Психушка монстров (СИ) - Страница 44

— Всё верно, — булькнул перевёртыш. — Говорю же, ты — психиатр по призванию. А учитывая происхождение, то психиатр как раз для нас, для монстров. Эдик, оставайся, мы без тебя пропадём, а вернуться вдруг не сможешь? Мы твой переход, знаешь, сколько готовили, чтобы всё получилось.

— Я бы пообещала провести, но боюсь, что тоже не уверена, получится или нет и в какой момент, — высказалась Ксюша.

— Ксюх, ну ты же сейчас это сделала, потому что про фотку матери вспомнила. Может, это и нормальный способ? А ещё лучше… — Валька не договорила, потому что её перебил Дубль.

— Вещь оставь, которая одновременно твоя и её, Варвары. Она маяком будет. Мать твоя всегда такие маячки оставляла, чтобы легче открывать дверь именно в то место, куда надо.

Ксюша почти не думая, потянула со среднего пальца перстень, который ей всегда был слишком велик. Мамино украшение, с почти прозрачным аквамарином и серебряными завитками вокруг камня.

Эдик, не задумываясь, взял украшение и передал Дублю, наконец-то подошедшему ближе:

— Положи в её комнате, что ли. — И неожиданно добавил: — А я тебе, Ксюша, дам поручение, ладно?

Парень осторожно достал завёрнутый в платок кулон-сердечко.

— В посёлке Новоникитском есть кладбище, там похоронена Екатерина Трофимова. Дата смерти 16 ноября 2016 года. Положи на её могилу. Только обязательно. Она просила.

— Подожди… А ты? Ты же сам хотел… — растерялась Ксюша.

Валя с Юркой помалкивали, понимая, что не стоит вмешиваться да и сказать по делу нечего.

— Ты справишься, там кладбище небольшое. По правой стороне вдоль забора надо пройти до самого угла. Там есть участок, где самоубийц хоронят, типа неосвящённая земля, подальше от часовни. Катенька там лежит. Верни ей медальон, а то она кричит всё время, плачет.

От его слов у всех присутствующих мороз по коже прошёл. Все так или иначе имеют какие-то представления о мертвецах, кто-то основывается на религиозных убеждениях, кто-то на мистических историях или фильмах ужасов, но наверное ни те, ни другие не говорят о покойниках так обыденно, словно речь о соседе, а не о том, кто лежит в могиле уже почти семь лет.

— Эдик, а как же… Ты отца найти хотел, ну и вообще…

— А отец хотел, чтобы я психов лечил, — неожиданно улыбнулся Эдик. — А я сам на самом деле всю жизнь хотел того же. Да и знаете, вон Юра говорит, что монстров стало много в Семибратске, а ворота Психушки я так и не запер. Мой косяк, и кроме меня некому исправить. Пока буду родственников разыскивать, сколько времени пройдёт? Сколько ещё сумасшедших убийц со сверхспособностями покинут свои уютные палаты? И какое количество народа они убьют и изувечат? Не хочу на себя такую ответственность брать.

Всем остальным такой внезапный поворот, резкая перемена решения показалась немного нелогичной, но ни девушки, ни Юрка не стали возражать. В конце концов, и отношения с родителем, и история с совершившей суицид первой любовью были слишком личными, а Эдик никому из них не приходился настолько близким другом-приятелем, чтобы о таком расспрашивать. И только Дубль, к которому Эдик сидел спиной, не смог сдержать очередную свою злорадную улыбочку.

— Я посмотрю, что с этими воротами сделать, чтобы никто больше не ушёл. А ты, Юра, тащи всех монстров обратно, у тебя и информация обо всех подобных преступлениях, и ресурсы.

— Правильно Эдик говорит, — кивнула Валька, воодушевившаяся высказанной идеей. — Надо собрать всех пациентов. Боюсь, что если они такие… магические, то обычные тюрьмы их не удержат, да и в нашей стране пока до заключения дойдет, сто раз сбежать можно уже, пока следствие идёт.

Ксюша резюмировала:

— Юра ищет монстров, мы вместе их ловим, я открываю дверь в Психушку, а Эдик с Музгашем и Дублем их там принимают и лечат. Звучит как рабочий план, хотя рисков много, но мы их сейчас все и не сможем учесть.

— Я, конечно, дико извиняюсь, но вот-вот мама должна вернуться, — перебила Валька. — Если мы всё решили, то давайте уже сворачивать наше межпространственное совещание.

Прощание с Эдиком было сумбурным, Ксюша его неловко обняла, Юрка крепко пожал руку, а Валя просто улыбнулась и помахала рукой. Дверь хлопнула, а при следующем открытии за ней был обычный заснеженный двор.

Голова разболелась неожиданно, как будто гвоздь в темечко вбили. Эдик аж пошатнулся и упёрся ладонью в стену рядом с захлопнувшейся дверной створкой. К горлу подступила еле сдерживаемая тошнота.

— Нехорошо тебе? — Дубль участливо подхватил его под локоть. — Давай в комнату помогу дойти. Перенервничал, небось. И то хорошо, что остался, тут же как дома, всё для тебя, всё — твоё. И не надо никуда уходить…

Теперь, когда парень отдал медальон, больше влиять на его решения не получится. Оставалось надеяться, что от высказанного при свидетелях Эдик не откажется.

— Универ уже хрен знает сколько прогуливаем, а скоро сессия, — досадливо бубнила Ксюша, пробираясь следом за подругой по занесённой снегом кладбищенской дорожке. — Отчислят и что тогда?

— Работать пойдём, — ответила Валька, которая как ледокол пробивала дорогу среди нерасчищенных снежных завалов. — У тебя другие варианты есть? Или надо было с мертвецким кулончиком до выходных обниматься? Может, я мнительная, но мне тоже порой кажется, что я эту Катеньку слышу.

Валя резко затормозила, переводя дыхание, и ткнула рукой в варежке вперёд и чуть вправо:

— Вон она.

Ксюша прищурила глаза, но даже несмотря на новое прекрасное зрение, не смогла прочесть надпись на памятнике.

— Откуда ты знаешь? Даже портрета толком не видно.

— Так голос же оттуда, — терпеливо, словно Ксюша — ребёнок, спрашивающий очевидное, пояснила Валька.

Они быстро преодолели последние пару сотен метров, Ксюша смахнула снег с таблички. Екатерина Трофимова, действительно, дата смерти 16.11.2016 г. Девушки положили металлическое сердечко на подножие памятника, в самый сугроб, а сверху присыпали снегом, чтобы не было видно и кто-нибудь излишне любопытный не унёс снова Катенькино сокровище.

Когда дело было сделано, Ксюша всё-таки спросила:

— Валь, а какой голос?