больницы.

– Город надо закрывать. Необходимо вводить военное положение и объявить в городе строгий противоэпидемический режим. Это единственный выход.

– Начнется паника.

– Ситуация критическая.

– Завтра будет еще больше заболевших…

– И трупов…

– Тихо, коллеги, – повысил голос Владимир Петрович. – Я должен немедленно доложить в Москву.

Главный санитарный врач Санкт-Петербурга снял трубку и набрал номер. Вдруг один из врачей закашлялся и, извинившись, прикрыл рот платком.

– Иосиф Моисеевич, я же просил – тихо, – цыкнул на него главврач.

Все присутствующие затаили дыхание в ожидании разговора. Вскоре в трубке раздался зычный баритон.

– Геннадий Григорьевич, доброе утро. Да. У нас тут серьезная ситуация… Видите ли, мы обнаружили вирус… Да-да, после пожара на Литейном. Ах, вы в курсе. Хорошо. Да. Это точно вирус. Что? Передается воздушно-капельным путем и фекально-оральным… Да-да. Сейчас в больницах около десяти с половиной тысяч больных с аналогичной патологией. Умерло? – Владимир Петрович заглянул в свои записи. – За три дня четыре тысячи двести пятьдесят три человека. Это предварительно… Что вы сказали? Ах да – это очень много. Согласен с вами. Идентифицировать не можем, Геннадий Григорьевич. Уже все подключились. Нам этот вирус не известен. Да, конечно, но вакцины нет. Все имеющиеся у нас в резерве эффекта не дали. Лаборатории проводят спешный анализ. Ждем результата. Прошу вашего разрешения на введение строгого противоэпидемического режима в городе. Нет, еще не объявлял, вот вам звоню. Да. Хорошо. Будем ждать.

Главврач повесил трубку.

– Так, коллеги. Геннадий Григорьевич сам прилетает сегодня вечером бортом МЧС с дополнительным оборудованием. Будем идентифицировать этот вирус. Какие соображения?

– Надо его к нам в военно-медицинскую везти, – четко, по-военному предложил начальник академии. – У нас как раз восемь больных в тяжелом состоянии есть. Двое уже с осложнениями – в состоянии крайней агрессии.

– Ох, сколько их к вечеру будет.

– У нас у всех.

– Мда…

Врачи переглянулись. Как-то все и сразу. Они еще не боялись, но уже опасались. Неизвестности.

А город жил. Жизнью, проверенной суматохами многих лет. Люди спешили на работу. Привычно спускались в метро. Толкались, прорывались вперед, чихали, кашляли… здоровались с знакомыми. Бурная река жизни неудержимо неслась вперед. Вот только не для всех. То на одной, то на другой станции метрополитена люди замечали, как кто-то, устало прислонившись к стеночке, тихонечко по ней и сползал. Реагировали не все. Не замечали или не хотели замечать. Все были слишком заняты, все спешили к своей цели.

А люди продолжали падать… Среди многотысячной толпы находились всего несколько тех, кто спешил помочь – позвонить в милицию, вызвать медиков… Но их, неравнодушных, было слишком мало. Черствость остальных не пугала и не останавливала остальную человеческую массу. Жизнь еще шла…

Самой опасной в это утро оказалась станция Дыбенко. В течение только одного часа из-под земли извлекли тридцать одного пассажира, потерявших сознание. Впрочем, день был еще впереди.

На автомобильных дорогах города обстановка тоже была напряженной. На вантовом мосту столкнулись сразу восемь автомобилей. Образовалась огромная пробка. ДПС с трудом пробилась к пострадавшим. Следом прибыли врачи. Свидетели показали, что виновником был водитель КамАЗа, который не справился с управлением. Врачи осмотрели виновника. Он был мертв. Вероятность того, что он умер прямо за рулем – сто процентов.

К полудню похожие ситуации произошли на проспекте Просвещения, на Марата, на Дачном, на проспекте Большевиков, на Пяти углах и еще на десятках улиц, проспектов, проездов и тупиков. Ситуация выходила из-под контроля. Сотни экипажей ДПС с мигалками и звуковыми сигналами проносились по улицам и проспектам города, спеша на очередной вызов.

Геннадий Григорьевич Анищенков, главный санитарный врач Российской Федерации, прилетел в Санкт-Петербург в шестнадцать пятнадцать. Вместе с ним прибыла внушительная делегация столичных вирусологов. Всего через двадцать минут машины несли их по перекрытому Московскому проспекту.

Уже из окна автомобиля Геннадий Григорьевич смог убедиться, что в городе не все благополучно. Два раза он видел, как прямо на тротуаре медики проводят реанимацию людей. Еще два раза заметил, как упали мужчина и женщина. Пролетев Московский и свернув на Садовую, Геннадий Григорьевич лицезрел крупную аварию, последствия которой еще не успели убрать. Но связывать ДТП с эпидемией ему тогда не пришло в голову. Кортеж с трудом миновал перекресток Садовой и Невского, где образовался огромный затор.

Уже на Петроградке главный санитарный врач увидел еще несколько трупов. Нет, люди могли быть еще живы, но лежали они без движения и оттого выглядели именно как трупы.

– Мда… – Геннадий Григорьевич покрутил головой. – Что же у них тут происходит…

Когда главврач достиг военно-медицинской академии, его уже ждали.

– Ну и что тут у вас происходит? – с ходу вопросил Анищенко, покинув автомобиль.

Двое суток главный санитарный врач страны плохо ел и мало спал. Его кортеж метался от больниц к академиям, от госпиталей к лабораториям. Несмотря на всю приложенную энергию, работа десятков эпидемиологов и вирусологов результата не дала. Вирус, каждый день, каждый час стремительно убивавший тысячи жителей, идентифицировать не удавалось. Хуже того, был выявлен страшный побочный эффект. Зараженные погибали примерно в пятидесяти процентах случаев, остальные превращались в агрессивных монстров. Вирус воздействовал на нервную систему, точнее на психику человека, причем при тщательных обследованиях изменений ни в мозгу, ни в прочих органах не обнаруживалось. Пока…