Психушка монстров (СИ) - Страница 39

Дубль спорить не стал, но и радостным не выглядел. Ворчал, что разбудил, что курит в комнатах, что вообще без году неделя как работать устроился, а уже ведёт себя будто самый главный начальник.

— Вот тоже, кстати, интересный момент, — ощерился Эдик. — Как так вышло, что я уже официально принят на работу?

— Вали-вали отсюда с сигаретой, — замахал на него руками Дубль. — Сейчас я к тебе в кабинет приду.

Минут через десять они наконец собрались вместе. В ожидании перевёртыша Эдик успел умыться и закурить вторую сигарету. Противные мурашки не переставали бегать по всему телу, поднимая дыбом волоски на коже. Видение мёртвой любимой девушки было, пожалуй, гораздо страшнее, чем все предыдущие события в психушке, включая даже мужика, размахивающего киркой. «Повзрослевшая» Катенька, требующая вернуть свою безделушку, была ближе и реальнее, чем все неуравновешенные монстры, большинство из которых Эдик и вовсе не видел. Когда Дубль, в милом домашнем халате, вошёл в кабинет, Эдик всё-таки собрался с духом и, чтобы вести разговор предметно, решил принести сердечко на цепочке.

— Минутку, — вернувшись в спальню, парень подхватил медальон, выругался, потому что при соприкосновении металла с кожей снова услышал истеричный Катенькин вопль. Не придумав ничего лучше, он перехватил вещицу сквозь ткань футболки.

Торжественно вывалив безделушку на стол, он ткнул в неё пальцем и грозно спросил:

— Это что такое?

— М-м-м… Насколько я вижу, — перевёртыш демонстративно наклонился, разглядывая принесённое то с одной стороны, то с другой, — это женское украшение. Я бы сказал, недорогое и довольно старое. Вот видишь, там царапинки какие-то…

— Откуда оно здесь?

— Ты точно считаешь, что это надо спрашивать у меня? — поднял брови Дубль. — Раньше не видел. А давай я чаю сделаю, а?

— Нет. Стой.

Эдик замотал головой, ярко выражая протест против чаепитий и вообще пауз в разговоре.

— Вот ты сейчас мне врёшь. Или что-то скрываешь. И я это вижу, имей в виду. Темнишь. И штучка эта странная, и договор, так неожиданно мной подписанный. Колись, что происходит.

Со стороны парня это был во многом блеф: понятное дело, он наугад пытался надавить, вовсе не уверенный на сто процентов, что перевёртыш лжёт. Но то, что Катенькин медальон никак не мог оказаться здесь, на полочке рядом с его постелью, Эдик знал наверняка. И то, что в каждой сложной ситуации, когда надо запутать или отвлечь собеседника, Дубль сразу же начинает изображать радушного хозяина и заваривает чай с травами, тоже уже давно понял.

— Сейчас, кстати, очень обидно было, — Дубль демонстративно надул губы, но сел обратно в кресло. — Ты нашёл какую-то столетнюю подвеску, а я почему-то должен тебе про это объяснять. Не считаешь, что это вообще не логично? Да ты её вчера из своего рюкзака достал, после прогулки. Я-то откуда могу знать, что и зачем ты с собой носишь?

Обиженно-недовольный бубнёж перевёртыша убаюкивал, слова сливались в непрерывный монотонный гул, и Эдик чуть было не уплыл окончательно в состояние, похоже на гипноз. С трудом встряхнувшись, парень ухватился за сердечко-медальон и почти с радостью услышал вопль Катеньки, вернувший его в реальность.

— Заткнись, — ровным голосом велел он Дублю. — Я тебе скажу, что это за безделушка. Медальон принадлежал моей девушке. Она умерла, давно уже. И я сам, вот этими вот руками, — он для наглядности потряс ладонями перед носом перевёртыша, — положил украшение на её могилу. Понимаешь? Положил и ушёл. И больше никогда — вообще ни разу! — на том месте не был!

— Ну и при чём тут…

— Я не закончил, — Эдик не повысил голос, но перевёртыш умолк на полуслове. — И как так совпало, что, во-первых, этот предмет, принадлежавший покойнице, попал ко мне в рюкзак, во-вторых, я тут же, только вернувшись в дом с рюкзаком и кулоном в нём, решил подписать контракт о работе, ну и в-третьих, почему я наутро ничего из этих событий не помнил: ни медальона, ни договора, да даже саму прогулку — с трудом? Ты сейчас скажешь, что все эти факты никак не связаны и я выдумываю и давай лучше чаю выпьем. Но я не отстану от тебя на этот раз без внятных объяснений, какого чёрта здесь происходит. Я же не случайно в этой психушке оказался?

В комнате повисла тишина, только Дубль сопел, разглядывая что-то за окном, по направлению его взгляда ничего особо интересного не наблюдалось, но перевёртыш делал вид, что там нечто супер-важное и требующее неусыпного внимания. Эдик тоже выжидал, не торопил.

— Конечно, не случайно, — наконец соизволил ответить Дубль. — Где это вы, молодой человек, такие совпадения видели? — И снова замолчал.

Ещё несколько тягостных безмолвных минут, и перевёртыш не выдержал:

— Вот что ты от меня хочешь? Да, это я тебя сюда заманил. Это по моей просьбе тебе подбросили медальон твоей почившей пассии и благодаря ему ты стал более… ммм… сговорчивым. И контракт подписал, не без влияния извне. Но, согласись, ты и сам бы пришёл к тому же решению, просто мы бы потратили больше времени и сил, а ни того, ни другого у нас с тобой нет. Только я не ожидал, что ты так быстро догадаешься, потом рассказал бы, конечно… наверное…

Голос Дубля снова начал скатываться в гипнотическое бормотание, но Эдик хлопнул ладонью по столу, прерывая монолог доппельгангера.

— То есть ты подбросил мне кулон, и из-за этого я согласился работать сторожем? Как-то тупо звучит…

— Слушай, ты спросил, я ответил. Твой первый вопрос был про то, откуда кулон. Ответ: нет, ты действительно не забирал его с могилы, украшение взял кое-кто другой, и кстати совсем не затем, чтобы его тебе подбросить… Ой, это всё запутанно. Второй вопрос: почему ты подписал контракт? Потому что это по моей просьбе твои желания, как бы сказать, ускорили и подкорректировали. Ну и третье: почему ты ничего не помнишь об этом? Когда Старьёвщик копается в мозгах, то там немножко переклинивает. Вот и подзабыл ты кое-что, но это ничего страшного, потом обычно вспоминается то, что было важным. А неважное — и чёрт с ним.

— Старьёвщик? — тупо переспросил Эдик. В голове крутилась мысль том, что не стоит спрашивать, если ты не готов получить ответы. Похоже, откровения Дубля никак не могли вместиться в его мозги.

— Эдуард Степанович, дорогой, я всё-таки сделаю чаю и что-нибудь пожрать. Не знаю, как ты, а я скоро в голодный обморок упаду. Поверь, у тебя будет время разобраться. Пароль от ноутбука — дата твоего отчисления их университета. Пока я хозяйствую, ты посмотри, почитай. Там и про Старьёвщика есть, и про меня, и вообще много материалов по психиатрии монстров.

Не успел парень возразить, как перевёртыш буквально испарился из комнаты. Кстати, есть реально хотелось, Эдик и не помнил, когда в последний раз ел нормальную сытную еду. И вообще сколько прошло времени с момента его неудачного возвращения с работы. Или, наоборот, удачного? Это как посмотреть…

Эдик включил ноут и чуть подзавис, вспоминая дату. Получалось, что Дубль знает о нём гораздо больше, чем по идее должен. Как будто жизнь обычного молодого паренька Эдика Косарева связана с потусторонней психиатрической лечебницей давным-давно.

Папки на компьютере были рассортированы удобно и понятно даже для непосвящённого. По сути каждая из них была историей болезни отдельного пациента, а внутри файлы пронумерованы по датам добавления в эту «электронную медкарту». Названия папок порой звучали причудливо — необычные, сказочные какие-то имена или прозвища.

Промотав ниже, Эдик отыскал папку с названием «Старьёвщик». Открыл файл под названием «1. Личная информация о пациенте. Анамнез». На первой страничке красовалась фотография и имя.

— Папа? — ошалело спросил у экрана Эдик.

Наталья собиралась на работу спозаранок и по привычному семейному ритуалу, не изменившемуся с детства дочери, зашла в комнату Вальки и так и застыла на пороге, прижав ладонь к губам.