Птицы - Страница 7

Наконец со стихотворением было покончено. Настя отправилась в постель. Засыпая, она думала, что птица не прилетит, так как вряд ли работа по утилизации материализовавшихся плохих мыслей предусматривала ежедневный график (если был вообще какой-нибудь график). Однако ночью Настю снова разбудило ощущение, даже скорее уверенность, что ее пернатый транспорт уже прибыл.

Девочка схватила джинсы и футболку со стула и оделась, пожалуй, даже раньше, чем полностью проснулась. Она отлично помнила, что там, за окном, во время ночных полетов холод абсолютно не чувствовался, но Насте вовсе не хотелось опять стать объектом насмешек этого самого Леши. А значит, в ночнушке за окно больше ни ногой.

Всего через несколько минут девочка верхом на птице уже неслась над дворами и улицами, высматривая темные мрачные тени, то и дело мелькавшие возле подвалов, кустов и подъездов. Теперь, когда Настя знала, что это за гадость такая – фурхи, работа доставляла ей моральное удовлетворение. Девочка представляла, как город становится лучше, чище, светлее.

Настя училась сохранять равновесие даже во время самых рискованных виражей, ловко выхватывать фурхов из-под лавок, из щелей в стенах домов, предназначавшихся под слом. Мерзким животным было не спрятаться от нее и не скрыться.

Это случилось, когда Настя, набравшая полный мешок фурхов, почувствовала себя кем-то вроде Бэтмена. Как раз в тот момент восьмиклассница думала, какая она все-таки необыкновенная, волшебная, раз именно ее избрали спасать город от злых мыслей. Неожиданный удар, нанесенный справа, сбросил ее с птицы.

Упав с высоты трех-четырех метров, Настя не почувствовала боли, так же как и не чувствовала она холода. Тем сильнее ощущалась обида – жгучая обида и злость.

– Какого черта! – изо всех сил крикнула Настя.

Она повернула голову на шелест и шорох справа от себя и увидела Лешу, старательно вытряхивающего мешок. Ее мешок.

– Ты.. ты.. ты, да я убью тебя сейчас!

Напряжение трудного дня, копившееся где-то в груди, в тайных уголках мозга, на кончиках пальцев, вырвалось наружу. Настя как сумасшедшая кинулась на Леху с кулаками. Он схватил ее за запястья и крепко держал, пока девочка конвульсивно дергалась и билась, пытаясь вырваться, чтобы стереть парня с лица Земли.

– Ты спятила? – совершенно спокойно спросил Леша. – У тебя своя работа, у меня своя – ты собираешь фурхов, я тебе мешаю по мере возможности. Сегодня ты проиграла. Нужно уметь проигрывать достойно.

Последнюю фразу он произнес, улыбаясь во все 32 зуба.

Злость испарилась так же внезапно, как и появилась.

– Отпусти. Прости, просто сегодня все идет не так, – Настя расслабилась, прекратила борьбу.

– Понимаю, бывает.

Леха больше не держал ее и не улыбался. Они стояли, замерев друг напротив друга, как будто им нужно было что-то обсудить, а что именно, они забыли.

На самом деле, каждый из них хотел рассмотреть другого – человека, с которым (они полностью осознали это только теперь) придется иметь дело регулярно. Настя смотрела в Лехины карие глаза, пытаясь вычислить слабые стороны, болевые точки своего соперника. Ее интересовало и то, что же он старался увидеть, рассмотреть в ее серых радужках.

Птица взвилась над головой у Насти, закружилась, заметалась. Девочка отошла от Леши подальше.

– Слушай, а кто тебе рассказал про фурхов и Жерло небытия?

Насте пришло в голову, что во всей этой истории гораздо больше действующих лиц, чем те, что вышли на сцену ее жизни. Хотелось узнать, кто они, услышать о них хотя бы из третьих уст.

– Приснилось. Птицы, ты, фурхи и голос за кадром, как в документальном фильме.

– А мне ничего заранее не приснилось. Почему, интересно?

– А у тебя и так все понятно – есть мешок, есть мерзкие твари. Трудно не сообразить, что с этим делать.

– Что это за таинственная организация-то такая. Могли бы хоть поприветствовать новых сотрудников.

Настя пыталась вытянуть из нового знакомого хоть какую-то информацию.

– А какие ж мы сотрудники? Внештатные, если только: агент Настя и контрагент Леха.

Некоторое время ребята молчали – молчали и улыбались друг другу. Настя поймала себя на мысли, что совсем-совсем не сердится на Леху, из-за того что он выпустил фурхов. Вот ведь как бывает: только что хотела его избить, а теперь улыбается ему, как добрая знакомая. Настя вспомнила, что совсем недавно пыталась понять, как происходит смена добрых и злых настроений в душе человека.

Птица снова недовольно забила крыльями.

– Полетела я домой. Пока, – попрощалась Настя, усаживаясь верхом на пернатого компаньона.

– Давай, счастливо. В следующий раз не зевай, – улетая, Леха смеялся.

Утром Настя, едва дождавшись, когда за мамой закроется дверь, бросилась к отцу.

– Па-а-а-а, тебя в школу вызывают. Сходишь?

– Вот те раз!

Папа изобразил крайнюю степень удивление, задрав брови так высоко, что они почти скрылись за волосами.

– Моя образцовая дочь что-то натворила?

– Да так, ерунда. Мы с подружкой затеяли игру, вроде морского боя, а нас поймали.

– Ясненько. Я тоже в морской бой на уроках не раз рубился. Во сколько подойти то нужно?

– В 2 часа, в кабинет биологии.

– Заметано.

Когда папа уже был готов выходить из дома, Настя его окликнула.

– Па, это не совсем морской бой. Но это игра, ты, главное, помни, это всего лишь игра такая.

На уроке русского языка Настя не сумела ответить на вопрос Зои Михайловны. Просто не знала, о чем этот вопрос, не услышала его. Только усевшись с разрешения учительницы на место, Настя осознала, что с самого звонка не следила за ходом урока, потому что думала о Лехе. Кто он в обычной жизни? В какой школе учится? Где живет?

– Насть, у тебя нервный тик, – прошептал Димка, толкнув соседку по парте локтем. – Ты чего руки свои трогаешь весь урок?

Этого Настя тоже до сих пор не замечала. Оказывается, она все время касалась пальцами запястья. Именно за запястья держал ее парень, наездник на белой птице, не позволяя броситься в драку.

Настя посмотрела в окно, далеко-далеко, туда, где между зданием стоматологической поликлиники и пятиэтажкой виднелась едва различимая полоска леса. Туманная дымка окутывала далекий лес, покрывало мыслей и мечтаний спрятало от Насти сиюминутную реальность.

Девочка представляла, как Леша сидит где-нибудь на другом конце города за партой, с независимым видом записывает что-нибудь в тетрадь, и никому в классе и в голову не приходит, что по ночам он парит в небе на огромной белоснежной птице.

Настя вообразила, как какая-нибудь красотка с броским макияжем и копной черных волос бросает на Лешу взгляды со своего места. Он их, конечно же, замечает и отвечает ей своей характерной ухмылкой. Не слишком часто отвечает, но все же.

Настя так ярко все это представляла, как будто сама находилась рядом, как будто сидела неподалеку от черноволосой красотки…. И вдруг почувствовала, что злится.

– Нефёдова, ты сегодня не с нами?

Зоя Михайловна, похоже, тоже злилась.

Настя усилием воли заставила себя следить за ходом урока.

На литературе классная руководительница проверяла, как Настя прочувствовала «Снежинку» Бальмонта, давала рекомендации, – на все это ушло 15 минут урока, чему 8 б был несказанно рад. Когда Настя возвращалась на место, Колька, общепризнанный клоун класса, жалобно ныл:

– Зоя Михайловна, такое произведение! Так растрогало! Не отказывайте чувствительной душе – так хочу еще послушать.

Классную руководительницу ничуть не обманули его восторги.

– Молотилов, тебе лишь бы домашнее задание не отвечать.

Как только раздался звонок с последнего урока, Настя выбежала из класса, чтобы встретить отца. В коридоре толпились школьники – те, кто учился в первую смену, спешили домой, ученики второй смены неспешно подтягивались к первому уроку, до которого оставалось еще много времени. Настя искала глазами папу. Через десять минут девочка уже волновалась. Она подошла к двери и, мешая как входящим, так и выходящим, стала высматривать отца на улице.