Психушка монстров (СИ) - Страница 42

— А невредимая ли? — уточнил следак, которому не давала покоя какая-то мелочь в движениях Ксюши. Все промолчали в ответ. И тогда Юрка не выдержал: — Окей, девочки, вы мне не доверяете и явно сговорились друг друга выгораживать и врать одинаково. Это, знаете, даже похвально, настоящая дружба и тому подобное. Но я добавлю немного подробностей от себя, сначала по бюрократическим моментам. Валя, прости, но я реально мент, и никуда от этого не деться. Ты вчера подала заявление о нападении и исчезновении подруги. Заява была официально зарегистрирована, и просто вышвырнуть её в мусорное ведро никто не сможет. Всегда прекрасно, когда в таких делах предполагаемая жертва отыскалась. Частенько бывает, что и не пропадал никто никуда или, вот как в вашем случае, вернулся самостоятельно.

— В смысле никто не пропадал? — Валя, кажется, поняла, к чему клонит собеседник.

— В таком смысле, Валь, что если оформить всё по вашим показаниям, то получается, что и нападения никакого не было. Доказательств ноль, только ваши слова. К сожалению, велика вероятность привлечения к ответственности за дачу ложных показаний. Сегодня три отряда омона Ксюшино тело по всему Дому Ужасов искали, а она, живая и здоровая, у подруги дрыхла. Я не к тому, что я вам не верю. Я как раз полностью на вашей стороне, но чтобы грамотно закрыть работу с заявлением, мне надо знать, как всё было на самом деле.

— Похоже, Юра, нам с Ксюшей надо пошушукаться о своём, о женском, — заявила Валька, понимая, что их «легенда» потерпела крах, и что надо срочно выдумывать нечто иное. Правда, что именно, она не представляла, поэтому и решила отпроситься посекретничать. То, что они врут, следователю и так ясно, поэтому можно не придумывать сложных объяснений, куда им надо сходить.

— Неа, я против, — покачал головой Юрка. — Поймите, мы просто теряем время. Вы сейчас скорректируете своё враньё, мы потратим ещё полчаса на его обсуждение и развенчание. А потом? Пойдём на третий круг? Давайте тогда я начну, если вы так боитесь. Я давно привык, что меня считают сумасшедшим идиотом с глюками и фантастическими идеями, так что не страшно уже.

И следователь кратко, без лишних эмоций и драматичности, поведал собеседницам сначала о своём увлечении «сверхъестественными» преступлениями и о внезапном росте числа таких инцидентов, а потом о произошедшем сегодня в жуткой заброшке.

— Так что хватит ходить вокруг да около. Я знаю, что этот мужик действительно был не просто серийным убийцей, а монстром в прямом смысле слова. Не человеком, а какой-то ужасной тварью, меняющей ипостаси. И я уверен, что для вас это не новость, не так ли?

— Ну да! Мы видели, как он из граффити стал живым, — первая призналась Валька. Рассказ Юрки полностью совпал с тем, что они сами узнали о мужике с киркой, а значит, следователь не лукавит, а на самом деле видел.

Ксюша, в отличие от подруги, не спешила доверяться. Одно дело, единственный монстр, другое — целый потусторонний мир да ещё в виде дома для умалишённых. Совсем разная степень «сумасшествия», как она считала. Однако она не успела предотвратить то, что Валька проболталась.

— Мы даже знаем, откуда он взялся. Ксюша, давай колись про психушку, откуда монстры сбежали. Походу именно они все эти сверхъестественные преступления совершают.

— Валь, ну зачем? — в голосе Ксюши звучал явный укор, но деваться некуда.

Следующий час они обсуждали произошедшее с Ксенией, магические двери и прочие чудеса.

— Я считаю, надо всех монстров запихнуть обратно в их дурдом! — подвела итог Валька.

— Согласен, — кивнул Юрка. — Я даже про этого мужика-граффити не уверен, точно ли он умер. А наверняка есть такие, кого умертвить не так-то просто, да и… порешишь монстра, а посадят как за человека.

— Вы прямо отлично придумали, вот только как быть с тем, что я не могу открывать двери целенаправленно, а с той стороны — худосочный юноша-продавец и фрик-трансформер, которые тоже вряд ли смогут скрутить и отправить по палатам всех агрессивных пациентов? — добавила в конце ложку дёгтя Ксюша. — А ещё, ребят, у меня очень болит рука и, кажется, поднимается температура.

Валька и Юра засуетились. Первая, разыскивая аптечку, второй, разыскивая среди миллиона контактов в телефоне знакомого врача, чтобы не везти девушку в больницу и не палить рваную рану от неизвестного оружия.

Файлы на ноутбуке, хоть и рассортированные по темам, пациентам и датам, оказались достаточно сложны. Чтобы понимать картину целиком, надо было не только разбираться в психиатрии — лучше, чем недоучка-любитель Эдик, но и в идеале знать историю появления всех этих документов, а ещё лучше наблюдать больных лично. И как ни противился Эдик этой мысли, но пришёл к выводу, что не избежать вновь беседы с Дублем.

Из кухни доносились умопомрачительно приятные запахи: жареное мясо, экзотические специи и, кажется, картошка. Может, дополнительную привлекательность ароматам обеспечивал голод, который всё отчётливей терзал Эдика. Таким образом, нарисовались сразу две веские причины для очередного разговора с сумасшедшим перевёртышем.

Оказалось, что готовит Дубль обалденно. Жареная картошка и сочные отбивные удались на славу, словно в ресторане. Эдик на какое-то время даже забыл, о чём хотел поговорить, потому что с жадностью набросился на еду.

— Классно, спасибо! — наконец оторвавшись от тарелки, сказал он.

— Вау! Эдуард Степанович благодарить изволят, — «восхитился» Дубль и хихикнул: — Дождался, что и меня оценили. Теперь буду знать, что тебя для этого надо накормить. Так что? Ты там почитал, я смотрю? Сейчас снова станешь мне допрос устраивать?

— Как догадался? — фыркнул Эдик, сыто икнув. Настроение скандалить и предъявлять претензии действительно пропало, но любопытство никуда не делось. — Скажи, а ты знаешь, кем мне этот твой Старьёвщик приходится?

— Знаю, конечно. И, опережая твой вопрос, скажу: нет его здесь. У нас договорённость была, он помогает тебя сюда заманить и сделать так, чтобы ты остался, а я в обмен не стал его задерживать здесь. Так что, если ты хотел с папенькой познакомиться, то упс, — Дубль засмеялся противным булькающим смехом.

— Чего мне с ним знакомиться? — буркнул Эдик, не сумев всё-таки скрыть разочарования. — Я его прекрасно помню, мне десять было, когда его окончательно в психоневрологический забрали. Мать говорила, белая горячка у него. А выходит, дело совсем не в бухле?

— Не, ну Старьёвщик бухает, сильно бухает, как без этого. Говорит, нельзя столько чужих эмоций в себя вмещать и не пить, особенно когда речь о мёртвых, например. Прикинь, какие у жмуриков чувства и мысли? Да, он жил среди людей долго, старался стать нормальным членом общества, детей вон настрогал. Ой, извини, что-то грубо получилось… Из человеческой психушки он ушёл довольно быстро — его там бесполезно было против воли удержать, а потом уж к нам попал, через пару лет.

Эдик чувствовал, что снова тонет, буквально захлёбывается в многословии Дубля, куче ненужных и не несущих никакого смысла слов. И вроде как рассказывает подменыш по делу, о чём спросили, но понятней от этого не становится, только голова начинает болеть от попыток связать эти обрывки информации воедино.

— Слушай, Дубль, я там много прочёл в ноутбуке. Классно очень, и мне это всё очень интересно. Но у меня осталось там, дома, два незаконченных дела. Поэтому я всё-таки вынужден покинуть это место. Если получится, я вернусь.

— Какие это у тебя там дела? Я же предупредил, что ты на той стороне умер… — в голосе перевёртыша звучала некоторая неуверенность.

— Ксюша сюда пришла, не умерев, а просто открыв дверь. И ушла таким же образом. Так что, сдаётся мне, и я не умирал. А дыры и кровь на куртке — просто какой-то побочный эффект. Потому что кровь должна же откуда-то натечь, а на мне ни царапины не было, только руки вот ободранные об забор. Поэтому, Дубль, я пришёл к выводу, что ты лукавишь и недоговариваешь постоянно.