Психотехнологии измененных состояний сознания - Страница 97

На более глубоком слое первый поток интеграции проистекает из нашего холотропного состояния, и мы интегрируем его со всеми другими отъединенными от него психическими пространствами на конкретном уровне. А второй поток интеграции – это интеграция всей нашей жизни в холотропное состояние, в нашу природу, в свет нашего сознания. И если мы сделали это, тогда травма не повторяется, мы не соскальзываем вновь и вновь в эту колею, и то, что было травмой, становится знанием, осознанным опытом. Вот здесь происходит решающее, говоря языком гештальт-психологии, переключение гештальта, но это совсем не то, что описывается в гештальт-психологии, и не переформирование, о котором говорят в нейролингвистическом программировании.

Таким образом, интеграция материала начинается прямо в ходе сессии, и в тот момент, когда возникает переживание, оно неотделимо ни от диагноза, ни от работы; мы включаемся в два потока интеграции, которые только при описании извне видны как два, но если мы находимся в холотропном состоянии, то это единый поток. Тут особая логика, которую трудно объяснить обычными словами, но, пережив ее однажды, понимаешь, о чем речь. Работа в сессии – это первый круг интеграции.

Второй круг интеграции происходит в конце сессий, если к этому имеются специфические показания, например, явная незавершенность процесса, сопровождаемая неудовлетворительным самочувствием. Это фокусированная работа с телом.

Интеграция продолжается, когда мы рисуем свои переживания в виде мандал. Это третий круг интеграции. Поскольку большинство защит у нас находится на вербальном уровне, здесь мы также используем язык невербальный, который не несет столь много контролирующих энергий. Техника рисования мандал была разработана Джоан Келллог и употреблялась много лет для интеграции сеансов психоделической терапии. Более ранние ее истоки – аналитическая психология Юнга, в которой широко использовалось рисование мандал.Хотя существуют многообразные сложные техники анализа ман-дал, для холотропного поиска на данном этапе интегративной работы самое важное – выплеснуть и выразить еще не выраженное в визуальном плане опредмеченного жеста И порой в момент рисования или в момент рассказа соединяется то, что не соединялось, входит в сознание то, что до этого отсутствовало там. Причем это вхождение, совмещение может происходить по разным планам, не только «Ага, вот, наконец, я поняла», а в плане, что нечто произошло, и ты вдруг переживаешь чудо новой полноты, чудо нового понимания, может быть, невыразимого. Поэтому мы и пользуемся этой техникой, которая находится за пределами слов, но, с другой стороны, эта техника коммуникативная, так как помогает нам осуществлять следующий крут интеграции – по внесению этого знания в повседневную жизнь.

Поэтому рисуйте мандалы, рисуйте спонтанно, даже если вам кажется, что вы не умеете рисовать, рисуйте, используйте все цвета; здесь вы проявляете то, что порой может казаться невидимым. И, может быть, на следующий день или в момент рисования вы поймете, что тот жест, которым спонтанно рисовался узор, был продолжением того жеста, который был в сессии и вспомнился только сейчас; и тот образ, который возник, является образом, которого не хватало для того, чтобы завершить гештальт. Это тоже продолжение интеграции.

И далее при рассказе о сессии мы не анализируем наши картины, мы рисуем, как нам хочется, и столько, сколько хочется. Мандалы – это как визуальный дневник, это некий иероглиф переживания и нет необходимости делать из него картину Рембранта. Кто-то, например, лучше танцует, чем рисует; Гроф рисует блестяще. Но дело не в этом, а в том, чтобы произвести определенный этап работы.

И, наконец, четвертый «регламентированный», или обозначенный в процессе холотропных семинаров, круг интеграции – это интеграция по группам, когда мы рассказываем о переживании и, рассказывая, стремимся максимально находиться в энергии переживания, еще раз войти в эту энергию и передать ее, как поток речи, а не как логическую раскладку, не объясняя ни в коем случае, а являясь просто совершенным проводником того, что происходило. Это более оптимальная стратегия, которая вытекает из того, что мы концептуально не в состоянии понять те силы, с которыми имеем дело; мы не имеем адекватных понятий. Обычно мы спонтанны, кто хочет рассказывать, начинает. Как правило, начинает дышащий, для него это был главный день, а хранитель и свидетель, сидящий, может потом что-то добавить. И здесь, в микрообщении, в группе, мы учимся, во-первых, говорить о наших переживаниях на языке переживаний. В этом смысле хорош следующий методологический прием рассказа в настоящем времени. Не: «Я дышала, и вот мне явилось то-то, и потом я бежала, и потом яскользила по тоннелю…», а: «Я дышу, является это, я устремляюсь, я скольжу по тоннелю…». Это помогает вспоминать и пребывать в качестве энергии. Идеально при этом пребывать в энергиях процесса и говорить на его родном языке.

Не развивая здесь грандиозную тему аутентичного «языка переживаний», приведу лишь несколько частных примеров. Когда я посещал Лондонский центр «Восток – Запад», то, проходя по этажам, услышал вопли и крики. Я заглянул и увидел женщину (как выяснилось потом, баронессу), которая сидит в детском манежике, цепляется за жердочки, смотрит достаточно осмысленно, а потом глаза у нее становятся пуговичками, как у младенца, и она начинает: «А-А-А-А». Женщина училась «первичному крику», который, согласно автору этой методики Александру Янову, может вносить в сознание детскую память. Научившись этой технике, можно включать ее в процесс дыхания и в рассказ о дыхании, там, где это аутентично.

Пение, вибрации не только очень хорошо помогают очищению мозга от конечных биохимических метаболитов его деятельности, от той грязи, которая накапливается и никаким способом не выводится. При пении также повышается ясность. И если проблема при дыхании или рассказе связана с утратой ясности, то неплохо использовать технику дыхания, которая применяется суфиями. На своих ритуальных встречах, которые называются зикрами, они исполняют пение небесного корана, написанного на языке птиц. При этом они издают звук как при вдохе, так и при выдохе. Это непрерывный звук, который символизирует непрерывное соединение с Аллахом. Пение, в том числе и суфийское, – прекрасный способ внесения голосов всех переживаний в группу и завершения четвертого крута.

И, наконец, интеграция продолжается дальше, во время следующих сессий, во время групповой работы, во время сна. Это следующие уровни интеграции, поскольку финальной ее задачей является соединение опыта сессий с жизнью. Вот что является пятым кругом интеграции – последним, но, может быть, самым важным. Сессии холотропного дыхания или любые другие психотерапевтические семинары и группы личностного роста не имеют никакого смысла, если мы не в состоянии интегрировать это знание, новый опыт и новую свободу в повседневную жизнь. И в каком бы языке, в какой бы традиции или психотерапевтической технике мы не работали, принципы интеграции всегда одни и те же, если они сохраняют и выражают «сердце психотерапии».

Как уже отмечалось, нередко мы начинаем вспоминать и понимать, что произошло с нами во время сессии в момент рисования или рассказа в группе. Что-то в наших внутренних пространствах совмещается именно тогда и дает силу нашей речи и энергию нашему пониманию. Это тонкий момент интегративного процесса, который развивается не в результате понукания или нетерпеливого подстегивания, а в силу прохождения определенного смыслового пути, хорошо показан в известном фильме «Молчание ягнят».

Данный фильм интересен высвечиванием многих психологических проблем, скажем, одна из них – сочетание каннибальства и гениальной проницательности у одного из центральных героев, садиста и людоеда Лектора. Другая проблема выражена в «молчании ягнят», их крике, застывшем в душе героини фильма. Здесь расследование преступления молодой женщиной, агентом ФБР, одновременно является решением проблемы собственной жизни, когда пересекаются работа, жизнь и кошмары детства. И доктор Лектор, психологическая интуиция которого чудовищна, как и его аппетит, не столько подсказывает ей, как найти преступника, сколько помогает перестать быть жертвенным ягненком, справиться с тем криком, который застыл в ней, девочке-подростке, при сообщении об убийстве отца. И спасение жертвы от рук маньяка становится собственным спасением от холода после утраты отца, след которого прорывается в памяти о тревожном молчании ягнят.